Данные черных ящиков: польских пилотов действительно угощали пивом
Сегодня Польша вспоминает жертв крушения президентского самолета под Смоленском. Варшава была недовольна выводами о том, что экипаж допустил серию ошибок и поддался давлению со стороны высокопоставленных пассажиров. Но заключения экспертов подтвердились после публикации переговоров пилотов.
Траурная церемония на военном кладбище "Повонзки". Здесь похоронены все 96 человек, летевших в Смоленск ровно пять лет назад. восемь членов экипажа и 88 пассажиров, среди которых был президент Польши Лех Качиньский. С супругой и большой делегацией. Для Польши та авиакатастрофа стала национальной трагедией. Расследование вели и польские, и российские специалисты. Причиной признали действия экипажа лайнера. Но тут, уже накануне пятой годовщины, польская прокуратура решила обвинить еще и российских диспетчеров. Но следственный комитет России, основываясь на своих результатах, все обвинения отверг. "У российского следствия нет никаких оснований говорить даже о минимальной ответственности группы управления полетов за авиакатастрофу. Они действовали в полном соответствии с инструкциями и международными правилами гражданской авиации", — заявляет официальный представитель ведомства Владимир Маркин.
ТУ-154 Леха Качиньского направлялся в Катынь, на траурные мероприятия, которые пропустить президент Польши не мог. Об этом, конечно же, знали и делегация, и военный экипаж. И главком ВВС Польши. Он лично сопровождал первое лицо. О его роли в этой трагедии уже говорили, но те новые подробности, которые обнародовала польская радиостанция "аРэМэФ", проясняют, какое давление оказывалось на пилотов. И что творилось в кабине. Записи самописцев, с помощью новой техники, удалось полностью расшифровать.
Примерно за час до падения, экипаж, получив от диспетчеров сводку, понимает, что с погодой не повезло. "Если мы не спустимся до минимума, эти рыбки не прыгнут", — говорит командир экипажа. Эта фраза, возможно, какой-то сленг, но при этом, замечают эксперты, в голосе Капитана чувствуется нервозность. И вполне понятно, почему. К кабине постоянно звучат посторонние голоса. Экипажу нужно продумать возможность смены курса. А тут какие-то люди. Да еще и нетрезвые: эти люди пьют пиво и предлагают и ему.
Далее командир вызывает к себе некую Басю (скорее всего — старшего бортпроводника Барбару Мацейчик). Вероятно, чтобы узнать настроение высокопоставленных пассажиров. При этом в кабине еще двое посторонних. "Неизвестно, приземлимся ли мы", — предупреждает командир стюардессу. "Жарко будет!", — говорит штурман.
И в кабине действительно становится горячо. Заходит командующий ВВС Анджей Бласик. Он недоволен и требует связаться с только что севшим в Смоленске при похожих условиях бортом Як-40.
Но сомнения усиливаются. Надо принимать решение и уходить на другой аэродром. Но тут в кабине появляется глава протокола МИД Польши Мариуш Казана. Он за то, чтобы сесть.
Начинается паника. Командир тщетно пытается выгнать всех лишних. Высота падает, а земли всё не видно. Российский диспетчер уже разрешает уходить на второй круг. Но экипаж медлит.
До земли оставалось уже метров 20, когда появилась земля. И тут самолет задевает деревья. Как констатировала потом комиссия МАК, уйти от столкновения было уже невозможно. Четкого решения, садиться, или взлетать, принять не успели. Самолет упал.