Что знали о варягах на Руси?
Одна из коренных ошибок, навязаннаых русской историографии учеными-норманнистами, состоит в представлении о глубокой древности термина «варяг», который будто бы появился на Руси для обозначения скандинавских пришельцев. В трудах норманнистов можно прочитать, что варяги еще в VIII—IX вв. толпами устремлялись в Константинополь по Волховско-Днепровскому пути, что слово «варяг» уже тогда было знакомо любому славянскому мальчишке...
Что ж, давайте заглянем в древнерусские источники, где по мнению многих и многих, варяги свили себе настоящее скандинавское гнездо.
На страницах «Повести временных лет» варяги в качестве действующих лиц впервые появляются в статье под 859 г., где они, приходя откуда-то из «заморья», берут дань с чюди, ильменских (новгородских) словен, мери, веси и кривичей. Затем в 862 г. их изгоняют и зовут княжить Рюрика с русью. Послы ильменских словен «идоша за море к варягам, к руси: ибо звались те варяги «русь», яко другие зовутся «свеи» [шведы], другие же «урмане» [норвежцы], «агняне» [даны], иные «готы» [жители о. Готланд]; так и эти [варяги назывались русью]». Итак, под варягами здесь как будто подразумеваются «приседящие» к Варяжскому/Балтийскому морю народы.
Попутно заметим, что данный летописный отрывок категорически исключает «русь» из числа скандинавских народов: «русь» — это не «свеи», не «урмане», не «готы» и не «агняне». На этом, собственно, «норманнский вопрос» можно считать закрытым, хотя курьезным образом норманнизм начал свою научную жизнь именно с неправильного истолкования этого летописного фрагмента. Детская логическая ошибка легла в основание научной школы!
Во вводной, недатированной части летописи, где рассказывается о происхождении тех или иных народов от «колен» (сыновей) Ноя, содержание термина «варяги» толкуется еще более широко: «ляхове же и прусы и чюдь приседят к морю Варяжскому; по сему же морю седят варязи: семо — к востоку, до предела Симова [до Урала]; по тому же морю седят к западу до земли Агляньски и до Волошскые. Афетово же колено и те варязи: свеи, урмане, готы, русь, агляне, галичане, волхове, римляне, немцы, корлязи, венедици, фрягове и прочии».
Здесь к варягам отнесены уже чуть ли не все народы Западной Европы. Разумеется, это — довольно поздняя, ученая, книжная классификация, ибо изначально термин «варяги», безусловно, не мог иметь такого всеохватного значения. Действительно, Ипатьевская летопись размещает собственно «Варяжское Поморье» (как некую прародину варягов) на южном побережье Балтики, к западу от Гданьска-Данцига.
Иначе говоря, читая «варяжские» страницы «Повести», мы имеем дело с ретроспективным использованием термина «варяги». Для русских людей времен Нестора (рубеж XI—XII вв.) варяги были не «скандинавами», а, так сказать, суперэтносом, вроде индоевропейцев.
Даже беглый взгляд на летописный текст без труда обнаруживает, что «варяги» попали в древнюю историю Руси не по Волховско-Днепровскому пути, а исключительно стараниями поздних редакторов «Повести временных лет». Причем, несмотря на эти старания, варяги постоянно выпадают из повествования.
Так, Аскольд и Дир говорят киевлянам: «И мы есьмя князи варяжские». Оставшись княжить в Киеве, они «многи варяги скуписта [собрали], и начаста владети польскою [полянскою] землею». Но в поход на Царьград они уходят с одной «русью», с нею же, побитые, и возвращаются.
Олег, отправляясь по их следам под стены византийской столицы, «поя же множество варяг, словен, и чюди, и кривичи, и мерю, и поляны, и северу, и деревляны, и радимичи, и хорваты, и дулебы, и тиверцы, яже суть толковины [союзники]». Но под Царьградом он оказывается только с русью и словенами.
Игорь в 944 г. «совокупи воя многы: варягы, и русь, и поляны, и словены, и кривичи, и печенеги», из которых до черноморского побережья доходят только русь и печенеги.
Равным образом не знают никаких варягов тексты договоров Олега и Игоря с греками — одну только «русь».
Княжения Ольги и Святослава обходятся совсем без варягов. Затем Владимир опирается на варягов в борьбе с Ярополком, но, овладев Киевом, спроваживает варяжскую дружину в Царьград, чтобы не расплачиваться с ними из своей казны. Кроме того, в 983 г. в Киеве приносят в жертву двух варягов-христиан, которые, в отличие от всех других упоминаемых в «Повести» варягах, пришли на Русь не из «заморья», а из Византии, где на рубеже X—XI вв. образовалась особая «варяжская» дружина наемников.
При Ярославе вновь возникает путаница. Набрав варягов в Новгороде, Ярослав побеждает с ними Святополка при Любече, однако в Киев вступает с новгородцами. Выгнанный затем из стольного града Святополком и Болеславом, он вновь призывает на помощь варягов, но после очередной победы раздает награды «старостам», «смердам» и тем же «новгородцам». В последний раз Ярослав выступает с варягами против печенегов в 1034 г.
Во всех этих эпизодах варяги предстают перед нами не особым этносом с берегов Балтийского моря, а простыми наемниками (иногда купцами, как варяги-мученики). Они лишены каких бы то ни было этнических характеристик, хотя никогда не сливаются с «русью» и «словенами». Прояснить их происхождение редакторы «варяжских» статей считают излишним, как нечто общеизвестное.
Отсутствуют варяги и во всех оригинальных известиях древнейших новгородских летописей о событиях X—XI вв., а имеющиеся упоминания о них восходят к тексту «Повести временных лет» (см.: Никитин А. Л. Основания русской истории. М., 2000. С. 86). И только в статье под 1151 г. пожар уничтожает «варяжский товар», хранившийся в «варяжской церкви на Торгу».
Внелетописные древнерусские источники рисуют не менее выразительную картину. Ни словом не обмолвился о варягах первый русский писатель, митрополит Иларион (середина XI в.). Совершенно не знает их «Правда Ярославичей», созданная в 1072 г. Само существование варягов на Балтике обнаруживается только в договорной грамоте Новгорода с Готским берегом и ганзейскими городами 1189–1199 гг., определившей «емати скот варягу на русине или русину на варяге»; но эти варяги равнозначны древнерусским «немцам», то есть жителям южного берега Балтики между Одером и Эльбой.
Наконец, ни одна средневековая западноевропейская хроника вообще понятия не имеет о «варягах» на Руси.
Все это позволяет установить искусственный, «вводный» характер летописного термина «варяги», который, по всей вероятности, является анахронизмом даже для времени княжения Ярослава и утвердился на русской почве ближе к первой половине XII в. Именно тогда, во время очередной редактуры «Повести временных лет», термин «варяги» и попал в летописный текст, будучи отражением совсем других исторических реалий.
Что все это значит, прояснится в следующей статье на тему варяжского вопроса, которая будет посвящена собственно происхождению и истории термина «варяг».
Окончание статьи читайте в моём проекте Русское тысячелетие Х—XX.
Данный материал доступен без оформления подписки.
Подписка открывает доступ к архиву. Оформив годовую подписку, вы получаете скидку 20%, есть и другие интересные предложения.
Цикл Русское тысячелетие Х—ХХ обновляется не реже двух раз в неделю, материалы выкладываются в виде подкаста и иллюстрированной текстовой расшифровки.
Подписывайтесь, читайте/слушайте, комментируйте!
Мои книги на Литрес