Счастливые звёзды полковника Ковалёва

Путешествие во времени через всю страну и её историю

Среди нас живут люди, которые родились в 1927 году и могут рассказать, как все было. Разумеется, получив телефонный звонок от полковника МВД в отставке Юрия Ивановича Ковалева, ваш автор не преминул с ним встретиться. Тем более что живем мы неподалеку, в Пурвциемсе. А еще Юрий Иванович служил в одном учреждении с моим дедом и работал на одном предприятии с тетей. А вдруг знает?

 

Сын чекиста, внук «врага народа»

 

Обычная девятиэтажка, в квартире бросаются в глаза Большая советская энциклопедия, раскрытый альбом марок на столе и огромные тыквы. Хозяин выращивает их на огороде в Саулкрасты, куда ездит на Audi. В сентябре, на всякий случай, Юрию Ивановичу должно исполниться 90. Тяга к земле у него наследственная. Дед на Дальнем Востоке выращивал арбузы и дыни.

 

Семья Ковалевых, что называется, имперская. Кого только в родне Юрия Ивановича нет: донецкие казаки, крестьяне–украинцы из–под Полтавы, белорусы, поляки и даже якуты. У моего собеседника немного тюркский разрез глаз, а на молодых фотографиях он темноволосый.

 

— Родился я под Владивостоком, на станции Гродеково, — говорит Юрий Иванович. — Гродеков — такой царский генерал был. Сейчас там мощное сообщение через границу с Китаем, до которой 10 километров. До 1937 года я жил у деда с бабкой, на курортной станции Надеждинская.

 

…Край этот в начале прошлого века был малозаселенный, туда вначале переехало около 140 тысяч корейцев, потом стали подбираться русские колонисты. Во времена Столыпина туда направили казаков с Донбасса. Дед же Юрия Ивановича — из обедневших шляхтичей с Могилевщины, получивший музыкальное образование в семинарии и учившийся в университете в Петербурге, — попал в бухту Ольгу как ссыльный 1905 года. Там он и учительствовал следующие три десятилетия.

 

— Другой мой дед погиб здесь, в Латвии, перед Брестским миром. Мой же отец воевал в партизанах с японцами, а потом стал первым приморским милиционером. В НКВД служил на границе, боролся с контрабандистами. Отец проработал чекистом 38 лет! Его последняя должность — начальник группы контрразведывательной проверки моряков дальнего плавания. И тем не менее как их ни проверяли — бежали. Я знаю случай, когда наши моряки–дальневосточники сами поймали одного беглеца и вернули в Союз. А в другой раз стал невозвращенцем капитан судна Альварес, из испанцев, вывезенных детьми в СССР.

 

Дед–учитель преподавал и русский, и английский, и музыку. По семейной легенде, у него была скрипка Страдивари, что смотрелось раритетом на фоне окрестных баянов и гитар. Он учительствовал и в 1918–20 годах, когда Владивостоком правили белые. К нему приводили детей казачьи полковники. Уже в советское время владел 25 сотками, коровой симментальской породы, парой свиней, несколькими десятками кур, сеял гречку — потому как имел 33 улья. Я в советское время ездил по Латвии, нигде такого не видел. Вообще приморский мед считается лучшим в России наряду с алтайским — потом уже идет башкирский, и затем грузинский. В Приморье есть одно лекарственное растение, цветущее раз в три года, — оттого и получается особый мед. Ну вот кому–то все это и понадобилось.

 

…Когда Юрий Иванович уже вышел на пенсию, то запросил дело своего деда в КГБ. По мрачной иронии его допрашивал оперуполномоченный Ковалев. Что поделаешь — фамилия распространенная. Несколько листков в папке — допрос, акт о конфискации. 25 октября 1937 года деда арестовали, 25 января 1938–го — расстреляли. Но как это не сказалось на отце?

 

— По заслугам. Был такой комсомольский вожак на Дальнем Востоке — Виталий Баневур. Отец вместе с ним воевал три–четыре года.

 

По обе стороны океана

 

Начало войны Юра Ковалев встретил в военно–морской спецшколе. Но так как дети местной элиты вели себя высокомерно, то после 8–го класса решил убежать на фронт.

 

— Собралась нас, беглецов, целая группа. Я был к тому времени предоставлен сам себе, отец и мать мною не занимались. Чекисты работали тогда с 9 до 17 часов, потом трехчасовой перерыв на сон, и снова работа до полуночи, а иногда и до 4 утра (потом я испытал это и на себе). Начальники уходили, когда в 11 часов утра по московскому времени Иосиф Виссарионович приходил на работу и принимал рапорты с Дальнего Востока.

 

Задержали нас на станции Ерофей Павлович в Амурском крае. Одному парню, Белозерову, все же удалось добраться до Курской дуги, где он и погиб. Ну вот привезла нас милиция во Владивосток, а я попросил сообщить капитану Уткину. Я хорошо знал его, он руководил водным отделом. И напросился поморячить — так стал юнгой. Сразу же попал в военный фрахт — стали перевозить армейские грузы.

 

Четырехтрюмный сухогруз «Ладога», построенный в Германии и попавший Северным морским путем на Дальний Восток, имел водоизмещение 8000 тонн и мог перевозить дивизион 130–мм пушек. Готовясь к войне с Японией, судно ходило в Советскую Гавань, на мыс Лопатка, в бухту Провидения на Чукотку, к пограничным заставам на границе с Кореей.

 

Команда на пароходе маленькая, при этом два котла, четыре топки. За вахту кочегар 4 тонны должен перетаскать. Лопата мне была по ухо. Зайдешь в трюм, слезинку пустишь… Уголь, особенно если не английский, а сахалинский, он спекшийся. Огонь, дым, шлак надо поливать водой. Но потом я уже стал турбинистом. И тут мы попали на ремонт в Канаду на 8 месяцев!

 

…В 1944 году оказаться за океаном для 16–летнего дальневосточника было делом невероятным. Ковалев увидел тихоокеанский порт Ванкувер, рядом американский Сиэтл, южнее — Сан–Франциско, Портленд (его еще именовали «Русленд», так как стояло по 100 судов из СССР), Лос–Анджелес. Из последнего на палубе везли два торпедных катера и два паровоза.

 

— Мы вообще не знали, что такое голод. Четырехразовое питание. Зарплата у нас была советская — около 1000 рублей, но мы получали еще и валюту. Жили в гостинице, выходили в город по трое. Научились пиво пить, я по–английски свободно мог в магазине объясниться.

 

…Все это время родители Юрия не подозревали, что он уже не в военно–морском интернате. А между тем сын официально стал участником Великой Отечественной войны. Везти взрывоопасный груз по океану, в котором вовсю идут боевые действия, — это дорогого стоит. На случай воздушного налета Юрий занимал позицию второго номера зенитного пулемета «Браунинг». С 1944 до 1947 года Ковалев ходил на новом, только из Канады, танкере 24–тысячнике «Эмба».

 

— На последнем рейсе привезли медицинский спирт из Лонг–Бич. Пить его было можно, но тех, кто это делал, посадили. Я же, как непьющий, отправился в судостроительный техникум. Из него уже по комсомольской путевке — в органы. Потом — упреждаю — здесь, в Риге, экстерном сдал за 10–й класс, за год закончил среднюю школу милиции и позже, тоже за год, — Высшую школу госбезопасности ускоренного выпуска.

 

Щит и меч

 

Милиция на транспорте, куда пришел новобранец Ковалев, в конце 40–х перешла в ведение Министерства государственной безопасности. Затем ему пришлось заняться чисто розыскной работой.

 

— Искали дезертиров, бывших полицаев, завербованных немцами. Арестовали старшего лейтенанта, секретаря парторганизации, согласившегося по заданию абвера перейти границу. Он сразу уехал во Владивосток — и ничего не делал, притаился. Но в 1944 году контрразведка издала список на 2,5 миллиона разыскиваемых лиц с фотографиями, приметами, кличками…

 

Однако вышло, что и сам Ковалев попал под раздачу.

 

Подробности читайте в новом номере «Вести Сегодня Неделя» с 6 января