"Огромный мужик падает на колени и начинает отцу в ноги кланяться"
Люди рассказывают истории из жизни своих семей. Пробирает.
"В техникуме, где учился мой папа, был у него товарищ. Время послевоенное, голодное. Товарищ был сирота, видимо, из дома ничего не слали. И тут он что–то с голодухи на трояк сдал. И стипендии нет. Вообще ничего нет. То есть надо техникум бросать и идти куда–нибудь.И жить негде. И есть нечего. А папе моему родители присылали немного еды, денег. Картошки, масла, из деревни–то. Полгода, до следующей сессии папа все делил пополам, они ели то, что присылали родители моего отца. Потом тот парень сдал сессию получше, и ему дали стипендию, и он стал учиться дальше.
Он стал потом то ли директором завода, то ли главным инженером где–то. В Украине или Беларуси.
Я потом такое помню. От него много лет не было вестей. А тут он собрался в гости. Написал, мол, еду. И вот он звонит в дверь. Папа открывает, я выбегаю. А там — огромный мужик, большой, темный, зима, в пальто таком негнущемся начальниковском, с порога падает на колени и начинает моему отцу в ноги кланяться. И плакать. Что если бы не те полгода, что с ним тогда товарищ делил эти полсковородки картошки, — не смог бы он ни выучиться, ничего бы не было. Так бы и пропал бы.
Я запомнила, папа смутился, поднимал его, потом они, конечно, как все мужики тогда — что... — три дня пили–закусывали". (Дина Сабитова)
"Мoего дедушку, выросшего в детдоме в Беларуссии, послали на рабфак в Ленинград, у него были способности к математике. Он приехал и встретился с двоюродным братом и его женой, которые учились на учителей. Денег не было и они реально умирали от голода. Дедушка не пошел учиться в институт, а получил права и пошел работать водителем грузовика. Деньги зарабатывал и кормил брата с женой. Спас их так, они выучились, вернулись в Беларуссию, всю жизнь работали потом в школе. Дедушка всю жизнь был шофером, погиб в 72 — грузовик стало заносить на льду, он выкрутил баранку, чтобы людей не задавить, попал в аварию. Людей спас, себя нет" (Anna Krichevsky)
"Мы один–единственный раз ходили в гости к женщине, которая выросла в той коммуналке, где жили моя бабушка и мама (деда репрессировали в тридцать седьмом) Женщина эта девочкой осиротела и поехала в 14, что ли, лет одна через всю страну в Москву к дальним родственникам. Потому что во–первых Москва, а во–вторых никого больше не осталось. И вот она приходит, а там вся коммуналка выскочила в коридор, и родственники ее тоже, и ну ругаться — такая–сякая, могла б сперва написать, да у нас самих места мало, да нам самим есть непонятно что, да кто вам позволит ее прописать... Тут вышла моя бабушка, видит, стоит чужая девочка, худая, голодная, грязная, усталая. Бабушка обняла ее и увела в ванну, мыться с дороги. Закутала в свой халат и посадила за стол есть. Тут и соседи опомнились, пришли извиняться: "Да мы что, да мы ничего, мы ж просто от неожиданности, да что ж мы, не люди.." И дальше с девочкой все было хорошо. Но бабушку мою и эти первые минуты она запомнила на всю жизнь". (Olga Fiks)
"Когда был Голодомор, моя прабабушка в Глухове (это немного севернее, чем было оцепление) каждый день выставляла за ворота ведро вареной картошки. "Так надо". (Ирина Рогозенко)
"Моя тётя, папина кузина, родилась во Франции уже, наверное. И когда началась война ей было около 14 лет плюс минус год, немцы вошли в Париж и её родителей забрали и потом, конечно, убили (евреев). А она гуляла с одноклассницей, они это увидели и та отвела её к себе домой и спрятала, родители разрешили. Мама одноклассницы работала в администрации, то есть в тот момент на немцев, она ей сделала фальшивые документы и отправила к своим родственникам на юг Франции (куда то в Марсель что ли, где французы потемнее, чтобы она не выделялась внешностью и не вызвала подозрений). Когда война кончилась она вернулась в Париж поступать в университет и потратила долгое время, чтобы вернуть свою фамилию (точнее, нашу, под которой я тут пишу) и имя. Потому что все её следы та мама уничтожила, и в школе, и в доме, вообще везде. И ещё она решила, что выйдет замуж только за человека, который будет о ней заботиться, это главный критерий, потому что она больше не хочет голодать, страдать и выживать. Так и сделала, у неё был очень трогательно заботящийся о ней муж и долгая отличная жизнь". (Maria Bourtman)
"Дед моей бабушки в первую мировую попал в немецкий плен. Работал там на какой–то ферме и сошёлся с немкой. Дети родились у них. Но в Украине осталась семья и сыновья, и после войны он вернулся. Научил двоих сыновей говорить по–немецки. И уже во вторую мировую один из них благодаря знанию языка сдружился с немцем, который в их селе размещался. И вот раз немцы партизанов ловили и всех, кто связан был с ними. Поставили расстреливать уже — стоит ряд людей, а напротив родственники, и мать его. Если кто пикнет — рядом ставят. И этот немецкий приятель шёл, увидел его, и вытащил, спас от расстрела.
Вот так знание языка спасло. А с немецкой семьей не наладили связь — говорят, и адрес был у родственников, и даже кто–то был в том городке, но не решились зайти. А мне кажется, зря.
Все надеюсь, может через 23&me когда нибудь найдёмся". (Daria Miroshnychenko)
"У меня тоже есть история про расстрел. Мой дедушка был очень близорук, и носил пенсне. Вот шёл он в нем по Одессе (в 20е годы), его просто на улице схватили и как буржуя из–за пенсне повели расстреливать (потому что рабочие носили очки, маразм). И вот их реально построили, первого второго уже убили, и вдруг один из "солдат" говорит эээ постойте это ж наш учитель вроде. А он вечерами преподавал в школе рабочей молодёжи, просто ловили одни, а расстреливали другие, и вот там то ему повезло". (Maria Bourtman)
"Мой прадедушка со своей мамой, женой и четырьмя дочерьми, младшая из которых была еще младенцем, бежали с Горьковской области в 37 году. Бежали, потому что бабушка была из зажиточной семьи. Конечно, к тому времени у них не было никаких богатств, жили очень бедно, но происхождение бабушки некоторым не давало покоя. Поэтому они купили билеты на поезд последние деньги, до куда хватило. И приехали в глухую сибирскую деревню. Долго ходили по дворам, их никто не пускал. Потом в одной семье их пустили жить в баню. В этой бане они прожили 4 года, пока прадед смог устроится на работу, построить дом. Буквально перед войной устроил семью в новом доме. Если бы тогда им не помогли, сейчас бы меня просто не было. Но благодаря помощи других людей все дети выжили, выросли, все стали хорошими людьми". (Алёна Ширёва)
"Во время войны дед форсировал Днепр. Солдаты как попало и на чем попало переплавлялись через реку под огнем. Дед переправился, но его ранило осколком снаряда в ногу. На берегу очень быстро образовалась гора из тел. Кто был жив, кто мертв, не понятно. Когда дед очнулся, он потерял много крови, ног не чувствовал, было уже тихо. Двигаться не мог. Кругом лежат трупы в перемешку с ранеными. До воды недалёко, но не подняться. Лето, жара страшная. Один казах (дед именно так говорил) был ранен в живот, а руки и ноги целы. Зажав рану этот парень начал ходить к Днепру за водой и поил из своей каски тех живых, что лежали на берегу. Сколько это длилось, дед сказать точно не мог, но несколько дней. Так они смогли дождаться санитаров. Ни имени ни места, откуда парень, дед не знал или не помнил, утверждал что точно казах. Рассказывал, что парень громко молился Аллаху, особенно на восходе солнца и пел азан. Дед в такие моменты начинал молиться по своему. Дед потом 9 месяцев лежал в госпитале, нигде того парнишку не встречал. Но во многом благодаря ему выжил, и даже безногий прожил очень счастливую жизнь. И другим помогал много". (Elena Zykova)
"Моего деда должны были посадить в 37. Он работал инженером на "Красном октябре". И они там поочередно дежурили. И вот в тот день, когда дежурил дед на фабрику приехал какой то крупный начальник, председатель горкома с проверкой. И дед его не пустил, потребовав документы. Тот орал: "Ты что? Меня все знают! Я же Иванов! Какие тебе документы?" Но дед был непреклонен. Скандал вышел знатный. А потом этот самый Иванов и спас деда, когда его включили в списки врагов из–за немецкой фамилии. " Какой же он враг народа? Я на военные заводы проходил без документов. А этот меня не пустил на кондитерскую фабрику". Этого мужика, спасшего деда, "иванова" самого потом забрали". (Vera Ibragimova)
"Моя двоюродная сестра по распределению оказалась в Ашхабаде, где встретила своего будущего мужа, тоже гидрогеолога. С распадом СССР геология оказалась Туркмении не нужна… Валерин коллега решил стать чабаном, чтоб кормить семью, денег не хватало. Валера купил двух племенных овец и подарил тому.
Тот чабан каждый год, именно в этот день, много лет подряд привозил Валере целого барана на шашлык и говорил: Это твой приплод! Валера ругался: Хватит! Не может быть моего приплода, мои овцы давно померли, они столько не живут, — а чабан отвечал: — Не знаю… твоя овца родила, — оставлял барана и уезжал". (Елена Голованова)
Отсюда, по ссылке больше.
Написала # ???? ???? ???? # zapovednik_slonov на zapovednik_slonov.d3.ru / комментировать