Вениамин Мандрыкин: выхожу из комы и слышу — «Ты никогда не будешь ходить»

10 ноября 2010-го года жизнь трехкратного чемпиона России, обладателя Кубка России и Кубка УЕФА в составе ЦСКА Вениамина Мандрыкина разделилась на «до» и «после». Он выжил после тяжелой аварии, но остался прикованным к постели до конца жизни. Уже более пяти лет бывший вратарь ЦСКА и сборной России Вениамин Мандрыкин не встает с кровати. Первые три-четыре года после аварии в Брянске, он регулярно посещал реабилитационные центры. Но вскоре стало понятно — сколько бы врачи с ним не занимались, какие бы процедуры не делали, больше никаких улучшений не будет — разбиты шейные позвонки, поврежден костный мозг. Максимум, чего удалось добиться — частичной работы рук, которыми он может дотянуться до лица и почесаться. Но переключить пультом телевизор — не выйдет. Его кожа не чувствует ни мокрого, ни сухого, ни холодного, ни горячего. В таком состоянии он пробудет до конца жизни. Что поразило корреспондента АиФ.ru, навестившего Вениамина дома — его позитив. Он смеется, веселится и шутит даже там, где совсем не смешно его гостям. «У инвалидов отлично развита самоирония» — предупреждает он. И без проблем рассказывает о самом страшном: как угонял на скорости 200 км/ч от полицейских, как приходил в сознание после столкновения с деревом и как ему сообщали о невозможности встать на ноги. С этого и начали разговор, периодически переходя на «ты». Ему так проще. «Ты больше не сможешь ходить» Александр Боярский, АиФ.ru: — Наверное, очень страшно услышать от врачей диагноз, что ты больше никогда не сможешь самостоятельно передвигаться? Вениамин Мандрыкин: — В тот момент все как-то иначе воспринималось. Мне шансов выжить изначально отдавали не больше 25%. Все было не очень хорошо. Сначала я не знал, что со мной — полтора месяца провел в медикаментозной коме. Ты как будто спишь. Час, месяц или год — без понятия. Обычный сон. Потом я проснулся и пришел в себя. Спрашиваю врача: «Какое сегодня число?». Тот отвечает: «Семнадцатое». Я помнил, что разбились мы в ночь с 9 на 10 ноября. Про себя думаю: «Надо же, неделю без сознания был». Снова ввели лекарство и я снова вырубился. Проходит время, опять я в сознании и задаю тот же вопрос. Врач говорит: «Сегодня 19-е». Думал, еще пару дней прошло, а оказалось — уже декабрь. После этого уже постоянно был в сознании. Тогда и состоялся тот самый разговор. Помню его в деталях. Пришел мой лечащий врач и говорит: «У тебя травма четвертого-пятого позвонков, поврежден костный мозг, ты не сможешь ходить. Максимум — что-то в течении двух-трех лет возможно восстановится, но не более 30%. Наука еще не придумала, как это лечить. Может, лет через десять появятся средства или методы». Вот и весь разговор. Я ответил: «Понятно». — И что дальше? — А дальше мне привели еще одного врача. Когда у человека происходят такого рода проблемы, к нему сразу приглашают психотерапевта. Нужно подготовить, посмотреть на реакцию. Для многих это удар и не секрет — жить с таким недугом хотят не все. Ко мне тоже врач пришел, задал пару вопросов и вышел: «Ему психолог не нужен, он в порядке». — Врачи оказались правы насчет небольшого прогресса? — Да, случилось все, как они и говорили изначально. Ключевыми стали следующие два с небольшим года. У меня же руки изначально не двигались, я их не чувствовал. Но со временем часть нервных клеток восстановились. Могу теперь поднимать руки за счет плеч, почесать лицо. Но кисти и пальцы без движения остаются. На большее надеется не стоит — человечество еще не придумало, как восстанавливать после травм спинного мозга. Говорят, кто первым сделает это открытие, домой сразу Нобелевскую премию принесут. Спинной мозг такая штука, не поддающаяся ремонту. Любое прикосновение к нему — это травма. — Знаю, ты решил больше не посещать реабилитационные центры. Почему? — Хватит, наездился. В этом нет никакого смысла. Все что могло, уже разработалось. Больше улучшений быть не может. Так зачем напрягаться самому и напрягать остальных? Меня спустить с четвертого этажа без лифта — огромная проблема. Последний раз на улице пять лет назад был. Больше не хочу. Окно открыл в комнате, считай, гуляешь. Видишь, какой вид хороший — все в зелени. — Детали аварии остались в памяти? — Частично. Летел по Брянску около 200 кмч. Не справился с управлением в одном из поворотов. После столкновения то вырубался, то приходил в сознание, когда вытаскивали. Я очень боялся, что убил кого-то. Кроме меня в машине еще четыре человека были. Голоса двоих я слышал, а еще двух — нет. Мне потом рассказывали, я только и спрашивал: «Все живы? Все живы?». К счастью, никто серьезно не пострадал. Были травмы у девушек, но в целом обошлось. Немного удар смягчили шины, которые были разбросаны у автосервиса, где все произошло. Все могло быть гораздо хуже. Честно, не знаю, как я смог бы жить, если бы кто-то погиб в аварии. Конечно, я сам дурак и справедливо, что пострадал сильнее всех. Я счастлив, что никого не угробил тогда, просил прощения у всех. — Главный вопрос: от полиции зачем угонял? В Брянске даже если бы остановили, серьезных проблем у футболиста быть не могло изначально. Говорят, за тысяч 5-10 можно было бы спокойно любой вопрос решить. — Понимаю. Но тогда я испытывал драйв, адреналин. Думаешь, это было в первый раз? Это первая неудачная попытка была с моей стороны. Хотя, почему неудачная? Они же меня не догнали и не поймали (смеется). — С кем-то общаешься из тех, кто был с тобой в машине? — Да, с тогдашним одноклубником по брянскому «Динамо» Маратом Магкеевым. Именно он вытаскивал меня из машины. «Смотрю "Тур де Франс" и ем устрицы» — Расскажи о стандартном распорядке дня? — Просыпаюсь утром, завтракаю. Либо мама, либо сестра меня кормят. Потом могу еще поспать — днем я всегда сплю. В остальное время смотрю телевизор. Вечером ужинаю и снова спать, как захочется. Смотреть больше всего люблю научные программы — канал «Дискавери» целый день может работать. Новости, спорт. Футбол? Если только топовые матчи — наш чемпионат мало смотрю. Жду с нетерпением Лигу чемпионов. Когда был чемпионат мира в России, смотрел по две-три игры в день — было очень тяжело. Обожаю смотреть велогонки — когда идет «Тур де Франс» или «Джиро Д`Италия» не пропускаю ни одного этапа. Благо «Евроспорт» все показывает в прямом эфире. Особенно тащусь от горных этапов — на равнинных можно заснуть. — Во время игровой карьеры тоже мало смотрел футбола? — Да. Играть любил, а смотреть — нет. Только самые крутые матчи если. — Кто из друзей-футболистов навещает? — Володя Габулов приезжал, который сейчас поднимает футбол в Осетии. Где-то год назад был Ролан Гусев. А 30 августа он позвонил поздравить меня с днем рождения и говорит: «Представляешь, у меня дочка родилась в один день с тобой». Очень рад за него — пятый ребенок уже! Я пошутил: «Вениаминой назовешь?». Ребята периодически приезжают — Дима Хомич, Володя Кисенков, Руслан Пименов, с которым с 16 лет в юношеской сборной играли, Игорь Акинфеев был у меня. — На какие средства живешь? — У меня пенсия по инвалидности неплохая — около 40 тысяч в месяц выходит. Еще иногда ребята собирают. В прошлом году и в этом во Владикавказе проводили турнир «Наш Веня». Спасибо за это Габулову, Спартаку Гогниеву и моем первому тренеру Горохову. Прислали потом видео с обращением ко мне. Очень трогательно. Еще один мой бывший партнер Денис Попов владеет гостиницей в Геленджике, приглашает детей на пару недель ежегодно на море. Расходы на себя берет, естественно. Большое спасибо хочу сказать и Алишеру Усманову, который через свой фонд оказал помощь и поддержку. — Ты рассказывал про распорядок дня. А что себе в плане еды позволяешь? — Ем абсолютно все. Могу суши заказать, могу — мясо. Периодически балую себя устрицами или щупальцами краба. Очень люблю морепродукты, а у хорошего друга есть свой ресторан. Один звонок — и мне везут свежие ракушки. Я кстати за последнее время прилично похудел. Могу секрет рассказать — не пью больше (смеется). Иногда мог позволить себе пропустить пару рюмок коньяка. Теперь же бросил это дело и сразу как-то в форму пришел. — Что позволяет тебе оставаться таким оптимистичным? Смеешься, шутишь, но ведь все время лежать — это тяжело? — Характер у меня такой по жизни, наверно. Я такой же человек, как и все, только ходить не могу. Что в этом такого? Когда был футболистом, тоже периодически только и делал, что лежал — между тренировками сил ни на что не было. Сейчас тоже самое, только нет тренировок. «Мечты сбылись на две трети» — У тебя над кроватью висят медали, стоят кубки. Приятно вспоминать о достижениях? — Конечно. Медалей здесь больше двадцати штук — про каждую могу историю рассказать. Приятно вспоминать не только награждение, но и как шел к этой медали, какой ценой она далась. По юношам в Америку два раза летали, селили нас в семьях. Все так необычно, круто было. — Самая ценная — за победу в Кубке УЕФА в 2005-м году? — Как раз нет. В детстве я больше всего мечтал о победе в чемпионате России, Кубке и Олимпийских играх. Вот три главные цели, две из которых сбылись. Почему-то чемпионат мира или Европы с Лигой чемпионов не хотелось так выиграть, как внутренние соревнования. Мечты сбылись на две трети — чемпионат мы с ЦСКА взяли в 2003-м, а Кубок на год раньше. — На одной из фотографий над кроватью ты с командой в 2005-м году на приеме у президента РФ Владимира Путина. Чем запомнилась та встреча? — Да, ездили к нему в Ново-Огарево. Пожал ему руку. Путин — глыба. Прям чувствуется сила и мужество человека. Это на той встрече Вагнер Лав предложил Владимиру Владимировичу начеканить мячом. Тот не стушевался и раза три-четыре набил прям в туфлях. — Что вспоминается о футбольном детстве? — Как вкладыши с пацанами собирали в 1990-м году к чемпионату мира в Италии. Покупали жвачки «Финал» и смотрели — кто из футболистов тебе попадется. Уже позже наклейки пошли в альбомы. Очень увлекался этим. — У твоих друзей есть желание свозить тебя на новую арену ЦСКА, где ты еще пока не был. Да и сам однажды сказал, что мечтал бы там побывать. Но сейчас отказываешься от этой идеи. Почему? — Да, сюда ко мне на день рождения приезжала девушка — руководитель армейских болельщиков-инвалидов. Мне даже фотографии присылали, как за границей люди на футбол с различными подключенными аппаратами ездят. Но я не хочу. Это тяжело, поймите меня тоже. Это целое испытание, стресс. Мне даже разговаривать для интервью час непросто. Я ведь говорю на вдохе сейчас из-за того, что четыре месяца был на ИВЛ (искусственная вентиляция легких). Было опасение, что не смогу сам дышать. У меня разлетелся четвертый шейный позвонок, отвечающий как раз за дыхательную систему. Если бы не восстановилась способность дышать самому, уже умер бы, скорее всего. Ведь из-за дырки в легких, куда вставляется трубка, постоянно попадет инфекция. Я сам перенес два двусторонних воспаления легких. — Мечты есть какие-то у тебя? — Конечно. У меня есть двое детей и племянник. Живем ради них, хотим дать хорошее образование. Старший сын с красным аттестатом закончил девятый класс. Ему нравится биохимия — планирует пойти на биологический факультет МГУ. Надеюсь, станет ученым. — Дети часто навещают? — Постоянно, раз в две недели приезжают и на праздники. Их поддержка очень важна для меня, они и сами это знают. — Книги не получается читать? — Раньше пытался пробовать, но это крайне неудобно. Сам я переворачивать страницы не могу, это надо кого-то просить сидеть со мной рядом постоянно. Мама и сестра и так для меня все делают — им нужно давать хоть немного отдыхать. Аудиокниги — не вариант. Нужен шелест страниц, возможность перечитать тот или иной фрагмент. Что-то понравилось или не понял — читаешь заново. Так что проще вообще без книг. Мне хватает познавательных программ по телевизору. — Какие сны тебе снятся? — Разные, как и всем. Иногда футбол, но не сама игра, а подготовка к футбольному матчу. Часто я в страхе боюсь что-то забыть: надеть бутсы, перчатки, щитки или просто выйти на поле.