Ожерелье королевы, чуть не затянувшее петлю на шее Франции
Кто знает, как сложилась бы история великой Франции, если бы в 1763 году маркиза де Буленвилье не обратила внимание на семилетнюю нищенку. Маленькая попрошайка клянчила милостыню, утверждая, что её фамилия — Валуа, и она родственница королевской семье. Заинтригованная маркиза остановила карету и начала расспрашивать побирушку. Как ни странно, оказалось, что Жанна не врет. Её отец — обнищавший дворянин Жак Сен-Реми, пьяница и браконьер, действительно был прямым потомком Генриха II. После смерти мужа, мать Жанны занялась проституцией, а двум дочерям и сыну пришлось нищенствовать. Добрая маркиза пристроила девочек в пансион, а мальчика — в Военную школу. Через 7 лет учебы по протекции той же маркизы де Буленвилье, девушки попали в монастырь для благородных девиц.
Жизнь монахини пришлась Жанне не по вкусу. Её младшая сестра так и осталась в монастыре, а Жанна в 22 года покинула обитель, просто перебравшись через её стену. Без гроша в кармане она добралась до городка Бар-сюр-Об в двухстах километрах от Парижа. Там юная красотка обратила на себя внимание жандармского офицера Николаса де ла Мотта, который в июне 1780 года женился на ней. Под венец пара успела, можно сказать, в последний момент: через месяц Жанна родила двойню, правда, мальчики прожили всего несколько дней.
Безудержное честолюбие не давало Жанне наслаждаться семейным счастьем во французской глуши. А её голубая кровь заставляла её писать бесконечные письма в Версаль, королевскую резиденцию. После того как придворные генеалоги официально подтвердил происхождение Жанны, Николас получил чин ротмистра в драгунском полку с естественным прибавлением жалования. Чета перебралась в Париж, где Николас вдруг объявил себя графом, а его супруга стала представляться всем как графиня Валуа де ла Мотт. С таким пышным титулом следовало уже самой навестить Версаль. Новоиспеченная графиня не сомневалась, что королева Мария-Антуанетта окажет родственнице самую разнообразную помощь. Принарядившись, Жанна начала тусоваться в Версале. Пытаясь обратить на себя внимание, она несколько раз падала якобы в голодный обморок. Аристократки ужасались: наследнице Валуа не хватает денег на еду, и отправляли в дом де ла Моттов подарки и небольшие пожертвования. Эти подачки только раздражали Жанну. Ей всё не удавалось рухнуть под ноги самой королеве. В конце концов, до Марии-Антуанетты дошли слухи о какой-то сомнительной графине, и она запретила подпускать её к себе.
Пришлось Жанне искать других путей к достижению своей главной цели — богатства. В 1783 году она познакомилась с кардиналом Роганом. Его высокопреосвященство принадлежал к высшему дворянству Франции. Он был епископом Страсбурга и ландграфом Эльзаса, одним из богатейших людей королевства. При дворе он занимал почетную должность алмосеньора — главного раздатчика королевской милостыни. У Рогана была своя мечта. Он хотел сделаться первым министром Франции. Стать продолжателем дела Ришелье и Маззарини мешала кардиналу непонятная ему холодность королевы. Всей Франции было известно, что безвольный Людовик XVI — не более чем игрушка в прекрасных руках властной Марии-Антуанетты, и без её расположения мечты о высокой должности бесплодны.
Роган не знал, что неприязнь к нему внушила королеве её мать — австрийская императрица Мария-Терезия. Несколько лет кардинал был послом Франции при венском дворе и очень не понравился религиозной моралистке Марии-Терезии тем, что вёл чересчур роскошную и светскую жизнь, неподобающую духовному лицу. Мария-Антуанетта прислушалась к просьбам матери и отозвала из Вены «этого расфуфыренного щеголя», тем более что не отличавшийся большими умственными способностями кардинал мало подходил для дипломатической службы. С тех пор на версальских приемах королева не удостаивала кардинала ни словом, ни даже улыбкой.
Пока живут на свете дураки…
Жанна быстро смекнула, что богатый, но глупый Роган представляет собой прекрасную дойную корову. Её не смутило, что в кардинальском дворце обитал знаменитый ясновидец граф Калиостро, уже несколько лет как присосавшийся к кошельку Рогана. Мошенник мошенника видит издалека, и знаменитого мага Жанна не испугалась, тем более что содержимого кошелька могло хватить на обоих. Графиня Валуа де ла Мотт, отрекомендовавшись, как близкая подруга и родственница королевы, вызвалась помочь его высокопреосвященству в примирении его с Марией-Антуанеттой. Она стала регулярно посещать кардинальский дворец, рассказывая, с каким трудом ей приходится переубеждать королеву, упорствующую в своей неприязни к Рогану. Через несколько недель кардинал был осчастливлен известием, что сердце Марии-Антуанетты смягчилось, и что на ближайшем приеме она даст ему некий тайный знак.
Через несколько дней во дворце Роган буквально ел королеву глазами. В какой-то момент она то ли повернулась к нему, то ли просто кому-то кивнула, но это движение венценосной головы Роган счел тем самым тайным знаком и на радостях отблагодарил графиню де ла Мотт кошельком с золотом. Первая добыча убедила мошенницу, что она на верном пути.
В апреле 1784 года любовник Жанны Рето де Вийет, выгнанный из жандармерии за подделку документов, сварганил несколько писем, «написанных» Марией-Антуанеттой. Графиня показала их кардиналу, и тот взмолился, не сможет ли её величество написать что-нибудь и ему? Для подруги королевы не существовало преград, и вскоре между Роганом и Марией-Антуанеттой завязалась довольно оживленная переписка. В записках королева главным образом объясняла, почему она до сих пор не может дать кардиналу личную аудиенцию и просила держать их отношения в тайне.
Летом кардинал в своих письмах принялся умолять королеву о личной встрече. Ему хотелось убедиться, что он находится уже на полпути к вожделенной должности первого министра. Супругам де ла Мотт пришлось разыграть целое театральное представление. В саду дворца Пале-Рояль, где парижские девушки с пониженной социальной ответственностью искали клиентов, Николас нашел некую Николь, представлявшуюся при знакомстве баронессой д’Олива. Фигурой она напоминала королеву и за небольшую сумму согласилась поучаствовать в забавном розыгрыше неизвестного ей олуха.
Жаркой ночью кардинал, соблюдая строжайшую тайну, явился в Рощу Венеры в парке Версаля. На темной аллее он увидел женщину с лицом, закрытым густой вуалью. Роган почтительно поцеловал край её платья. Испугавшаяся Николь выронила приготовленную розу и забыла отдать кардиналу заранее написанное письмо. Она лишь прошептала вызубренную фразу: «Вы можете надеяться, что всё прошлое забыто». Тут, скрывавшаяся за кустами Жанна, подала знак, что к месту тайного свидания кто-то приближается, и осчастливленный кардинал спешно удалился.
После этой аудиенции Роган был готов на всё. В следующем письме королева попросила кардинала помочь некой обедневшей дворянской семье пятьюдесятью тысячами ливров — сама она в данный момент стеснена в средствах. Роган с готовностью вручил графине Валуа де ла Мотт требуемую сумму, на которую чета мошенников купила загородный дом в Бар-сюр-Об.
В конце 1784 года Жанна услышала про роскошное бриллиантовое колье, изготовленное придворными ювелирами Бомером и Бассанжем для любовницы Людовика XV мадам ДюБарри. Фаворитке помешала купить его смерть обожаемого монарха. Колье несколько раз предлагали испанской королеве и Марии-Антуанетте, однако цена в 1 600 000 ливров оказалась неподъемной для бюджетов европейских дворов. Ювелиры находились в отчаянии: для покупки бриллиантов они залезли в долги, и кредиторы осаждали их со всех сторон. Тому, кто пристроит их изделие, они обещали солидные комиссионные. Жанна поняла, что можно сорвать хороший куш.
Вскоре кардинал получил очередное письмо от её величества, в котором королева просила у своего верного помощника содействия в тайной покупке ожерелья. Она обещала выплатить требуемую сумму за два года, отдавая по 400 тысяч через каждые 6 месяцев. Первый платеж должен был произойти первого августа 1785 года. Людовика XVI предполагалось поставить в известность о покупке только после выплаты всей суммы. Кардинал должен был выступить посредником и поручителем перед ювелирами. Роган был польщен такой честью, однако сумма казалась слишком солидной даже ему. Он попросил королеву собственноручно заверить составленный ювелирами договор. Через несколько дней графиня Валуа де ла Мотт принесла завизированный документ. Рядом с каждым его пунктом было приписано «согласна», а внизу стояла подпись: «Мария-Антуанетта Французская». Если бы кардинал и его ясновидящий советник обладали хотя бы зачатками ума, они бы сразу заподозрили подделку: французские королевы никогда так не подписывались. Они ставили под документами только имя.
Роган благоговейно убрал в ларец «высочайше завизированный» договор, выдал Бомеру и Бассанжу долговое обязательство и 1 февраля собственноручно принес графине драгоценное колье. Уже через день в полицию поступила жалоба от парижской гильдии ювелиров, что кто-то пытается сбыть прекрасные бриллианты по подозрительно низким ценам. Оперативно был задержан Рето, который объяснил, что его попросила продать камни графиня Валуа де ла Мотт. У министра полиции подозрения тут же отпали: известная в Париже аристократка и родня королевы, наверняка захотела расстаться с бриллиантами, доставшимися ей по наследству. От греха подальше Николас де ла Мотт отправился сбывать бриллианты в Англию, где ювелиры были не столь подозрительны.
Казалось, что теперь мозги отказали не только у кардинала, но и у мошенников. Вместо того чтобы, хапнув крупный куш, сбежать за границу, они начали бросаться деньгами в Париже и Бар-сюр-Об. Их загородный дом спешно обставлялся по последней моде. В нём начались роскошные приемы. Выездам и нарядам графини Валуа де ла Мотт завидовал весь Париж. Так прошли полгода, и подошел срок первого платежа. Рето состряпал очередное письмо от королевы, в котором та просила ювелиров немного сбавить цену. Жанна рассчитывала, что начнется долгий торг, однако продавцы тут же согласились на скидку — им были очень нужны деньги. Ювелиры даже сами передали королеве в Версаль записку с заверениями полной преданности и согласиями на любые её условия. Ничего не подозревавшая Мария-Антуанетта прочла непонятное послание, сочла его очередным верноподданническим бредом и бросила записку в камин.
Дальше тянуть время уже не представлялось возможным, и Жанна призналась кардиналу, что она всё время водила его за нос. Она рассчитывала, что Роган, испугавшись скандала, заплатит ювелирам из собственного кармана, но всё пошло не так. Бомер считавший, что колье находится у королевы, помчался в Версаль и добился личной аудиенции у Марии-Антуанетты.
Из путанных объяснений ювелира королева лишь поняла, что её имя использовали для каких-то грязных делишек, и что в этой истории замешан противный кардинал Роган. Она тут же потребовала от мужа, чтобы господин алмосеньор ответил за свои грехи по всей строгости. 15 августа кардинал прибыл в Версаль, отслужить мессу в честь праздника Успения. Вместо этого на глазах у всего двора его взяли под стражу и под конвоем отвезли в Бастилию. Калиостро бросили в соседнюю камеру с хозяином. В тот же день арестовали и графиню Валуа де ла Мотт, беспечно проводившую время в своем парижском доме.
Куда завели кривые бриллиантовые дороги
Разгневанная королева требовала суда. Парижский парламент (так в то время назывался не законодательный орган, а высший суд Франции) начал расследование. Сперва Жанна валила всё на кардинала и заверяла, что именно он задумал опорочить честное имя королевы и украсть ожерелье, но вскоре были арестованы Рето и Николь д’Олива, чьи показания заставили аферистку замолчать. Тогда она симулировать сумасшествие и несколько недель пряталась под кроватью в своей камере.
Ход следствия широко освещался в прессе. Марию-Антуанетту во Франции не любили, и общественное мнение оказалось целиком на стороне «подставленного» ею кардинала. Дворян возмутил демонстративный арест представителя высшей аристократии, а народ привычно винил во всём ненавистную австриячку, сплетничая, что она облицовывает алмазами свою спальню. В моду вошли красно-жёлтые ленты на дамских шляпках: красный цвет символизировал кардинальскую мантию, а жёлтый — солому, на которой пришлось спать в Бастилии бедняжке Рогану. Имя королевы полоскали на каждом углу. За скандалом пристально наблюдали при всех европейских дворах. Каждый день расследования разрушал авторитет французской монархии.
В декабре начался процесс, затянувшийся почти на полгода. Репортажи из зала суда с жадностью расхватывались читателями. То, что ни судьи, ни обвиняемые не произносили имени королевы, служило для народа подтверждением слухов о том, что Мария-Антуанетта всё-таки замешана в этом грязном деле. 31 мая 1786-го огромная толпа перед Дворцом Правосудия ждала оглашения приговора. 48 судей совещались 16 часов. Спорили они не о степени вины подсудимых, а о том, следует ли выносить порицание кардиналу, осмелившемуся думать, что королева может вести тайные коммерческие дела. За это выступали судьи, назначенные Версалем. При голосовании они проиграли со счетом 26:22.
В результате виновной оказалась одна Жанна, приговоренная к наказанию плетьми, клеймению буквой «V» («voleuse» — воровка) и пожизненному заключению. Её муж избежал такого же наказания, успев скрыться в Англии. Рето был осужден на изгнание из страны. Народ с восторгом встретил известие, что Роган, Калиостро и д’Олива оказались оправданы вчистую. Король, правда, отправил кардинала в ссылку, а Калиостро — за пределы Франции, чем вызвал неудовольствие подданных.
Жанну наказывали 10 июня в 5 часов утра. Пока её волокли на эшафот, она осыпала бранью палачей и всех причастных к истории с ожерельем. При виде раскаленного клейма осужденная бросилась на палача и прокусила ему куртку. От неожиданности рука экзекутора дрогнула, и вместо плеча клеймо обожгло обнаженную грудь. От боли Жанна потеряла сознание. Эти события тут же вызвали волну сострадания к преступнице. Перед женской тюрьмой Сальпетриер встраивались очереди желавших навестить мошенницу. Среди посетителей была замечена маркиза де Ламбаль, ближайшая подруга королевы, что породило новую волну слухов о причастности Марии-Антуанетты к пропаже ожерелья.
19 июня кто-то устроил Жанне побег из тюрьмы. Всего через несколько дней она объявилась в Лондоне, где её ждал избежавший наказания супруг. Графиня де ла Мотт тут же объявила, что собирается издать мемуары с правдивым описанием дела об ожерелье. В Версале испугались нового скандала и послали в Англию герцогиню Полиньяк, которая предложила Жанне 200 тысяч ливров за молчанье. Та деньги охотно взяла, но уже через месяц вышли мемуары графини Валуа де ла Мотт, тут же ставшие бестселлером. В них мошенница выглядела невинной овечкой, обманутой Марией-Антуанеттой, спавшей с кардиналом. Жанна «призналась», что и сама бывала в постели королевы и только из любви к ней на суде взяла на себя всю вину. Скабрезные подробности сопровождались публикацией страстных писем, якобы написанных королевой кардиналу и обширным списком любовников Марии-Антуанетты обоих полов.
Эти «разоблачения» пользовались огромным успехом во Франции и уронили авторитет королевской власти ниже плинтуса. Дело об ожерелье королевы постоянно раздувалось лидерами начавшейся через три года Революции. В октябре 1793 года накануне собственной казни Марии-Антуанетте пришлось доказывать суду, что она никогда не была знакома с графиней де ла Мотт. Сама графиня до суда над королевой не дожила: в Лондоне она тронулась умом и в 1791 году выбросилась из окна, испугавшись случайного стука в дверь — она вообразила, что её пришли убивать посланцы Марии-Антуанетты. Мастер подделок Рето умер в Италии в 1797-ом в крайней нищете. Кардиналу Рогану бедствовать не пришлось, но он тоже скончался вдали от Франции в 1803 году. Больше других повезло Николасу де ла Мотту. Он сумел втереться в доверие к брату казненного Людовика XVI, стать его телохранителем и вместе с ним вернуться во Францию, где его босс стал королем Карлом X. Николас умер в 1831 году в преклонном возрасте, но его судьбу можно считать исключением. Всем другим, причастным к афере с ожерельем королевы, эти роскошные бриллианты счастья не принесли.