The National Interest, США. «Запад-2017»: стоит ли нам бояться очередной военной генеральной репетиции?
30.08.2017
Питер Звак (Peter Zwack)
В середине сентября Россия проведет «Запад-2017» — масштабные военные учения, проходящие раз в четыре года, которые состоятся у границ стран Балтии и Польши, а также на территории независимой Белоруссии и российского анклава Калининград. Никакие другие современные военные учения с момента окончания холодной войны не вызывали столько тревог и различных гипотез, сколько эта ориентированная на Запад демонстрация боевого арсенала Владимира Путина.
Военные учения «Запад-2017» поднимают чрезвычайно сложные и тревожные вопросы. Будет ли это традиционной операцией по повышению боеготовности, в которой будут задействованы бронетанковые войска, легкие подразделения и специализированные войска? Или это окажется хорошо продуманным первым шагом в формировании постоянного присутствия российских военных на территории капризной союзницы России, Белоруссии? Или же, как предупреждают некоторые эксперты, это будет мрачной прелюдией к внезапному вторжению России в страны Балтии?
Четыре года назад я наблюдал за ходом учений «Запад-2013». Тогда я был старшим военным атташе при посольстве США в России и одним из членов довольно многочисленной международной группы атташе в Москве, которых Министерство обороны РФ пригласило для наблюдения за ходом тех учений.
Вылетев из Москвы на довольно старом самолете ИЛ, наша группа прибыла в крохотный город Калининград — милитаризованный российский анклав, расположенный между Польшей и Литвой, которые входят в состав НАТО. Там мы заняли специальные трибуны, с которых открывался вид на широкие пляжи, где проходил грандиозный финал «Запада-2013» — масштабная «антитеррористическая» операция с участием морского десанта.
Президент Владимир Путин, одетый в черный плащ, прибыл туда на черном внедорожнике. Его сопровождали белорусский президент Александр Лукашенко и его сын Коля. Там также присутствовал министр обороны России Сергей Шойгу. Все они сидели в застекленной галерее для VIP-персон, расположенной прямо над нами. К тому моменту Шойгу и начальник Генерального штаба ВС России Валерий Герасимов занимали свои должности менее года — должности, на которые они были назначены в результате масштабных перестановок в российских оборонных структурах в конце 2012 года. Стоит отметить, что они до сих пор остаются на своих должностях.
Учения начались. Крупные смутные серые объекты стали медленно приближаться к нам, окутанные туманом, поднявшимся ранним утром над Балтийским морем. Внезапно над нашими головами с невероятным ревом пронеслись истребители-бомбардировщики, за которыми последовали оснащенные ракетами боевые вертолеты. По позициям «террористов» на пляже и за его пределами наносились удары из всех видов оружия. Воздух наполнился огненными вспышками и грохотом орудий. К тому времени загадочные серые тени приблизились настолько близко, что их уже можно было разглядеть: это были собранные в Польше десантные корабли «Ропуча» — наследие эпохи холодной войны. У берега от этих кораблей быстро отделились плавающие бронетранспортеры, на борту которых находились российские морские пехотинцы, начавшие штурм пляжа. Над нашими головами летали самолеты, несшие на борту парашютистов, которые, однако, не совершили свои прыжки из-за сильного ветра.
Затем на горизонте появилось крупнейшее в мире транспортное средство на воздушной подушке, окруженное гигантским облаком пара и дыма и напоминающее какое-то морское чудовище Мезозойской эры. Эта огромное судно класса «Зубр» достигло берега и высадило на пляж новую порцию десантников и транспортных средств. Мы были поражены размерами этого корабля и разнообразием оружия на его борту. После этого запоминающегося момента президент Путин поднялся со своего места в VIP-ложе, склонился над нашими рядами и сказал на английском, обращаясь к нашей группе атташе: «Я рад, что вы смогли приехать». Немного позже, пожав руки нескольким российским офицерам, он сел в один из внедорожников колонны и уехал.
Этот тщательно срежиссированный спектакль, который нам продемонстрировали тем утром, стал кульминацией процесса обновления и усовершенствования российской армии и методов ведения боя. Эта демонстрация мощи должна была произвести неизгладимое впечатление не только на нас, присутствовавших там, но и на жителей России, а также на весь мир. Кроме того, те учения должны были внушить страх соседям России в регионе — могу себе представить, что тогда подумали военные атташе из стран Балтии, Польши и других восточноевропейских стран.
Но уже тогда, когда мы спускались с трибун, пытаясь справиться со звоном в ушах, эксперты, работавшие на российский Генеральный штаб и разведывательные службы, уже активно занимались созданием новой тактики ведения войны. Первые намеки на новый подход Путина появились спустя всего четыре месяца после учений «Запад-2013», в феврале 2014 года, когда свержение пророссийского режима на Украине спровоцировало стремительную цепочку политических и военных событий, которые в конечном итоге вызвали появление глубоких трещин в мировом порядке, сложившемся после окончания холодной войны.
В течение того короткого промежутка времени мир стал свидетелем российской военной революции, которая по своим масштабам сравнима с американской «революцией в военном деле» конца 20 века. В ходе нашей революции технологии были использованы для того, чтобы усилить и обострить эффекты огневой мощи. Мы оттачивали методы убийства, считая, что в конечном итоге это поможет нам одержать победу. Этот новый подход помог нам успешно противостоять СССР на закате его существования, и его кульминацией стала операция «Буря в пустыне», проведенная в Ираке четверть века назад.
Между тем постсоветская Россия пристально наблюдала за нашими впечатляющими достижениями на поле боя и за тем, как мы меняли наш арсенал для борьбы с различными видами угроз. То, что они узнали, наблюдая за нами, и почерпнули из собственного горького опыта, позволило им сформулировать обновленный и гибкий подход к ведению войны — подход, который Россия очень успешно реализовала в трех военных операциях 2014-2017 годов: в Крыму, на востоке Украины и в Сирии.
Россияне начали с пересмотра концепции победы, а затем вернулись назад к методам ее достижения. Результатом стало создание арсенала ассиметричных «инструментов влияния», с которыми свободным, открытым обществам очень трудно бороться в условиях мирного времени. Теперь в арсенале России появилась масса методов, от безжалостных спецопераций, до экономической диверсии и кибератак, от манипулирования ходом выборов и распространения дезинформации до традиционных политических убийств. Там, где США продолжали сосредотачиваться на блестящем проведении отдельных операций, Россия, обладающая гораздо более ограниченными ресурсами, концентрировалась на стратегическом целом, чтобы выжимать из ситуации максимальную выгоду.
Неудачи тоже сыграли важную роль в российской военной перезагрузке. Вторжение Путина в Грузию в 2008 году стало далеко не самым лучшим моментом в истории вооруженных сил России и оказалось успешным только благодаря существенному перевесу в численности военнослужащих и единиц оружия. Традиционные российские военные структуры, руководство и подготовка продемонстрировали свою полную недееспособность. Владимир Путин — новый «царь», который находился у власти уже восемь лет — был недоволен. Он привел новых лидеров и поддержал их реформы, в результате которых вооруженные силы России были полностью перестроены. Единственная их составляющая, которую миновали перемены, — это внушительные ядерные войска России, являющиеся главной опорой претензий России на статус сверхдержавы.
Первым событием, в рамках которого Путин продемонстрировал новый подход России к ведению войны, стала стремительная и незаконная аннексия Крыма в марте 2014 года. Это событие произошло почти сразу после Зимних Олимпийских игр в Сочи и кровавых столкновений на киевском Майдане, в результате которых пророссийский президент Украины Виктор Янукович был вынужден бежать из страны. Тайная операция по захвату Крыма стала серьезным отступлением от того, что нам показали во время учений «Запад-2013». Тщательно спланированная переброска «зеленых человечков» — хорошо вооруженных российских спецназовцев в форме без опознавательных знаков, которые поддержали местных агентов — быстро парализовала сопротивление украинцев в Крыму и предотвратила вооруженные столкновения этнических русских с местными украинцами и татарами. Местные правительственные здания были захвачены без кровопролития, а местные военные базы были окружены и сдались без боя.
Между тем в Москве мои коллеги и я наблюдали за тем, как на российском государственном телевидении регулярно показывали фильмы о Крымской войне и «городе-герое» Севастополе в период Второй мировой войны. Тогда же была развернута агрессивная дезинформационная кампания, в ходе которой россиянам внушали, что НАТО угрожает Крыму и что превентивное вторжение Путина было оправданным.
Вдохновленный успехами в Крыму, Путин решил снова применить свой подход, на этот раз соединив тайные операции и действия традиционных сил для оказания поддержки этническим русским сепаратистам на востоке Украины. Эта «гибридная» тактика ведения войны позволила сепаратистам захватить ключевые населенные пункты на востоке Украины, где подавляющее большинство населения — это этнические русские. Крупные украинские города с высоким процентом русского населения, такие как Харьков, Мариуполь и Одесса, тоже чуть было не пали перед наступлением «сепаратистов». Однако эта операция натолкнулась на серьезное препятствие, когда сепаратисты неожиданно для самих себя оказались втянутыми в кровавую борьбу с правительственными войсками и добровольческими формированиями. И многие этнические русские на Украине отказались присоединяться к путинской России — просчет, который застал Москву врасплох.
После долгого лета сражений — Россия до сих пор не признала, что ее вооруженные силы сражались на территории суверенной Украины — украинским войскам удалось оттеснить сепаратистов на небольшие участки территорий вокруг Донецка и Луганска. В конце августа без всяких объявлений российские войска пересекли границу восточной Украины, чтобы предотвратить неизбежное поражение сепаратистов, которое могло стать колоссальной политической неудачей для Путина.
Используя средства усовершенствованной структуры командования, средства тактической разведки, в частности беспилотники и электронные средства, позволяющие наносить точные удары, российские войска разбили украинские отряды под Иловайском и укрепили границы сепаратистского анклава. На протяжении всего этого периода русские настаивали на том, что на востоке Украины сражаются исключительно добровольцы и что там нет регулярных российских войск. Несмотря на далекую от идеала реализацию, российская кампания на востоке Украины стала второй операцией, в которой российские войска экспериментировали с различными тактиками и техниками, приобретали ценный опыт и испытывали свою военную технику в бою.
Третьим эпизодом реализации нового путинского подхода стало агрессивное вмешательство России в сирийский конфликт в конце сентября 2015 года. В отличие от Крыма и востока Украины российские войска и военная техника — впервые с момента вторжения советских войск в Афганистан в 1979 году — быстро и открыто произвели развертывание за пределами границ бывшего Советского Союза.
Имея в своем распоряжении усовершенствованные средства оперативного управления, разведки и наблюдения, а также оружие для проведения совместных операций «воздух-земля» и высокоточное оружие (включая стратегические летающие платформы и крылатые ракеты большой дальности наземного и морского базирования), Россия ловко продемонстрировала затаившему дыхание миру свои новые и усовершенствованные средства. К ним относятся средства для проведения совместных операций с такими партнерами, как Сирия, Иран и Хезболла — кульминацией этих партнерских отношений стало безжалостное разрушение древнего города Алеппо вопреки всем международным законам.
Несмотря на то, что неуправляемые авиабомбы и снаряды, наносящие огромный сопутствующий ущерб, все еще применяются очень часто, что может в конечном итоге навредить России, Сирия остается самым очевидным эпизодом реализации тактики «войны нового поколения», в которой применяется весь спектр тактических и стратегических неядерных средств, на которых красуется российский бело-сине-красный флаг.
Больше всего тревоги сейчас вызывает то, что в значительной мере модернизированные вооруженные силы России стали острым инструментом политики осмелевшего, но занявшего оборонительные позиции режима, который делает ставку на упреждение. Главную опасность представляет собой мощный ядерный потенциал, который российское руководство может использовать для запугивания потенциальных оппонентов, чтобы заставить их подчиниться его воле.
Однако Россия сейчас сталкивается с трудностями в попытках полностью укомплектовать профессиональную миллионную регулярную армию, которая конкурирует с Национальной гвардией и влиятельными службами безопасности за ресурсы. Призывники до сих пор составляют одну треть российской армии. Привлечение призывников, активно пользующихся социальными сетями, к проведению сомнительных и долгосрочных трансграничных операций сопряжено с множеством трудностей. Россия — это огромная в географическом смысле страна с относительно небольшим населением, которая в настоящее время переживает экономические трудности, спровоцированные низкими ценами на нефть и западными санкциями.
У России также есть тысячи километров недружелюбных границ с другими странами и цивилизациями, а ее население, численность которого составляет примерно 144 миллиона человек, сконцентрировано в основном к западу от Уральских гор. Нынешним и будущим стратегам придется приложить немало усилий, чтобы создать и воплотить в жизнь эффективную стратегию обеспечения безопасности на всем евразийском континенте.
Чтобы справиться с ограниченностью человеческих ресурсов, руководство все чаще привлекает силы второго эшелона, которые укрепляются ветеранами боевых действий и проходят подготовку в рамках агрессивной программы внезапных учений и учений по проверке боеготовности. Россия все больше разворачивается к подходу, в рамках которого к участию в военных учениях привлекается все общество. В рамках этого подхода нагрузку на себе испытывают железнодорожная, автодорожная, портовая и воздушная инфраструктуры, а также экономический и банковский секторы. Создается впечатление, что российское правительство пытается психологически и материально мобилизовать свое население для участия в том, что оно считает неизбежной войной с США и их союзниками. Это вовсе не значит, что русские хотят воевать, но это говорит о том, что США должны сделать все возможное, чтобы признать, ограничить и ослабить российский оппортунизм, прежде чем он станет опасным.
Теперь, когда учения «Запад-2017» со всеми их военными декоративными элементами и пиротехническими средствами приближаются, нам не стоит упускать из виду долгосрочную перспективу. Нам необходимо разработать прагматичную двухвекторную политику по отношению к России.
Во-первых, США должны регулярно и недвусмысленно заявлять о том, что они готовы в любой момент встать на защиту НАТО — ключевого альянса нашей цивилизации. США также должны решительно поддерживать своих союзников и партнеров, не отказываясь при этом от своих основополагающих принципов. Эти принципы не подлежат обсуждению и предполагают готовность США, а также их союзников и партнеров, реагировать на потенциальный наихудший сценарий, в рамках которого Россия может вторгнуться на территорию стран Балтии или других своих соседей.
К счастью, Путин, вероятнее всего, понимает, что с его стороны будет откровенной глупостью начинать агрессивную кампанию, имея в своем распоряжении армию, которой не хватает людей, оружия, финансирования и союзников. Путин и его влиятельные единомышленники знают, что порицаемая мировым сообществом атака — даже против страны, не входящей в состав НАТО — может негативно сказаться на бизнесе и в конечном итоге привести к краху режима, которому нужны крепкие отношения с Западом, чтобы выжить.
Вместо этого осмелевшая Россия может сделать выбор в пользу скрытой наступательной операции, особенно если она почувствует в рядах НАТО раскол, которым можно будет воспользоваться. Скорее всего, такая масштабная авантюра будет представлять собой превентивную реакцию путинского режима на то, что покажется ему серьезной экзистенциальной угрозой — к примеру, падение географического буфера, Белоруссии, или подозрения, что иностранные агенты пытаются спровоцировать смену режима в России.
Гораздо большую опасность для мира представляет собой вероятность крупного инцидента, который может спровоцировать стремительную эскалацию еще до того, как здравый смысл возобладает. Такой инцидент может произойти где угодно, не только в Прибалтике или Сирии. Именно здесь решающую роль сыграет второй вектор двухвекторной политики. Не переставая осуждать преступные действия и не смягчая санкции, мы, тем не менее, должны укрепить связи между высокопоставленными чиновниками и оборонными ведомствами наших стран. Мы должны внимательнее относиться к тому, что наши страны считают угрозами для их безопасности.
Мы должны восстановить атрофировавшиеся каналы урегулирования конфликтных ситуаций между американскими и российскими командованиями оперативного уровня, укрепляя при этом режим контроля над вооружениями, который отныне должен включать в себя механизмы сдерживания кибератак. Без этих и других мер, направленных на укрепление доверия и позволяющих договариваться, несмотря на массу разногласий, опасный дефицит доверия в отношениях между нашими двумя ядерными державами будет только расти.
Запад — НАТО и Евросоюз — должен готовиться к развитию событий по наихудшему сценарию, который учения «Запад» демонстрируют нам каждые четыре года. Но нам не следует останавливаться на этом. Огромный российский арсенал тайных, чрезвычайно изобретательных операций по подрыву и дестабилизации так же опасен, как и традиционное оружие, используемое на поле боя. В сочетании с усовершенствованным неядерным потенциалом тот набор методов, который сейчас имеется в распоряжении Путина, доказывает, что Россия проводит такую подготовку к возможному конфликту, о которой нам, жителям Запада, пока мало что известно.
Бригадный генерал Питер Звак, занимавший должность военного атташе США в России с 2012 по 2014 год, является старшим научным сотрудником Института изучения вопросов национальной безопасности Университета национальной обороны.