Конкуренция, сорванные связки и высокие принцы: Сарыал Афанасьев о балете в Якутске и Москве

«Я живу балетом», — уверенно говорит артист якутского театра оперы и балета Сарыал Афанасьев. За его спиной родное училище в Якутске, международные конкурсы и работа в Московском театре им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко. Но, кажется, свое профессиональное счастье он нашел именно на родной земле. Артист рассказал ЯСИА ко Дню культуры, который отмечается сегодня, чем же отличается «столичный» балет и почему он предпочел сцену «поменьше». Сарыал, расскажи немного о себе. Тебя знают как солиста театра оперы и балета, но какой ты человек?

Я закрытый человек, не люблю входить в новые компании. У меня мало друзей, да много и не нужно. Конечно, как артист я люблю слышать аплодисменты, ради этого и танцую. Но излишнего внимания и комплиментов не требую.

Как ты попал в балет?

Мама сама мне предложила заняться балетом, потому что хотела, чтобы кто-то из детей занимался искусством. Привезла меня в Якутск из деревни на кастинг. Потом ей кто-то сказал, что это довольно травмоопасное занятие, артисты могут стать инвалидами, и она начала меня отговаривать. Но тогда я уже твердо решил, что останусь.

Было легко поступить в балетное училище?

На самом деле мог и не попасть. Я видел журнал того кастинга: у меня было совсем мало баллов. Не было данных, как у по-настоящему одаренных детей — пластики, шпагата, прыжка. С самого начала у меня была только музыкальность. Она тоже играет большую роль, ведь мы танцуем под оркестр. Если немузыкальные дети не слышат в музыке ритма, то им потом придется очень трудно. Я прошел. Наверное, это судьба.

А насколько важны природные данные?

Природные данные очень много значат. Сейчас в училище берут подопечных уже со второго класса.  Позже, конечно, тоже можно поступить, но если есть большое желание и талант. Но таких единицы. В детстве, правда, не увидишь, каким вырастет ребенок, но учителя как-то хорошо замечают, будет ли он высоким, низким или гибким. Я не понимаю, как они это делают. В комиссии и врачи сидят, которые осматривают ребенка и спрашивают про наследственность, но, если бы ко мне привели ребенка, я бы не смог ничего сказать. Во мне, наверное, тоже что-то увидели.

Поэтому ты в Якутске уже давно ведущий артист балета. В Москве, конечно же, все иначе. Что заставило тебя вернуться в родной театр?

Люди говорили, что я не выдержал конкуренции в московском театре. Конкуренция там совсем другая. Для центральных городов нужна красота: высокий парень принц. А у них таких принцев куча. В Якутске я всегда играл ведущие роли, здесь я всегда был принцем. В Москве меня ставили на необычные, но маленькие роли. Я был золотым божком в «Баядерке», шутом, танцевал в дуэте в вставном па-де-де. Другие роли мне не светили. Если балерина высокая, то артист балета должен быть еще выше. А по их меркам я низкий. Если встану рядом с их примой, то картина будет совсем другая.

А деньги?

Да, многие говорят, что меня не устраивали деньги. Такого тоже не было. Я меньше танцевал, но намного больше получал. Мне не хватало творчества. Я лучше оттанцую весь спектакль, чем буду просто сидеть и ждать своего маленького выхода.  Мне давали несколько раз потанцевать Щелкунчика и Солора из «Баядерки», и на этом у меня закончились большие роли. Меня это не устраивало.

Как ты вливался в коллектив московского театра?

Очень трудно. Особо ни с кем не общался. Это продолжалось довольно долго. Я поступил в театр в сентябре и до самого нового года сохранял чисто деловые отношения с ребятами из труппы.

Что стало переломным моментом?

Это скорее всего они сами пытались наладить со мной отношения. Я не люблю идти первым на контакт, хотя потом жалею об этом. Ребята начали звать меня с собой куда-нибудь отдохнуть. А там уже как-то подружились. В Москве точно было больше свободного времени для себя.

Скучаешь по этому?

Нет. Мне не нравится просто сидеть, мне нужно работать в зале. У меня нет хобби. И да, мне самому странно из-за этого. В Москве после репетиций я просто приходил в квартиру и сидел. Разве что кота завел. Я, наверное, потолстел…

Теперь планируешь окончательно остаться в Якутске?

Мечтаю стать директором нашего училища, но сперва поработаю педагогом. Хочу передать свои знания детям. Даже если не здесь, то в другом месте. Я будущего своего не знаю. Всегда думаю о Якутии, о нашем театре, о наших детях, хотя завтра могу проснуться и захотеть уехать.

С какими трудностями ты сталкиваешься?

Сейчас для меня самое трудное — мое тело изнашивается, колени болят, связки уже не те, суставы хрустят. Каждый спектакль дается мне уже не так легко, как раньше.

Были серьезные травмы?

Не было. И тяжелые моменты наступают очень редко. Один раз на репетиции спектакля «Спартак» в 2014 году я чуть не потерял сознание. Когда уже кулисы закрылись, все в глазах потемнело. Спектакль идет три часа, и все это время я на сцене, а у моего персонажа очень много прыжков. А на втором показе я сорвал мениск. В постановке есть движения, когда нужно с прыжка приземляться на колено, а защиты никакой нет, ты в одних трико.

Плачут ли артисты балета на сцене?

Когда танцевал в спектакле «Ромео и Джульетта», я думал, что в конце расплачусь, когда увижу Джульетту в склепе, даже приготовился к этому. Но к концу спектакля ты уже настолько устаешь, что у тебя внутри просто пустота, ты пытаешься выжать из себя слезу, но не получается. Хотя я замечал, что балерины иногда плачут. Этого не видно зрителям, потому что они далеко сидят: «Это пот или слеза?». Все же лучше показать эмоции языком тела, это сыграет намного сильнее, чем одна капелька на лице.

Расскажи об одном особенном выступлении.

В этом году мы поставили спектакль 11 января, в мой день рождения. Я так радовался на сцене, даже не думал о технике, просто воодушевленно танцевать. А когда зрители аплодировали, представлял, что поздравляют именно меня.

Какой ты сейчас артист? Опиши себя на работе.

Я живу балетом. Один спектакль мы обычно готовим около месяца. Мне не нравится долго работать. Я перегораю. Я люблю все делать быстро, так остается чувство новизны и азарта. Мне хватает двух недель. Мой рекорд — 4 дня: солист повредил ногу и не мог выступать, поэтому его партию пришлось выучить мне. А еще в училище я никогда не думал, что балет станет моей работой. Мне просто нравилось приходить на занятие и заниматься у станка. Считал это своим хобби. Балет до сих пор остается моим любимым делом.