И РАБОТАЯ В ТУРЦИИ, Я СЧИТАЛ СЕБЯ КОММУНИСТОМ
Самые первые победные послевоенные дни. Мне передали, что со мной срочно хочет переговорить глава Верховного Совета Абхазии Владислав Ардзинба. Встретились мы у него в резиденции в Гудауте. Не вступая в длинный разговор, Владислав сказал: «Совместно со Стамбульским комитетом солидарности с Абхазией нам удалось организовать в Турции Абхазское Представительство для работы с нашими соотечественниками, там нужен человеке из Абхазии, кого ты можешь порекомендовать?»
Пока я перебирал возможные кандидатуры, Владислав перебил меня и сказал: «Давай не будем играть в детские игры, мы решили послать туда тебя, и это решение окончательное».
То, что мне выпала честь представлять наше государство в Турции, радовало, но ответственность, которая ложилась на меня, пугала.
Собравшись на работу в другое государство, где коммунистическая партия была под запретом, я не отказался от своего партбилета, не сжег и не порвал его, наоборот, явился туда, где начали собираться абхазские коммунисты (здание нынешнего Кабинета Министров), и заявил: «Я остаюсь в рядах КПСС и прошу поставить меня на учет». Кстати, в ряды Коммунистической партии я вступал по убеждению, будучи еще студентом. Книжку кандидата в члены Компартии и диплом об окончании института я получил одновременно. Идеалы коммунизма соответствуют моим идеалам.
Уже в Турции те, кто знал меня близко, называли «коммунистом в прошлом», на что я всегда говорил: «Я и сейчас коммунист».
В Турции Компартия была под запретом. Ближе всего к ней по программе и уставу была Рабочая партия. Но и она свое призвание видела в основном в уличных шествиях, разбивании стекол витрин, поджоге автомашин, в лозунгах, транспарантах и т.д. Руководителем партии в одном из муниципалитетов Стамбула оказался мой однофамилец. Я несколько раз пытался встретиться с ним, но, видимо, взаимного желания не было. Наша встреча так и не состоялась. Позже я слышал, что его арестовали.
Коммунистическая, да и другая идеологическая работа в Турции во многом сводилась к определению: ты «за» или «против» изгнанного из страны и нашедшего политическое убежище в Советском Союзе коммуниста, писателя Назыма Хикмета. Но, конечно, велась и другая практическая и пропагандистская работа. Когда в 1993 году в Турции с Компартии был снят запрет, то был реабилитирован и Назым Хикмет. А вскоре в Стамбуле, в его азиатской части, в очень красивом уголке, был создан парк имени Назыма Хикмета. И он стал местом моих постоянных встреч с друзьями-абхазцами. В парке разместилась и обязательная в этой стране чайхана. За стаканчиком крепкого чая сколько было обсуждено самых насущных проблем абхазской диаспоры в Турции! А в закрытом помещении парка – библиотека, много книг Ленина, Маркса, Энгельса, Хикмета на турецком, французском, русском языках. На стенах – портреты многих деятелей мирового коммунистического движения. Нередко устраивались концерты, на которых исполнялись революционные песни, читались стихи, проводились встречи с интересными людьми, собрания. На собраниях иногда сообщали, что в парке находится гость-коммунист из другой страны, его приветствовали дружными аплодисментами. Так получилось и со мной. За двадцать лет нахождения в Турции я много раз становился гостем-коммунистом участников собрания и посетителей парка, рассказывал о лучших традициях российских, абхазских коммунистов, об Абхазии, читал стихотворение Назыма Хикмета о Пицунде. В 1957 году изгнанный из Турции Назым Хикмет побывал в Пицунде, он был очарован красотой Абхазии и написал стихотворение об этом уникальном уголке нашей Апсны. С турецкого на абхазский его перевел стамбулец, потомок махаджиров Эсат Ахба. На этих встречах в парке Эсат читал стих на турецком, а я на абхазском, большинство слушателей не понимало языка, но я чувствовал – им нравится. С таким же вниманием слушали они и «Большой Ходжан» Дмитрия Гулиа и другие стихотворения наших поэтов – мне очень хотелось присутствующим там абхазцам донести красоту, емкость нашего родного языка. На абхазском языке читал свои стихи и мой большой друг, тоже стамбулец Кадыр Ардзинба.
В парке с большим уважением встречали и мою супругу Лилиану Яковлеву, которая приезжала ко мне в Стамбул. Узнав, что парк носит имя Назыма Хикмета, она рассказала, что в годы учебы на факультете журналистики МГУ виделась с Хикметом, была у него дома и пригласила на встречу со студентами, на которую он пришел и много и интересно говорил о своих взглядах, о творчестве. С тех пор в каждый ее приезд ее просили рассказывать об этом – люди ведь там собираются разные. Встреча с человеком, видевшим живого турецкого коммуниста, писателя Назыма Хикмета, радовала и вдохновляла молодых турецких коммунистов.
Среди моих друзей – постоянных посетителей парка было и немало, как их называют, левоуклонистов. Это – кабардинец Рахми Туна, который даже сидел в тюрьме за свои убеждения, абхазцы Кадыр Ардзинба, Есат Ахба, Умит Ашуба, Джевдет Ашымхуаа, а также, к большому сожалению, ныне покойные Энвер Дарынба, Хакы Ажиба, убых, военный врач Суат Берзег.
Здесь же я познакомился с действующим генералом, командующим ВВС Турции Аидоганом Папба, его братом полковником полиции Эрдоганом, депутатом меджлиса Ертугрулом Ладария, Елчином Папба, полковником юстиции Хашиг и многими другими абхазцами.
Один из руководителей этого парка – абхазец Сулейман Папба, коммунист, врач по профессии, хорошо говорит по-абхазски. В парке он организовал уголок, где собирались одни абхазцы – потомки махаджиров. И собиралось немало. По старой, годами выработанной привычке комсомольского и партийного работника, я решил, что мне нужно взять на себя какую-нибудь обязанность, что-то вроде секретаря партийной ячейки. Взял. Обязанность свою видел в том, чтобы информировать о политических, культурных, общественных событиях в Абхазии, в России, в мире, много рассказывал собиравшимся о деятельности Владислава Ардзинба, творчестве абхазских писателей Гулиа, Шинкуба, Лакрба, Аджинджал, Гогуа, Аламиа и других.
Коммунистическому парку я подарил книги абхазских писателей, диски с записями абхазских народных и современных песен. Молодые турецкие коммунисты пытались напевать абхазские мелодии. И у них иногда получалось. Сулейман Папба мне как-то сказал в шутку: «Если ты, абхазский коммунист, еще немного побудешь у нас, то все наши коммунисты научатся говорить, петь и танцевать по-абхазски».
На одно из коммунистических собраний в парке я получил официальное приглашение. В повестке дня – ознакомление молодых членов партии с биографиями известных политических деятелей СССР: Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева... Очень ругали Горбачева за развал Советского Союза. Сулейман Папба попросил меня выступить. К биографии Хрущева я добавил, что он был другом Абхазии, часто приезжал туда, привозил своих друзей, в частности, лидера коммунистов Кубы Фиделя Кастро. Любил Хрущев отдыхать в Пицунде, и за день до своего освобождения с поста Генсека находился именно там. Поговорили и о том, как живут республики бывшего Советского Союза после развала. Я знал, что собрание это прослушивается, но ни в чем не ограничивал себя – мне нравился интерес и настрой турецких коммунистов. Почувствовал я себя в Турции действующим коммунистом и еще один раз. Мне позвонила сотрудница Дома культуры имени имама Шамиля Ренгин Цей и сообщила, что у них большой гость – бывший президент Алжира, свергнутый реакционерами и изгнанный из страны Ахмед Бен Белла. Он исследует проблемы национально-освободительной борьбы в Африке. В Турции его интересуют кавказские диаспоры, примеры Абхазии, Южной Осетии. Когда ему сказали, что в Стамбуле работает бывший советский партийный функционер, коммунист, близко знакомый с этими проблемами, он попросил непременно организовать нам встречу. Я с удовольствием согласился. Могу сказать, что беседа была длительной, содержательной, интересной и, надеюсь, полезной нам обоим.
Я, хотя и бывший партийный функционер, моих друзей в Турции на свою идеологическую платформу не зазывал, но о действии Компартии в Абхазии, Советском Союзе, о ее достижениях рассказал им за 20 лет своего нахождения в этой стране немало. И, поверьте, слушали самым внимательным образом, кое о чем переспрашивали, какие-то формы организационной работы использовали в деятельности Комитета солидарности с Абхазией. И это заметно сказалось на систематизации его работы, на ее планомерности, на умении организовать мероприятия в нужном русле.
...Я убежден, что человек с коммунистическим партийным билетом в кармане никогда не сможет присоединить к себе эпитет «бывший», полностью изменить свои взгляды, стать совершенно бездействующим. Во всяком случае, я никогда не позволял себе ничего подобного. И работая за границей, всегда старался свою принадлежность к КПСС, свою партийность использовать в интересах своего абхазского народа, для пропаганды его культуры, его мудрых традиций.
Возможно, не всегда у меня все получалось. Но зато как коммунист я никогда не падал духом.
Владимир АВИДЗБА