Лев Пушкин: почему талантливый младший брат знаменитого поэта остался безвестным

«Он был остроумен, писал хорошие стихи, и, не будь он братом такой знаменитости, конечно, его стихи обратили бы в то время на себя общее внимание» — так характеризовал Льва Пушкина в своих воспоминаниях племянник Антона Дельвига, Андрей. Благо в салоне своего дядюшки он регулярно пересекался и общался с младшим братом знаменитого поэта. И это не единственное лестное мнение о нем…

Блондин африканского типа

Лев Сергеевич Пушкин был почти на шесть полных лет моложе брата и внешне сильно походил на него. Тот же «африканский тип», явно указывающий на происхождение прадеда Абрама Ганнибала. Единственное, Лев (или Лёвушка, как его называли родные и близкие до самого конца жизни) был ниже брата ростом и «светел волосами», но таким же кучерявым. Одно время Лёвушка, как и Александр, учился в Царскосельском лицее, но потом перешел в Благородный пансион, где его однокашником был композитор Михаил Глинка.

Впрочем, перечислить всех знаменитостей, с кем пришлось пересечься Льву Пушкину во время учебы, не хватит пальцев обеих рук — учебные заведения младший Пушкин менял часто и далеко не всегда по своей воле. Сказывался бунтарский характер и несдержанность на язык, как и у старшего брата. Именно за протест против увольнения учителя словесности Вильгельма Кюхельбекера Лев был в 1821 году исключен из пансиона.

Литературный агент

К слову Александр Пушкин к тому времени уже пребывал в южной ссылке, куда был отправлен за свои колкие эпиграммы на Аракчеева, архимандрита Фотия и самого императора Александра I. Как пишет Лазарь Черейский в книге «Пушкин и его окружение», в этот период Лев выполнял функции литературного агента своего брата: издавал стихи Александра Сергеевича в периодике, печатал сборники, договаривался о судьбе будущих произведений, а также снабжал брата литературой, которую невозможно было достать в ссылке и делился литературными идеями.

Кажется, именно тогда появилось насмешливое двустишие: «А Лёвушка наш рад, что брату своему он брат». Сказывалась привычка к разгульному образу жизни, мотовству и праздному ничегонеделанию. Чем неоднократно Александр Сергеевич попрекал младшего брата. Но доверия к нему не терял и продолжал высылать деньги на издание новых книг. Правда, те далеко не всегда шли на дело. О чем свидетельствует ходивший в ту пору в Санкт-Петербурге анекдот. Мол, однажды, Лёвушке стало плохо на балу, и он потерял сознание. Чтобы привести его в чувство, кто-то громко потребовал воды. От одного этого слова младший Пушкин сразу же пришел в себя и в неистовство одновременно, потребовав вина.

В душе — поэт, а в жизни циник…

Николай Лорер — участник Наполеоновских войн, Декабристского восстания и Кавказской войны — ярко описывал свое знакомство со Львом Пушкиным: «Много написал он хороших стихотворений, но из скромности ничего не печатает, не дерзая стоять на лестнице поэтов ниже своего брата». К слову, ничего из стихотворных произведений, которые бы можно было достоверно приписать перу младшего Пушкина, до нас не дошло. Сохранилась лишь переписка с братом и биографические воспоминания о последнем. Приписываемое Льву Пушкину стихотворение «Петр Великий», отрывки из которого часто встречаются в прессе и в сети, современные литературоведы считают переписанными и доработанными виршами одного из Лёвиных товарищей по пансиону.

О якобы «хороших стихах» Льва Пушкина говорят и Вяземский, и Дельвиг, и Юзефович. Но ни подтвердить, ни опровергнуть их слова у нас нет никакой возможности. Есть предположения, что часть его сочинений была издана Александром Сергеевичем под своим именем. А есть мнение, что все наоборот — младший Пушкин, отличавшийся феноменальной памятью, выдавал чужие стихи, однажды где-то им услышанные или прочитанные, за свои. Во всяком случае Вяземский сетовал, что много неизданных и даже не записанных «навсегда погребены» вместе с младшим братом поэта.

Лев, кстати, пережил Александра на добрые полтора десятка лет, несмотря на то, что изрядную часть жизни провел на военной службе, участвовал в Кавказской войне и не ограничивал себя ни в еде, ни в выпивке. Узнав о смерти брата, он намеревался уехать во Францию, чтобы стреляться с Дантесом, но был остановлен друзьями. В 1942 году в чине майора он уволился с военной службы и перешел на государственную, перебравшись в Одессу. Там и прожил еще десять лет до самой своей смерти от водянки.