ИГРАЮ В РОМОЧКУ (3)
Про эту семью писал отдельно... Они были в разводе, но четырем детям он помогал по максимуму. На днях истек срок судебной отсрочки и у них должны забрать квартиру, выгнав их просто на улицу. Мужик не выдержал и повесился, оставив записку близким: "Простите меня, всех люблю, но не могу больше". 41 год. Жена просто в шоке сейчас, даже говорить не может. Вправе ли мы осуждать его?
Обычно актуальные материалы уважаемого Зергулио я просто размещаю, без комментариев, но случай совсем особый. А перед тем, как начать, очень важное предуведомление. Я нынче играю в ромочку (раз, два), а у этой игры свои правила. Поэтому, если на сей раз Сережа, - вероятность мала, но есть, - пробьет лбом стену (теоретически большие люди под выборы могут решить показать электорату, что они за народ), я немедленно, как положено ромочке, переобуюсь в прыжке и восхвалю. А пока что...
Вправе ли мы осуждать его? - спрашивает Сергей. Не знаю. Но точно знаю, что человек преступил законы и божеские (самоубийство тяжкий грех), и человеческие. Потому что самые главные ценности суть "сама жизнь, любовь и свобода", а мужик из Карелии отверг и саму жизнь, и любовь, бросив тех, кто его любил. Да и свободу, которая есть осознанная необходимость ставить на ноги четырех детей, тоже. Потому что струсил. Даже не подумав о том, что трусость - самый страшный порок.
Да, у него возникли проблемы. Да, непростые. С этим не поспоришь. Ну и что? Он не один такой. У г-на Улюкаева тоже проблемы, и у г-на Керимова, - но они не бежали от этих проблем в небытие. Они боролись. А он избрал самый легкий путь, свалив все проблемы на оставшихся жить. В первую очередь, на детей, которым теперь не поможет никто, кроме разве что, когда подрастут, неформальных структур. А равно и государства, потерявшего налогоплательщика в сложнейший момент, когда всякая копейка в строку.
Было ли его положение столь уж безвыходным? Нет. Он был жив, любим, свободен. В конце концов, достаточно молод. И вариантов бороться имел множество. Можно было молиться. Можно было записать обращение к президенту и запустить ролик в Сеть. Можно было уйти в бизнес. Или (тоже недурственно) записаться в какую-нибудь ЧВК и поехать в экзотическую страну, что, конечно, риск, но все же не петля на шею, тем более, что в случае чего, согласно контракту, дети получили бы за погибшего отца компенсацию.
Да много всякого можно было. Руки на месте, голова на плечах, много людей, попавших в такую же передрягу, - и всем им тяжко, но ведь не все же вопят "Не могу больше". А он по факту сбежал, попросив напоследок прощения у детей и бросив тень на государство. Которое, к слову, ему ничего не обещало и к его проблемам ни малейшего отношения не имеет, потому что сделку с фирмой он заключал сам, сам, и с точки зрения закона, как уже не раз подтверждено в суде, вина за сложившуюся ситуацию лежит исключительно на нем и на его жене.
Так вправе ли мы его осуждать? Мой ответ: нет. Мы не Всевышний, который не осудит, яко благ и человеколюбец, и мы не судьи, у которых работа такая. Но вправе ли мы сказать все, что думаем, без оглядки на пресловутое "или хорошо, или ничего?". Мой ответ: да. Однако, - еще раз повторю и это, - если в ответ на стук Сережи-Зергулио головой об стенку на сей раз кто-то откликнется, дабы показать электорату, что наверху о нем помнят, я немедленно, как положено ромочке, переобуюсь в кувырке. Игра есть игра...