Миф о городе на костях
«Все знают», что Петербург вырос на костях невероятного количества людей. Что при его строительстве погибли десятки тысяч человек – в основном крестьян, согнанных Петром со всей России, а также десятки тысяч пленных шведов.
Даже самые серьёзные историки, как Соловьёв, считают своим долгом упомянуть гибель «большого числа строителей». Ключевский пишет даже, что «едва ли найдётся в военной истории побоище, которое вывело бы из строя больше бойцов, чем сколько легло рабочих в Петербурге и Кронштадте».
Смущает одно – ни Соловьёв, ни Ключевский не рискуют назвать конкретных цифр, как и всегда очень точный в своих описаниях Г.С. Пушкарёв.
Рьяный большевик Покровский, клеймя позором проклятое самодержавие, говорил в своих лекциях: погибло «до ста тысяч». Осторожный Мавродин, и тоже на лекциях в Ленинградском университете, склонен был говорить о двадцати… Но оба они, что характерно, ничего не говорят, как именно они высчитали число погибших, не упоминают источники.
Позже Мавродин высказывается довольно своеобразно: «Иностранцы определяют число погибших на строительстве Петербурга (1703–1717 годы) в 60, 80 и даже 100 тысяч человек. Но учёта погибшим не велось, ни о какой статистике в те времена не могли и помышлять. Зачастую из года в год в списках получавших жалованье, хлебное и денежное <...> встречаются одни и те же имена. Это заставляет думать, что иностранцы приводили значительно преувеличенные данные».
Словно спохватившись, Мавродин добавляет: «…нет сомнения в том, что земля будущей столицы покоила в себе не один десяток тысяч её созидателей».
А эти-то сведения откуда?! Про «десятки тысяч»?
В советское время даже в учебники проникло: «Тяжёлый труд, нездоровый климат, плохое снабжение приводили к высокой смертности среди крестьян и посадских, возводивших петровский «парадиз»… Не случайно впоследствии стали говорить, что Петербург построен «на костях».
Вот, например, в духе прямо-таки эпическом: «Пётр строил, будто шёл на приступ. А во время боя убитых не считают. Здесь не считали и после. Мёр работный люд без счёта и сроков. От дурной воды, от дурной еды, от мокряди и стужи, от непосильной работы и щедрых – батогами – понуканий к усердию. Ну – и от всякой хвори…» (Дубов Н.Н. «Колесо фортуны», 1981 г.)
Страшные сцены массовых смертей от кошмарного климата и голода составляют содержание целых поэтических сборников («Петербург в русской поэзии», Художественная литература, 1978 г.).
Долгое время автор думал, что корни этого мифа – шведская военная пропаганда. Шла Северная война, и демонизация противника стала обычнейшим средством пропаганды.
Да, уже в 1710 году датский посланник Юст Юль пишет, что при сооружении Петропавловской крепости «от работ, холода и голода погибло, как говорят, 60 000 человек». Вот именно – «как говорят».
Позже называли цифры и в 100, и в 200, и в 300 тысяч человек.
Как видно, военная пропаганда шведов была охотно подхвачена в Европе. Причина проста: новое могучее государство в Европе никому не было нужно. Ни амбиции Петра I, ни сами по себе московиты не вызывали особо тёплых чувств.
Но миф охотно подхватили и в России.
Третье столетие русское общество носится с мифологией «города на костях». Этот миф о жестокости и смерти очень дорог россиянину, и особенно – коренному жителю Петербурга. Иногда петербуржцы буквально упиваются этой массовой гибелью строителей – она доказывает, какой у нас особенный, исключительный город.
В интернете доводилось прочитать: «Побывав этим летом в Санкт-Петербурге, я поразилась его величию, великолепию, красоте. Он по праву считается городом федерального значения. Но этот город был построен буквально на костях крестьян, которые его строили. Можно ли пророчить Санкт-Петербургу безоблачное будущее? Город, построенный с такими жертвами... Зачем?»
Жуть, да и только!!!
…Правда, раскопки 1950‑х годов основоположника археологии Петербурга Александра Даниловича Грача выявили не братские могилы, а огромные выгребные ямы, в которые закапывались пищевые отходы, в основном кости коров, свиней и баранов, которыми кормили строителей новой столицы.
Недавно археологом Петром Сорокиным, который ведёт раскопки в Петербурге, установлено: места, которые народная память сохранила как места захоронений строителей Питера, – кладбища XV–XVI веков. Не свидетельство массовой гибели строителей Петербурга, а доказательство того, что русские живут здесь давно, задолго до XVIII века.
Вообще же первоначально Петербург строили посменно: по 12–18 тысяч человек с 1 апреля по 1 июля и с 1 июля по 1 октября.
Полуневольные «даточные люди» получали 1 рубль в месяц, то есть стандартную плату за такую работу в эту эпоху. На 50 копеек строителям выдавали «хлебное жалованье», то есть кормили. 50 копеек в месяц они получали деньгами после окончания работ. Случаев присвоения причитающихся строителям денег не известно. Пётр I слишком ревностно относился к возведению своего «парадиза», любой вор не сносил бы головы.
Показатели выдаваемого продовольствия говорят, что рабочий на свой «паёк» мог прокормить всю семью.
Цифры смертности очень низкие, число сбежавших всегда больше, чем умерших. Многих «померших» явно включили в списки мёртвых, чтобы отделаться от набора и никого реально не слать. Не сами же покойники сообщали: «Я помер, отойдите от моего гробика со своим Санкт-Петербургом».
Действительно, отчего бы вдруг взяться массовой смертности? Рабочих набирали в основном из деревень Псковщины, Новгородчины. Они как, тоже помирали от непривычного климата?
С 1717 года Петербург вообще строили… вольнонаёмные.
Основная часть построек, возведённых до 1725 года, появилась в Петербурге между 1718 и 1724 годами, когда город и правда рос стремительно трудами оброчных крестьян. Предъявляя «покормёжные письма» от помещиков, они совершенно легально селились в городе.
В Петербурге принимали даже… беглых. Кормили, оплачивали труд: 1 рубль в месяц.
Число строителей, погибших между 1703 и 1717 годами, называют разное, но маловероятно, чтобы погибло больше 4–5 тысяч.
Шведские пленные? Их участие в строительстве Петербурга совершенно ничтожно. Пленные шведы прорубили пару просек и возводили шпиль первоначальной деревянной Петропавловской крепости – и только.
Оказалось: если Пётр вообще хотел строить свой «парадиз» – лучше всего строить его силами вольных людей.
Вот возможность для создания самых привлекательных мифов: о Петербурге как первой «зоне свободного труда» в России. Петербург – первый город свободы! Петербург построен вольными людьми!
Но русское общество веками совершенно не замечало этого и даже сейчас старается не замечать. России не нужен вольный, гордый город.
По мнению профессора Кротова, причина… в ментальности россиян. Действительно: если не погибло побольше людей, какое ж тут великое свершение?! Почитай, никакое… Вот если померло с миллион людей – значит, деяние и правда значительное.
При строительстве Версаля в XVII веке на великой королевской стройке погибло больше людей, чем при возведении Петербурга, – по разным данным, от 6 до 8 тысяч человек. Но ведь ни одному французу не придёт в голову назвать Версаль городом на костях. А мы буквально упиваемся высосанным из пальца мифом.
А что? Миф подтверждает, что строительство Петербурга – событие грандиозное, необходимое, чудесное. Ведь кровью плачено!
Тем более в России всегда подхватывали любую глупость, лишь бы она пришла из Европы. Авторитет европейцев словно бы освящает миф.
Даже для вольнонаёмных мифы Петербурга тоже были по-своему полезны. И заплатят побольше, и в родной деревне посмотрят уважительно: гляди-ка! Работает человек в таком страшном месте, да ещё и денег принёс!
Мне доводилось развенчивать миф – с цифрами и фактами в руках (Буровский А.М. «Образы Петербурга», 2019 г.). Реакция кислая: вроде всё так… но очень хочется, чтобы было неправдой!
Миф позволял петербуржцу чувствовать себя жителем особенного, ни с чем не сравнимого места – наряду с мифами об ужасном климате, о сокрушительных наводнениях, возведении города на пустых, безлюдных землях. Стихи о страшных миазмах, издаваемых покойниками, мрачные истории о находках костей и черепов у стен пышных дворцов сладко тешили сытых, благополучных людей. И до сих пор тешат.
А миф-то довольно опасный. Господа, не боитесь, что накликаем?