Планетарный кризис и грядущая катастрофа.

 

Ни живая природа, ни человечество, ни отдельные народы не представляют собою цельного монолита, и потому, изучая природу и общество, мы имеем дело с самостоятельными, взаимозависящими, неравновесными системами, существующими в ограниченных временны́х интервалах. Вдобавок эволюционируют они, влияя друг на друга, в условиях ограниченных ресурсов, совсем не заботясь о том, что результат их развития может оказаться для кого-то не только катастрофическим, но и необратимым.

Если читатель надеется, что из этих посылок я сумею сделать оптимистический прогноз, то зря.

Планета Земля переживает глубокий кризис: биосфера не способна поддерживать существование миллиардов людей без угрозы для себя самой. И этот кризис обязательно разрешится глобальной трансформацией природы. Мы же воочию видим, что трансформация климата уже началась.

Возможностей или средств, чтобы остановить негативное развитие событий, у человечества нет. Давление людей на окружающую среду уже достигло пределов своего безопасного роста, и даже пределов возможностей биосферы, и превзошло их. Трансформация может наступить в любой момент, внезапно и неожиданно для большинства населения.

Этот кризис не есть что-то необычное, небывалое и, возможно, даже не конец истории. Он – просто отражение в условиях нашей жизни эволюционно жёсткого перехода развития человечества на другую ступень. Особенность его, по сравнению со всеми предыдущими, в том, что он подготовлен именно нашей деятельностью: к нему привёл тот неоспоримый факт, что человек превосходит все живые существа и умением забирать из среды её ресурсы, и объёмом сброса своих отходов. А как реагируют экосистемы на сверхмерное потребление ресурсов каким-либо видом живых существ, уже давно хорошо изучено.

Любая популяции (бактерии, растения, животные), попав в благоприятные условия, увеличивает свою численность взрывным образом. С разгона переходит значение, соответствующее биологической ёмкости среды обитания вида. Затем, обедняя и разрушая среду обитания, стремительно снижается в численности до уровня, более низкого, чем деградировавшая ёмкость среды. Это называется коллапсом. После этого среда постепенно восстанавливается, и опять начинается рост популяции. После ряда переколебаний кризисов-коллапсов с уменьшающейся амплитудой, наступает стабилизация – численность популяции и ёмкости среды приходят в соответствие между собой.

Иные варианты (кроме резкого колебания вида-потребителя в численности): миграция части особей в поисках свободных угодий, либо приобретение видом способности использовать другие, ещё не истощённые ресурсы еды. Или полное исчезновение. Наша беда в том, что мигрировать нам некуда, а съесть человек и так может всё, что угодно. Остаётся нам только резко «колебнуться» в численности. Или исчезнуть.

Долгими столетиями все были уверены, что человечество оказывает на природу незначительное влияние. Понятно, почему: скорость формирования новых биологических видов превышала скорость их исчезновения. Однако за два последних века всё стало иначе. К 1800 году количество исчезающих видов превысило число появляющихся; далее процесс нарастал, и достиг сейчас беспрецедентных пропорций.

В 1996 году были опубликованы результаты подробного обследования состояния жизни животных на Земле: 25 % видов млекопитающих и земноводных, 11 % видов птиц, 20 % видов рептилий и 34 % видов рыб находятся на грани исчезновения.

В 1998 году обследование состояния растительной жизни на Земле показало, что 6000 видов деревьев – а это 10 % от всех существующих видов, тоже практически исчезли с лица планеты. Сейчас больше.

Ускорение вымирания живых видов есть важный сигнал. Дело в том, что чем острее неустойчивость системы, тем большое значение приобретают любые внешние воздействия. Минимальное событие может изменить всё разом, и реальная траектория изменений будет радикально отличаться от той, которую ожидают аналитики, потому что ни величину, ни направление исчезающе малых возмущений нельзя предсказать.

Это как маленький камень, вызывающий сход страшной лавины.

Реальность такова, что если раньше человечество занимало лишь некоторую часть системы «природа», было одной из её «структур», и имело много места для своей экспансии, то теперь границы человечества и природы сошлись. Многие ресурсные пределы достигнуты.

В прошлом, когда присутствие человека в биосфере было незначительным, ограничителем роста был созданный им капитал. Теперь ограничителем стал природный «капитал». Так, сегодня при лесоразработках добыча древесины определяется не числом и мощностью технических средств, применяемых для вырубки и вывозки леса и его переработки, а оставшейся территорией лесов. В нефтяной промышленности результат зависит не от мощности предприятий по добыче, транспортировке и переработке, а доступными запасами. Вылов рыбы определяется не количеством рыболовных судов и их мощностью, а репродуктивными возможностями популяций рыб.

Есть ещё один ограничительный фактор: рост затрат на очистку, восстановление и сохранение природных объектов. От этих затрат уже невозможно избавиться. Само наличие отходов уже влияет на здоровье людей, а ведь от здоровья зависит производительность труда, затраты на медицину, социальные выплаты, и т.д.

Заметим, что накопление в среде отходов жизнедеятельности каких-либо организмов, отравляющих эту среду и исключающих возможность дальнейшего существования этих же организмов, тоже не есть что-то необычное. Это нормальный механизм смены сообществ, называемой сукцессией. Слово происходит от латинского successio: преемственность, и означает последовательную смену одних биоценозов другими на определённом участке среды. Этот процесс привёл когда-то к образованию первичных почв, благодаря ему же поныне происходит заселение растительными и животными организмами заброшенных сельхозугодий. Сукцессия вообще идёт постоянно и везде.

Например, замкнутые водоёмы превращаются в болота при зарастании вследствие недоразложения биомассы, произведённой водной растительностью. А болота, в которых часть биомассы накапливается в форме торфа, – превращаются в лесные сообщества. И каждый раз формируется новая среда, непригодная для жизни тех, чьи отходы недоразложились: так, озёрные водоросли не живут в болотах, и рыбы тоже в них не живут. Кто не может уйти – гибнут, кто может – уходят. В любом случае, это для них катастрофа. Их место занимают другие, кого устраивает «новая среда».

Всё это: вымирание нужных человеку животных и растений, падение продуктивности ценных для нас экосистем, нарушение биосферных круговоротов в силу производимых нами загрязнений – всё это может быть понято как действие «обратной связи» биосферного механизма. Закономерности, согласно которым сменяются разнообразные природные объекты, действительны и для человека, который звучит гордо. Человек, насыщая окружающую его среду отходами своей жизнедеятельности – от углекислого газа и до радионуклидов, формирует «новую среду». Но с биосферой ничего плохого от этого не случится, а для нас места может не остаться. Среда обязательно изменится таким образом, что человечество как биологический вид существовать в ней не сможет.

То есть биосфера будет деградировать до тех пор, пока не исчезнет цивилизация, не сумевшая согласовать свой рост и своё поведение с возможностями природы. Причём биосферная катастрофа может произойти даже раньше достижения «края» какого-нибудь вида ресурсов, важных для выживания человека. Хотя по некоторым (например, по пресной воде) пределы уже достигнуты.

Сочетание основных кризисов (экологического, производственного, социального), вместе с пучком выходящих из них и параллельных с ними кризисов как бы «второго порядка», которым несть числа, есть системный кризис глобальной цивилизации, тупиковая ситуация в отношениях людей с природой и между собой. Человечество поставлено перед выбором: или фундаментально изменить эти отношения, или сгинуть, а как минимум вернуться в доисторическую эпоху.

Иначе говоря, либо мы перейдём к новым отношениям с природой, либо природа будет дальше жить без нас.

Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ.