Начать жить в России — 2

Как я получал разрешение на временное проживание в Питере

В предыдущем материале поведал о том, как после переезда в российскую Ленобласть сумел ценою неимоверных усилий пробиться на прием в отделение Федеральной миграционной службы во Всеволожске. Как подал там заявление, чтобы получить разрешение на временное проживание (РВП). Однако то было лишь половиной дела — впереди меня ждала еще серия испытаний на этой полосе препятствий.

 

\\Кто сказал, что бесполезно биться головой о стену?

 

Срок ожидания ответа на мое заявление, как меня предупредили во всеволожской ФМС, составлял не менее шести месяцев. Однако срок действия переселенческой визы, которую мне выдали перед отъездом в Россию в рижском отделении того же учреждения, не превышал и трех месяцев!

 

— Ничего страшного, — сказала в ответ на мой вопросительный взгляд принимавшая у меня документы чиновница. — Когда трехмесячный срок подойдет к концу, явитесь к нам и мы продлим вам визу. Заодно уж продлим и регистрацию по месту прописки.

 

И вот к началу февраля 2016–го я вновь поехал во Всеволожск — продлевать документы. Накануне пришлось изрядно перенервничать, когда я на всякий случай позвонил тамошним фээмэсникам, дабы попытаться договориться о точном времени. Со мною разговаривала другая чиновница, и она меня ошарашила:

 

— А с чего вы решили, что вам продлят визу? Возвращайтесь в Латвию и ждите, когда придет ответ на ваш запрос по РВП.

 

Я начал хватать ртом воздух, как выброшенная на песок рыба.

 

— Но позвольте… Ваша коллега велела мне ждать здесь, в России… Я уже и квартирку себе снял. И потом, если вернусь в Латвию, мне что же, потом заново переселенческую визу оформлять, чтобы въехать за РВП?

 

Она не знала. А на следующий день, булькая от сдерживаемой ярости, ехал во Всеволожск. С собою захватил милейшего старика Михаила Васильевича, у которого был прописан. Обуревала двойная тревога. А ну как мне и впрямь откажутся продлевать визу? Памятуя о кошмарных очередях перед дверьми ФМС, заранее переживал и о том, что, возможно, пробиться на прием попросту не удастся.

 

Выручил Михаил Васильевич. Оказалось, что этот замечательный старик, бывший инженер и антарктический полярник, обладает нереализованным актерским талантом. Как только мы приблизились к ФМС, он преобразился в форменного Паниковского: нацепил очки и принялся тыкать тростью в асфальт с такой силой, что любой теперь мог бы признать в нем слепого. А я стал при нем кем–то вроде внучка–поводыря. Вцепившись мне в локоть, Михаил Васильевич хрипло кричал в ухо:

 

— Куда ты меня тащишь, идиот эдакий?! Осторожней! Споткнусь — трость тебе об хребет переломаю!

 

Оказавшись в фойе, мы стали решительно продираться сквозь толпу. И люди вынуждены были нас пропускать — по закону инвалид всюду идет без очереди. И злобная церберша Татьяна Васильевна, неустанно дежурившая у входа, нас пропустила. Почти моментально оказались у заветного окошечка. Я предъявил документы и — о радость! — чиновница велела мне заполнять анкету на продление визы. Возникла минутная заминка из–за отсутствия понадобившейся фотографии паспортного формата.

 

— Вы уж простите этого охламона на первый раз, — просительно сказал Михаил Васильевич, — а уж потом я с ним за разгильдяйство разберусь по–свойски.

 

Чиновница, смилостивившись, разрешила сбегать в соседнее фотоателье, чтобы по–быстрому отщелкать снимок. В общем, визу мне продлили. Забегая вперед, скажу, что по прошествии трех месяцев, в конце апреля, ее вместе с регистрацией потребовалось продлевать вторично. И снова все сошло почти совершенно гладко, хотя и не без очередной порчи нервов.

 

Кстати, весной стало известно об указе Путина, которым прежнюю ФМС — как контору бюрократическую и плохо справляющуюся со своими обязанностями — расформировали, а ее функции передали МВД. Я напрягся, по опыту зная, что в период любых реформ суматоха и неразбериха возрастают в геометрической прогрессии. Меня предупредили, что ответа на мое заявление о РВП не стоит ждать раньше конца июня, однако конверт на мое имя лег мне в руки уже 10–го. Вскрыл его слегка дрожащими пальцами и — слоновий вздох облегчения! — прочел, что мою просьбу удовлетворили. Теперь драгоценное разрешение на проживание нужно было забрать.

 

В приподнятых чувствах отправился во Всеволожск и… наткнулся на пустое здание. Осиротевшая, сникнувшая Татьяна Васильевна разъяснила мне, что одним из последствий реформы стал перевод всей работы с мигрантами по Ленобласти в Единый центр документов в Санкт–Петербурге, что на улице Красного Текстильщика.

 

Вернувшись, попытался связаться в этим самым Единым центром документов. С самого начала оказалось, что знаменитый российский бюрократизм проник во все поры и этого учреждения. Звоню, чтобы уточнить график приема, по единственному телефону, указанному на сайте. Дозвонился. Нужный мне вопрос выяснял минут двадцать, но так и не выяснил. Хорошо поставленный женский голос вещал, что я, дескать, попал в другой отдел данной конторы — не в тот, что мне нужен. Поведать график работы необходимого мне отдела тетка не смогла — не знает. Сказать номер телефона, по которому можно дозвониться в нужный отдел, тоже не сумела — не знает. Когда начал ругаться матом, повторяла, словно заведенная: «Ничем не могу помочь. Нам свои номера они не сообщают». Это в одной–то конторе!

 

 

Подробности читайте в новом номере «Вести Сегодня» 22 сентября