Как нашлись деньги на армию
Czar Peter the Great Studying Shipbuilding at Deptford
Gustave Wappers (1803–1874)
Gustave Wappers (1803–1874)
Оба сии предприятия могли в нерассудительном народе поселить негодование, который по суеверию и по старинным предрассуждениям лучше бы хотел видеть великолепие церковное, нежели благополучие государства, подкрепляемое таким имуществом. Не видя иного способа, чтоб сделать скорый оборот к вооружению себя против неприятеля, ибо к собиранию с государства податей требовалось долго времени с отягчением народным, и не приступая еще к исполнению такой мысли, находился государь в задумчивости и целые сутки никого к себе не допускал.
Колико Меншиков ни был любим, не смел однако ж являться тогда к нему. Тем менее прочие боляре, понеже запрещено было допускать, да и не желал его величество им о том намерении объявлять. Князь Ромодановский, хотя в прочем и был прилеплен к старинным обычаям, однако любил государя и верен был ему паче многих прочих, а посему не только носил от монарха отличную милость, да и был от него почтен. Узнавши он о сокрушении и уединении его величества, отважился идти к нему, чтоб посоветовать с ним, каким бы образом смутному состоянию помочь.
Стража, стоявшая у дверей чертогов царских, ведая, коликую князь имел доверенность, не смела его остановить, ибо все боялись того, что он за воспрящение ему входа велит по полномочию своему лишить их живота, не спрашивая о том государя. Таким образом, вошел прямо и, видя Петра Великого по комнате в глубокой задумчивости взад и вперед ходящего, остановился и посмотрел на него, но государь его не примечал. Князь решился идти ему навстречу и с ним столкнулся.
Г. Кнеллер. Портрет Петра I. 1698.
Его величество пасмурным взором взглянул на него и аки бы удивляющимся его нечаянному приходу, опамятовшись, спросил: "Как ты, дядя, - так его государь иногда называл, - сюда забрел? Разве не сказано тебе, что не велено пускать?" - "Других может быть, а не меня, - отвечал Ромодановский, - меня и родитель твой царь Алексей Михайлович без доклада к себе пускал. Ведомо тебе, что при кончине своей мне тебя вверил. Кто ж в несгоде печься будет о тебе, как не я? Полно крушиться! Скажи, о чем целые сутки думаешь? Царь, отец твой, и царица, мать твоя, наказывали совета моего слушать. Размыкивать горе подобает вместе, а не одному!"
- "Полно, дядя, - сказал государь, - пустое молоть, какой совет, когда в казне денег нет, когда войско ничем не снабдено, артиллерии нет, а сие потребно скоро". Потом начал опять ходить и предаваться размышлениям. Князь Ромодановский, видя царское отчаяние, остановил его паки и говорил сердито: "Долгая дума - большая скорбь. Полно крушиться, открой думу свою, какой к тому находишь способ, авось либо верный твой слуга промыслит полезное". Его величество, зная, что, сей достойный муж всегда был блюстителем верности и правды, объявлял ему тайность свою так: "Чтоб иметь артиллерию, для которой нет меди, думаю я по необходимости взять лишние колокола, которые делают только пустой перезвон. Перелив их в пушки, загремлю ими против шведов полезным Отечеству звуком".
- "Добро мнишь, Петр Алексеевич, а о деньгах как же?" - "Так, чтоб в монастырях и церквах бесплодно хранящееся сокровище в золоте убавить и натиснить из него деньги". - "На сие нет моего совета. Народ и духовенство станут роптать и почтут грабежом святым". - "О народе я так не мню, для того, что я не разоряю налогами подданных и защищаю отечество от врага, а прочим зажму рот болтать. Лучше пожертвовать суетным богатством, нежели подвергнуться игу иноплеменников".
Меньшиков в возрасте 25 лет. Михиль ван Мюссер /Michiel van Musscher (1645-1705).
Портрет Александра Даниловича Меншикова, 1698 год
Портрет Александра Даниловича Меншикова, 1698 год
- "Не все так здраво думают, Петр Алексеевич. Сие дело щекотно, должно придумать иное". - "Ведь деньги, дядя, с неба не упадут, как манна, а без них войско с холоду и голоду умрет! Теперь иного средства нет". - "А я так знаю, что есть и что Бог тебе пошлет. Только сколько надобно?" - "На первый случай около двух миллионов рублей, пока без притеснения народного более получу". - "Не можно ли поменее? - отвечал князь голосом надежным. - Так я тебе промышлю". К сему слову государь, пристав с веселым уже видом, начал убеждать Ромодановского, чтоб он скорее ему тайность сию объявил, ибо знал, что он лгать не любил. - "Не скажу, а услужу. Успокойся! Довольно того, что я помощь государству в такой крайности учинить должен".
При сем, когда наступила уже ночь, хотел было Ромодановский идти от него прочь, но Петр Великий обнял его, просил неотступно, чтоб он долее не думал, открыл бы ему сие и уверил бы, когда получить деньги, не выпуская его из своих рук. Князь, видя, что уже ему никак отделаться было не можно, сказал: "Жаль мне тебя, Петр Алексеевич, быть так! Пойдем теперь, но не бери с собою никого".
Обрадованный государь и аки бы вновь от сего переродившийся, следовал за ним. Поехали они обще из Преображенска в Кремль. Прибыли в Тайный приказ, над которым был князь Ромодановский главноначальствующим, вошли в присутственную палату, в которой, кроме сторожа, никого не было. Князь приказывал ему отодвигать стоящий у стены шкап, в котором находились приказные книги. Дряхлый и престарелый сторож трудился, - недоставало его силы. Принялся помогать ему сам государь. Шкап был отодвинут, появилась железная дверь. Любопытство монаршее умножалось.
Князь Ромодановский Фёдор Юрьевич
Ромодановский, приступя к дверям, осматривал висящую восковую печать, сличал ее с тем перстнем, который был на его руке и которым вход был запечатан, причем свечу держал его величество. Потом, вынув из кармана хранящийся в кошельке ключ, отпирал оным дверь, - замок заржавел, понеже лет с двадцать отпираем не был и про что никто, кроме князя и сторожа, не ведал, ибо не токмо переставлять шкап на иное место, да и любопытствовать о сем под лишением живота подчиненным запрещено было со времен царя Алексея Михайловича под видом тем, якобы в находящихся за оным шкапом палатах хранились тайные дела.
Потом государь пытался отворять сам, но не мог. Послали сторожа сыскать лом и топор, принялись все трое работать, наконец, чрез силу свою великую ломом монарх дверь отшиб. При входе своем в первую палату, которая была со сводом, к несказанному удивлению, увидел его величество наваленные груды сребряной и позолоченной посуды и сбруи, мелких серебряных денег и голландских ефимков, которыми торговцы чужестранные платили таможенную пошлину и на которых находилось в средине начеканенное московское клеймо для того, чтоб они вместо рублей в России хождение свое имели, множество соболей, прочей мягкой рухляди, бархатов и шелковых материй, которые либо моль поела, или сгнили.
А как государь, смотря на сие последнее и пожимая плечами, сожалел и говорил: "Дядя, это все сгнило", - то князь отвечал: "Да не пропало". По сем любопытство побуждало Петра Великого идти в другую палату посмотреть, что там находится, но князь, его не пустя, остановил и сказал: "Петр Алексеевич, полно с тебя теперь и этого. Будет время, так отдам и достальное. Возьми это и, не трогая монастырского, вели наковать себе денег".
Николай Зауервейд. Петр I усмиряет ожесточенных солдат своих при взятии Нарвы в 1704 году. 1859 г.
Государь расцеловал почтенного и верного старика, благодарил его за соблюдение сокровища и спрашивал: каким образом, без сведений братей и сестры его Софии по сию пору сие оставалось. "Таким образом, - отвечал Ромодановский, - когда родитель твой царь Алексей Михайлович в разные времена отъезжал в походы, то по доверенности своей ко мне лишние деньги и сокровища отдавал на сохранение мне. При конце жизни своей, призвав меня к себе, завещал, чтоб я никому сего из наследников не отдавал до тех пор, разве воспоследует в деньгах при войне крайняя нужда. Сие его повеление наблюдая свято и видя ныне твою нужду, вручаю столько, сколько надобно, а впредь все твое". - "Зело благодарен тебе, дядя! Я верности твоей никогда не забуду".
В самом деле, сие помогло толико, что напечатанными из сего деньгами не только войски всем потребным были снабдены, но и войну беспрепятственно продолжать было можно. Перелитые же колокола доставили довольное число пушек. Сия-то великая заслуга поселила в сердце Петровом благодарность такую к князю Ромодановскому, что он пред всеми прочими вельможами князя Ромодановского, которому отменное почтение монарх оказывал и доверенность, более любого.
Из книги А.К. Нартова
"Достопамятные повествования и речи Петра Великого"
Андрей Нартов, действительный статский советник, Петра Великого механик и токарного искусства учитель, императорской Академии наук и Канцелярии главной артиллерии и фортификации член.
http://dugward.ru/library/petr1/nartov_dostopamyatnye.html