Беженцы из-под Славянска: Мы остаемся в России!
НОВЫЙ ДОМ
Вика Кобченко не жаловалась нам на жизнь даже под «Градами» и гаубичными снарядами во время летних штурмов Славянска и его переднего рубежа - поселка Семеновка. Поэтому, когда она попросила их навестить на новом месте, мы не задумываясь изменили маршрут, по которому возвращались в Москву из Донецка. Крюк получился небольшой - меньше сотни километров от трассы «Дон». Опрятное большое село с «говорящим» названием Сторожевое, что в Воронежской области. Когда-то, в XVII веке, здесь проходила древняя граница Руси, дальше которой ворогов старались не пускать. И получилось так, что семья укрылась за ней от войны.
Улицы в селе пусты, но первая же женщина догадывается, к кому мы едем, и подробно объясняет дорогу. А нас уже ждут, без всяких метафор выбежав за околицу, - посмотреть, не пылят ли по большаку корреспонденты «КП». Двухлетний Антон, спокойный и серьезный не по годам, внимательно рассматривает нашу машину. Как любой мальчишка, он обожает технику и совершенно справедливо считает, что на этой машине его обязательно покатают - сейчас или попозже. Антон все в той же самой солдатской пилотке с красной звездочкой, в которой когда-то жал руку нашему погибшему под Донецком товарищу - фотокору Андрею Стенину. Достаем из машины пакет с подарками, и так же, как и в Семеновке летом, Антон принимает пакет и передает его матери. Наряженная в банты четырехлетняя Люба скачет вокруг мартышкой, приговаривая: «А мы вас ждали! Мы вас ждали!». Ее парализованная сестра-близняшка Вера встречает нас в доме. Разглядывает с интересом, чуть пожимает нам руки. В ушах у Веры крошечные сережки блестят искусственными бриллиантиками. И почему-то вспоминается фраза ее матери, сказанная на краю огромной воронки, - тогда снаряд лишь на десяток метров разминулся с их старым домом:
- У нас только Вера ничего не боится, потому что не слышит, у нее тугоухость третьей степени, - на соседней улице рвется снаряд, по лицу Вики пробегает тень. - Ну вот... А ехать нам отсюда просто некуда...
|
Новый дом оказывается очень чистым, уютным и жарким. Мы с удивлением понимаем, что впервые начинаем отогреваться после холодного житья в Новороссии. Вика быстро накрывает на стол. Антон прочно устраивается на коленях одного из корреспондентов и терзает смартфон какими-то взрослыми движениями. Сладости его не интересуют. Иногда он замирает и смотрит куда-то сквозь нас - у него взгляд не просто взрослого, а сорокалетнего человека, который все помнит и уже ничего и никогда не забудет. Мать рассказывает о своем житье:
- Нас везде потягали-потаскали. Отозвалась Тамара Рахматуллина, она нас приняла. Хороший дом, чистый, теплый. Воды в доме нет, мы с улицы носим. Огород очень большой. Вручную не вскопаем, два года его не трогали. Хозяйка обещала, что весной нам найдет человека с техникой, он вспашет. Местные нам помогают.
- Вы надолго здесь? Как планируете?
- Мы остаемся... В России.
|
Оставленная жизнь
- Сейчас какие проблемы основные, как у вас с документами?
- Через два дня едем в воронежский райцентр Острогожск, в УФМС, делаем временный статус беженцев.
- То есть ни в Магадан, ни в Новосибирск вас не направляют?
- Нет. Ждем бабушку, которая с нами была. Еще у нас во Фрязине остались вещи. Теплые вещи, мебель - почти целая «Газель». Главное - там кресло для Веры и специальная ортопедическая обувь. Специально для ее ног делали.
- Как вы выбирались-то из Семеновки?
- Мы же там до последнего были, нас уже и фосфорными бомбами закидывали. Все в тумане было, а когда кукурузу варили, она красного цвета становилась. В тот день, как вы приезжали к нам в последний раз в Семеновку с Андреем Стениным, появился у нас совсем неизвестный мужчина из Луганска. Он так нам и заявил: «Я вас должен вывезти». И вывез. По России ехали почти сутки. В Подмосковье распределяли нас по знакомым, просто по добрым людям, которые предоставили свое жилье. И вот мы оказались здесь.
|
Вика, конечно, скупа на эмоции. Железная женщина, но не бездушная - эти понятия почему-то часто путают. Она не хочет рассказывать про оставленную за линией фронта прошлую жизнь, но мы очень просим. В этой Семеновке на нас охотился украинский танк, мы бегали по подвалам, пока он сносил дом за домом. На нас там сыпались и простые мины, и зажигательные. В общем, жутко, но к таким местам необъяснимо привязываешься.
- Что там было в Семеновке после вашего отъезда?
- Искали людей по домам, тех, кто помогал ополченцам. Соседа, Шавкуна Сергея, арестовали. Другого соседа, Диму рыженького, у него сыну три года исполнилось... Его на 15 лет посадили. Он был в ополчении, но не ушел со всеми, хотя знал, что его ищут. Соседка его сдала, приемщица металлолома. Ей дали хорошие деньги, и она купила дом. Нас вообще обворовали, даже мебель вывезли, ковры, люстры. Мебель новая была, в том году покупали. Теперь пустая хата. Вот такие люди у нас оказались, в нашем поселке...
ДЕТСТВО КОНЧИЛОСЬ В МАЕ
На новом месте тоже не все просто. Но Кобченко - люди работящие.
- Здесь работа есть? - спрашиваем.
- Нет. В Воронеже есть завод, его называют «вонючка» - пищевые отходы перерабатывает. Я согласна и там работать, но транспорт... Здесь транспорт не ходит. Водителям надо доплачивать, чтобы заехали в село. Рейсовый автобус ходит два раза в месяц. Хозяйством будем жить. Крестная Антона обещала дать козочек, свинок к весне. В зиму нежелательно - померзнут. Огород подымем, корову заведем. Тут у нас и хлев есть, и сарайки. Кроликов предлагали завести, но я после Семеновки не хочу - как я их, мертвых, каждое утро из клеток доставала! Не могу забыть. Думаю, они от страха умирали. А мы не боялись. Совсем. Люба так во время обстрелов ходила на улицу осколки собирать. Я и просто калитку закрывала, и на трубу - она трубу вытащит и пошла, а я за ней бегу, и тут снаряд в дом, за которым мы присматривали...
Люба слышит, что говорят про нее, и приносит показать котенка, которого ей подарили соседи. Первая живность на новом месте, пусть и бесполезная в хозяйстве, но дом без кошки - не дом, это прописано у нас чуть ли не в генах. Нам пора уезжать. Один из корреспондентов катает Любу с Антоном по деревне на машине. Из тумана только доносятся гудки автомобильного сигнала. Вика расспрашивает, как нашли Андрея Стенина.
- Его долго искали ребята из «Лайфньюс», потом мы, из «Комсомолки», опять приехали в командировку, встретились прямо на границе и уже вместе осматривали все дороги под городом Снежным с горелыми машинами. И получилось так - как все друзья Андрея собрались вместе, так сразу же его и нашли. Мистика.
- Мистика, - соглашается Вика. - Мы же во Фрязине, под Москвой, тогда жили, когда Андрея привезли и похоронили. И мне сон приснился - вот кто-то говорит мне: «Съезди на кладбище к Андрею, поговори с его матерью, ей сейчас очень тяжело». Я взяла Антона и Любу, и мы поехали, а это же очень далеко, дождь льет. Приезжаем, а там мать Андрея. И Антон как подошел к могиле, так начал рыдать. Не знаю, не могу объяснить.
Приезжает машина. Антон демонстрирует свою железную волю - вылезает из-за руля, помедлив лишь самую малость. Хотя хорошо чувствуется - сидел бы он в ней до вечера и крутил руль, зажигал фары и жал на педали. Но Антон вылезает, солидно жмет нам руки. И Люба жмет, и ручка у нее оказывается неожиданно крепкая, совсем не детская. Детство у них кончилось еще в мае.