3 декабря 1941 г.: Тула оказалась почти в полном окружении

Танковые части гитлеровцев стремились соединиться севернее Тулы с частями 43-го армейского корпуса.

В этот день 80 лет назад противник продолжал наступление. Танковые части гитлеровцев стремились соединиться севернее Тулы с частями 43-го армейского корпуса. 4-я танковая дивизия перерезала железную дорогу Серпухов—Тула. В это же время начал наступательные действия 43-й армейский корпус немцев, потеснив части 258-й стрелковой дивизии.

Передовые части ударной группировки противника, овладев населенными пунктами Клейменово, Кострово и Малахово, вышли на шоссе Москва — Тула. Положение в районе Тулы сложилось тяжелое. В приказе Военного Совета 50-й армии от 3 декабря указывалось, что «наступили решительные дни борьбы за Тулу». Командующий Западным фронтом генерал армии Георгий Жуков усилил 50-ю армию 340-й стрелковой и 112-й танковой дивизиями. Оба соединения выдвигались в район Лаптева (ныне Ясногорск). Командование 50-й армии осуществило ряд мер по усилению советских войск севернее Тулы. 3 декабря перешел в контратаку 640-й стрелковый полк 217-й стрелковой дивизии, усиленный девятью танками 32-й танковой бригады. Полк наносил удар в направлении Торхово. Завязался ожесточенный бой. Враг на этом участке был разгромлен. 3-й батальон 740-го полка с пятью танками 124-го танкового полка и батареей зенитной артиллерии занял оборону в районе Малахова, противодействуя противнику, стремящемуся замкнуть кольцо вокруг Тулы.

Контратаки нанесли также части 154-й и 413-й стрелковых дивизий, 31-я кавдивизия усилила свои действия по тылам противника, находившегося южнее Каширы.

О боевых действиях под Каширой тогдашний командир 1-й гвардейской кавалерийской дивизии генерал Павел Белов потом писал так:

«Против нас продолжали действовать остатки 17-й танковой дивизии и моторизованного полка СС, разбитые под Каширой. На помощь им подошли 167-я пехотная и 29-я моторизованная дивизии противника.

А моя оперативная группа не только не усилилась, но была значительно ослаблена. С утра 3 декабря 112-я танковая дивизия и 35-й отдельный танковый батальон перестали тактически взаимодействовать с 1-м гвардейским кавкорпусом. Подчиненные теперь только командующему 49-й армией, они получили задачу наступать на юго-запад. Жаль было расставаться с танкистами, но зато корпус получил свободу действий, перестал зависеть от генерала Захаркина.

Вместо 112-й танковой дивизии на правый фланг моей группы войск вышла из-под Каширы 173-я стрелковая дивизия, имевшая всего около трех тысяч человек, Я поставил ей задачу наступать на Гритчино, Оленьково, охватывая Мордвес с северо-запада. А тут получил приказ начальника штаба Западного фронта прикрыть Зарайск, которому якобы угрожают мотопехота и танки противника. По моему мнению, никакой угрозы Зарайску уже не существовало. Он был тыловым городом. Инициатива на этом участке находилась в наших руках. Однако во исполнение приказа пришлось 5-й кавалерийский полк 2-й гвардейской дивизии перебросить в Зарайск. Он занял там оборону и простоял несколько дней. У меня остались две ослабленные потерями кавалерийские дивизии, 173-я стрелковая дивизия, укомплектованная меньше чем наполовину, и 9-я танковая бригада, насчитывавшая около двадцати боевых машин. С этими силами о быстром разгроме противника, который имел три дивизии, в том числе одну танковую и одну моторизованную, теперь нечего было и думать. Части вверенной мне группы продвигались вперед медленно, с тяжелыми боями. Все же постепенно мы все глубже охватывали Мордвес с юго-востока и северо-запада.

Интересно, что после войны немецкие генералы пытались оправдать свое поражение под Москвой плохой погодой и численным превосходством советских войск. Но погода была тогда одинаковой и для нас и для немцев. Фашисты, как обороняющаяся сторона, имели в этом смысле даже ряд преимуществ: они сидели в населенных пунктах, стреляя из окон и подвалов, спали в домах, имея возможность согреться. Отступая, немцы сжигали деревни. И наши красноармейцы и командиры по нескольку суток оставались на морозе, в открытом поле.

Данные о соотношении сил под Москвой были опубликованы, я не стану повторять их. Скажу о своем участке. По численному составу силы сторон во время боев под Мордвесом были примерно равны. Но гитлеровцы превосходили нас по количеству орудий и минометов, имели гораздо больше танков. И все-таки наступали и удерживали инициативу в своих руках мы».

Командующий 2-й немецкой танковой армией Гейнц Гудериан тоже оставил подробные записи о событиях 3 декабря 1941 года под Тулой:

«Наступление продолжалось и 3 декабря в условиях сильного снегопада и ветра. Дороги заледенели, передвижение было затруднено, 4-я танковая дивизия подорвала железнодорожную линию Тула — Москва и, наконец, достигла шоссе Тула-Серпухов. Этим, однако, наступательная сила дивизии была исчерпана, а все запасы горючего израсходованы. Противник отошел на север. Положение оставалось напряженным. 3 декабря я отправился в Грязново, в 43-й армейский корпус для того, чтобы лично ознакомиться с боеспособностью его соединений. 4 декабря рано утром я посетил командный пункт 31-й пехотной дивизии, а затем посетил 17-й пехотный полк и его 3-й егерский батальон — мой старый госларский егерский батальон, в котором я начал свою военную службу и в 1920-1922 гг. командовал 11-й ротой. Обстоятельная беседа, проведенная мной с командирами рот, имела целью выяснить, обладают ли войска достаточной наступательной силой для выполнения предстоящей задачи. Офицеры откровенно изложили мне все свои заботы, однако на вопрос о наступательной способности все же ответили утвердительно, сказав: «Еще один раз мы как-нибудь выбьем противника из его позиций». Вопрос о том, обладают ли и остальные подразделения 43-го армейского корпуса такой же боеспособностью, как мои старые госларские егери, остался пока нерешенным. Впечатление, полученное от этой поездки, заставило меня еще раз решиться на продолжение наступления.

Обратная поездка тянулась бесконечно долго и была опасной из-за поднявшейся вьюги и обледенелых склонов. В конце концов мой командирский танк попал в овраг, из которого он в темноте никак не мог выбраться. К счастью, по другую сторону оврага я встретил машину связи штаба группы, которая и доставила меня в ту же ночь в Ясную Поляну».

Секретарь Тульского обкома и горкома ВКП(б), председатель городского комитета обороны Василий Жаворонков потом дополнил воспоминания Гудериана об этом эпизоде:

«Незадолго до описываемого немцем счастливого для него момента, разведчики доложили мне, что в овраге под Тулой кто-то возится на танке. Туда немедленно была выслана стрелковая рота, которая опоздала буквально на считанные минуты. Когда наши бойцы вышли к брошенному немецким командующим танку, мотор машины был еще теплым».