Белый дом ответил Тимуру Рамазанову

Власти Владимирской области уверяют, что поддержка аграриев увеличивается, а недовольный сельхозпроизводитель подчеркивает, что у селян претензии не к региональной власти, а к федеральному центру

Поддержка отрасли животноводства за последний год не уменьшилась, а увеличилась, - примерно так отреагировали власти Владимирской области на заявление гендиректора сельхозпредприятия «Тарбаево» Тимура Рамазанова, рассказавшего на встрече предпринимателей с федеральным бизнес-омбудсменом Борисом Титовым о бедственном положении аграриев Владимирской области.

Напомним, в числе прочего Рамазанов заявил, что во Владимирской области год от года ухудшается ситуация с получением «молочных дотаций», что совсем не радует и так, мягко говоря, не жирующих селян. Подробнее - в материале «Мы порежем всё стадо, распродадим землю».

В ответ на недовольство руководителя аграрного предприятия вице-губернатор Владимирской области Роман Русанов, курирующий сферу сельского хозяйства, передал в редакцию Зебра ТВ документы, из которых следует, что в 2016 году дотации на молоко выросли. Если в 2015 году на каждый литр молока высшего сорта хозяйство Рамазанова получило 86 копеек, то в 2016 - 1,1 рубля.

Тимур Рамазанов пояснил Зебра ТВ, что сейчас - в середине года - у аграриев нет окончательных данных по суммам дотаций за 2016 год. В своем выступлении на встрече с бизнес-омбудсменом Титовым он говорил о снижении уровня дотаций в 2015 году по отношению к 2014 году.

«Когда я говорил «этот год», то имел ввиду тот год, который закрыт, то есть 2015-й. Мы мыслим календарными годами, так как окончательный расчет по субсидии мы получаем либо в конце текущего года, либо в начале следующего», - сказал глава СПП «Тарбаево» в телефонном разговоре с Зебра ТВ.

Что же касается тенденций нескольких прошедших лет, то снижение уровня поддержки сельского хозяйства для Тимура Рамазанова очевидно:

«В 2013 году мы получали субсидию 2 рубля 23 копейки на литр молока. При стоимости молока в закупке 22-24 рубля за литр и курсе доллара 29 рублей. В 2014 году мы получали уже 1,59 рубля. В 2015 году мы получили всего 86 копеек. И это при снижении стоимости молока до 20 рублей за литр и курсе доллара, подскочившем до 60-70 рублей».

Рамазанов подчеркивает, что власти Владимирской области к проблеме снижения дотаций отношения не имеют. Денежная масса на поддержку аграриев тает на уровне федерального центра, а местные чиновники ее просто делят между местными хозяйствами:

«Вопросов к администрации Владимирской области у сельхозпроизводителей на самом деле нет. Помогают, как могут, и помогают хорошо. Одна адресная помощь через «Владагролизинг» чего стоит. На самом деле, вопросы я задавал федеральному центру. Ведь субсидии сельхозпроизводителям выделяются в Москве. Мне важно достучаться туда - на самый верх. Вы понимаете, что получается парадокс: стоимость молока не выросла, а снизилась. Если в 2014 году, до кризиса, я продавал молоко в среднем по 24 рубля и еще получал поддержку от государства - 1,5-2 рубля. То есть, молоко стоило, грубо говоря, 26 рублей, а доллар был - 29. А сейчас я молоко продаю по 20-22 рубля, а поддержка у меня - рубль».

Руководитель сельхозпредприятия рассказывает, что кроме «молочных дотаций» сейчас сократили субсидии и на племподдержку - по сравнению с 2015 годом денег «прислали» вдвое меньше.

Кроме того, на основании внесенных на уровне федерации изменений, хозяйство «Тарбаево» в этом году не прошло отбор на получение господдержки, распределяемой департаментом развития предпринимательства, торговли и сферы услуг администрации Владимирской области:

«Так как у нас форма ЗАО, по федеральному закону мы теперь считаемся не малым и средним бизнесом. Хотя у меня меньше ста сотрудников, и мы относимся к малому бизнесу. Точно такое же хозяйство, имеющее форму СПК, получит деньги. Так что, о каком увеличении поддержки мы все говорим, если с каждым годом мы получаем субсидий все меньше, меньше и меньше?

А зарплаты растут. А стоимость топлива, электроэнергии, запчастей, техники выросла в разы. У нас техника импортная. Даже белорусская — это импортная техника, ведь нам ее продают исходя из курса доллара и евро. Запчасти на эту технику тоже стоят в долларах и евро. Оборудование для молочного животноводства — все импортное, нашего ничего нет. Если тот же трактор «Беларусь» до кризиса стоил 600 тысяч рублей, то сейчас он стоит миллион сто — миллион двести. Если раньше трактор «New Holland» раньше стоил 5 миллионов рублей, то теперь он стоит - 12.

У нас из российского только комбайны «Россельмаш», и то комплектующие все импортные внутри. И топливо я сейчас покупаю за 32 рубля. В данный период, когда идет уборка, когда идет сев, когда идет пахота, я покупаю солярки на миллион рублей в неделю. И за электроэнергию я вынужден платить гораздо больше, чем до кризиса».

По словам руководителя сельскохозяйственного предприятия, из-за всего происходящего многие аграрии сейчас находятся в состоянии отчаяния - долги растут семимильными шагами, а перспектив выхода из кризиса не видно:

«Зарплату я вынужден платить людям гораздо больше, чем до кризиса. Потому что никто при таких ценах теперь за 12 тысяч работать не хочет. Они хотят работать за 40 тысяч. В конвертах у нас зарплаты нет по определению. И помимо всего прочего мы платим 30% налогов.

Все влазят в долги. Мы долгов набираем, потому что коровы хотят есть каждый день. А прибыли мы не получаем. Это бег на месте. Моя главная задача сейчас — рассчитаться с долгами. Мой рабочий день начинается с того, что поставщики звонят лично на мой телефон и начинаю: «Когда отдашь деньги? Иначе мы вам топливо не поставим, жмыхи не поставим, корма не поставим, мы вам медицину не поставим и так далее».

А я не могу сказать рабочим своим, тем более, что сейчас все детей собирают к 1 сентября: «Вы держитесь тут, хорошего вам настроения. Просто денег нет». Это с нами прокатывает. А с моими работягами в деревне не прокатит, потому что им есть надо. Им все равно, где я возьму деньги. Они заработали эти деньги, и я их должен им отдать. Им же все равно, идет у меня бизнес или нет, есть у меня деньги или нет: вынь да положь. Поэтому у многих руководителей вот такое отчаяние».