В архивах музея Института экспериментальной медицины хранятся документы, раскрывающие историю вакцинации против опасных инфекционных заболеваний.

Всё началось в 1897 году, когда опасность эпидемии чумы и её постоянные вспышки на юго-востоке России серьёзно обеспокоили русское правительство. Был создан особый оперативный орган, ведающий всеми противочумными мероприятиями, — «Особая комиссия для предупреждения занесения чумной заразы и борьбы с нею в случае её появления в России» (КОМОЧУМ)…

Председателем назначили принца Александра Петровича Ольденбургского. Этот государственный деятель был правнуков Павла I, членом императорской семьи и выгодно отличался от других Романовых. Те же считали Ольденбургских большими оригиналами, которые светским развлечениям предпочитали общественную деятельность и тратили время, силы и немалые средства на благотворительность, развитие науки и просвещения.

Главной заслугой Александра Петровича стала организация Императорского института экспериментальной медицины (ИИЭМ). Исследования в ИИЭМ проводились в соответствии с поставленными перед ним задачами: изучение причин болезней «главным образом заразного характера» и решение практических вопросов борьбы с различными инфекционными заболеваниями — бешенством, холерой, сапом, сифилисом, сибирской язвой, дифтерией и другими.

Он же стал опорной базой КОМОЧУМ, а работу координировал принц Ольденбургский. Под его руководством постоянно изучалась эпидемиологическая обстановка в странах, наиболее неблагополучных по чуме и холере, в ИИЭМ же открыли чумную лабораторию, которую возглавил Александр Александрович Владимиров. В ней изучалась биология чумного микроба, разрабатывались способы и схемы иммунизации. При институте также открыли специальные курсы, на которых можно было получить подробную информацию о чуме и методах борьбы с нею.

К изготовлению противочумной сыворотки приступили в начале 1897 года, а к её производству — в 1898 году. Пробирка с культурой возбудителя чумы была доставлена из Института Пастера в ИИЭМ заведующим отделом бактериологии Сергеем Николаевичем Виноградским, который лихо провёз её в кармане своего пиджака на знаменитом «Северном экспрессе» Париж-Петербург. Для производства сыворотки использовали около 100 лошадей.
Их разместили в конюшнях Летнего дворца Ольденбургских на Каменном острове и каждый день перевозили на лодках через Большую Невку. Лошадям вводили чумную палочку, после чего в их крови вырабатывались антитела, а затем делалась сыворотка. Количество крови, извлекаемое из лошади для получения сыворотки, достигало 5−6 литров.

Производственными корпусами стали два небольших деревянных барака, расположенных на территории усадьбы ИИЭМ по Лопухинской улице, дом 12. Сточные воды из института, прежде чем попасть в реку, проходили специальную обработку: они выпаривались в котлах, а оставшийся осадок потом счищали и сжигали.
Честь изобретения первой в истории человечества эффективной противочумной сыворотки принадлежит ученику Ильи Ильича Мечникова — Владимиру Ароновичу Хавкину. Он создал её во время страшной эпидемии чумы в Бомбее, где каждый день умирало по три тысячи человек. Один из помощников Хавкина заболел нервным расстройством, двое сбежали. Однако учёному удалось создать сыворотку за рекордно короткий срок — три месяца. Безопасность вакцины он проверил на себе, введя одновременно смертельную дозу возбудителя чумы и то, что впоследствии назовут «лимфой Хавкина».

Как происходит заражение чумой, ещё не было известно, меры безопасности принимались наугад, и от сотрудников ИИЭМ требовалось немалое мужество. Александр Александрович Владимиров в своих мемуарах вспоминал: «Чтобы предупредить заражение через повреждённую кожу, четверо из нас, допущенных непосредственно к манипуляциям с живым вирусом и с инфицированными животными… перестали бриться и обросли бородами, не подозревая, что нам гораздо больше опасности грозило со стороны блох и наших подопытных грызунов».
В канцелярию КОМОЧУМ поступала информация обо всех подозрительных заболеваниях не только в России, но и в других странах; в очаг эпидемии направляли экспедицию, которая локализовала очаг, выставляла несколько оцеплений из солдат и проводила профилактические и лечебные мероприятия. Таким образом, продукция ИИЭМ немедленно проходила практическую проверку. И эффективность первой противочумной сыворотки оказалась высокой: смертность среди заболевших бубонной формой чумы снизилась в 15 раз.

Требовалось расширение производства, но налаживать массовый выпуск столь опасной продукции в центре столицы империи было рискованно. Правительство решило вынести все работы по особо опасным инфекциям за пределы города, и тогда, благодаря стараниям принца Ольденбургского, удалось получить форт, расположенный в акватории Финского залива недалеко от Кронштадта. Так возникла «Особая лаборатория ИИЭМ по заготовлению противочумных препаратов на форту «Император Александр I», или просто Чумной форт.

Цитадель к тому времени совершенно разрушилась, но денег на реконструкцию не пожалели, и Особая лаборатория была оснащена по последнему слову техники. В ней имелись водопровод, электрическое освещение, паровое отопление, лифт для лошадей, кремационная печь, канализация, машинное отделение, прачечная, баня и даже собственный телеграф.

Все помещения форта делились на две части — заразную и незаразную, которые сообщались через специально оборудованные для дезинфекции боксы. На втором этаже располагались помещения для врачей и служителей, две парадные комнаты для приёма гостей и проведения конференций. Досуг сотрудникам скрашивали бильярд и библиотека. У каждого врача была своя очень скромная комната.

В незаразном отделении находился целый зверинец подопытных животных, которым вводили ослабленную культуру чумы или других болезней: обезьяны, кролики, морские свинки, крысы, мыши, сурки (сибирские тарбаганы). В специально приспособленных помещениях жили северные олени и несколько верблюдов. Но главное место в форту отводилось лошадям, для которых имелся маленький манеж.

Кроме врачей, в форту постоянно жили около 30 человек лабораторных служителей, рабочих мастерских, телеграфистов, конюхов и охранников. В мирное время штат Особой лаборатории состоял из заведующего с 3−4 сотрудниками и нескольких прикомандированных стажёров.

Для связи с внешним миром учёным служил маленький пароход с многозначительным названием «Микроб», который доставлял всё необходимое — продукты, питьевую воду и прочее. Мешки выгружались у запертых ворот форта и только после отплытия парохода заносились внутрь. Меры безопасности соблюдались чрезвычайно строго. Для врачей была предусмотрена специальная одежда — прорезиненная обувь, штаны, колпаки и плащи. Дезинфекция проводилась в основном сулемой — чрезвычайно токсичным веществом, сделанным на основе ртути. При малейшем подозрении объявлялся карантин.

Санкт-Петербург и Кронштадт были в полной безопасности, но это не успокаивало пугливых обывателей. К Особой лаборатории они относились с благоговейным ужасом, и ветер, несущийся со стороны форта, считали заразным.
Страх порождал самые невероятные фантазии и слухи. Высказывались предположения о секретном бактериологическом оружии, разрабатываемом в Особой лаборатории, а мистически настроенные личности находили роковое сходство форта на плане с бобом и связывали это с названием болезни, произошедшим от арабского «джумма» — «боб». Далее было уже недалеко до выводов о тайном распространении чумы и прочем вредительстве…
Среди здравомыслящей публики Чумной форт, напротив, пользовался популярностью, и туда стремились попасть на экскурсию, где посетителям показывали музей, в котором были собраны препараты по бубонной чуме, отдельные органы людей, поражённых этим заболеванием, и чучела животных, являвшихся переносчиками инфекции.
Для того чтобы попасть в форт, надо было получить специальное разрешение, и, судя по «Журналу посетителей форта», в Особой лаборатории побывали не только члены семьи Романовых, учёные, военные и дипломаты, но также студенты, «медички», прочие представители интеллигенции и, разумеется, журналисты. Один из них, Илья Эйзен, опубликовал статью, в которой очень подробно и с большим чувством описал Особую лабораторию:
«Мы были очень радушно встречены заведующим Чумным фортом В. Выжникевичем. Мы обошли все помещения лаборатории, где практиканты производили особое впечатление в своих жёлтой полупрозрачной клеёнки халатах, с таким же колпаком на голове и в огромных галошах-кораблях такого же цвета… Жутко, сказать по правде, было смотреть на заражённых чумою крыс, кроликов и свинок. Чувствовалось, что ходишь около смерти… В заключение обхода Выжникевич обратил наше внимание на шикарный металлический гроб и объяснил, что это на случай смерти от чумы кого-либо».

Дисциплина в Особой лаборатории соблюдалась очень строго. Служители иногда «срывались», отправляясь в самоволку или предаваясь «греху пития». Летом форт отгораживали воды Финского залива, но зимой они замерзали, давая возможность дойти по льду до города. Обычно побеги отслеживались. В архиве сохранились приказы о наказаниях — штрафы в три рубля (крупная по тем временам сумма) за отлучку и в пять рублей — за пьянство.
Особая лаборатория очень скоро стала второй после Пастеровского института организацией, где проводились исследования чумы, и крупнейшим центром приготовления противочумных препаратов, среди покупателей которых были Австро-Венгрия, Бразилия, Бельгия, Португалия, Персия.

О масштабе работ свидетельствуют данные краткого отчёта о деятельности ИИЭМ за первые 25 лет существования. Было изготовлено и отпущено 1 103 139 флаконов сывороток (стрептококковой, стафилококковой, столбнячной и скарлатинной). Вакцин против тифа произведено из расчёта на 1 230 260 человек. В том числе в форту было заготовлено предохранительной вакцины от чумы 4 795 384 куб. см; противочумной сыворотки 2 343 530 куб. см; противохолерной вакцины 1999 097 куб. см и противохолерной сыворотки 1 156 170 куб. см.
Работа в Особой лаборатории шла тяжёлая, напряжённая, и врачи, спасая человеческие жизни, забывали о своей. Получив лабораторные заражения, погибли два сотрудника Чумного форта — Владислав Иванович Турчинович-Выжникевич и Мануил Фёдорович Шрейбер.

Когда началась Первая мировая война, в Чумном форту стали создаваться вакцины для нужд фронта — против тифа, дизентерии, холеры. Тогда же занялись и разработкой приёмов очистки токсина столбняка для противостолбнячной сыворотки. Вспышки инфекционных заболеваний на фронтах были успешно преодолены, а сыворотка предотвратила возникновение столбняка у тысяч раненых.

Ещё до начала войны специалисты ставили вопрос о переносе Особой лаборатории в Поволжье, но тяжёлая экономическая и политическая ситуация в стране продлила её деятельность до начала осени 1920 года, а затем часть оборудования и музейных экспонатов были погружены на баржу и отправлены в Саратов, где был создан институт «Микроб».

Чумной форт стали использовать для обслуживания минно-трального оборудования, он превратился в склад, а затем был заброшен и разорён. Небольшая экспедиция, предпринятая сотрудниками музея ИЭМ в 2003 году, обнаружила в форту полное запустение и следы откровенного мародёрства.

Не было ни ворот, ни окон, ни дверей; умывальники выдраны, электрические провода вырваны. Ничего не осталось и от прекрасного чугунного литья. Чёрные следопыты также не обошли Чумной форт своим вниманием. Они обнаружили ампулу с чумной вакциной, и в результате долгой, почти детективной истории она заняла своё законное место в витрине музея Института экспериментальной медицины.

-

Манифест Екатерины Великой, который действует до сих пор

Сейчас в России действует ряд советских правовых актов. На первый взгляд, это кажется странным: Советского Союза уже давно нет. А документы, утверждённые в этом государстве, работают. Конечно, это не какие-то там серьёзные законы. В основном – разные приказы и постановления ведомств. И тем не менее.

Манифест Екатерины Великой, который действует до сих пор

Ничего удивительного в этом нет. Российская Федерация – правопреемница СССР.

Любопытно, что существует екатерининский манифест, который никем не отменялся и действует до сих пор. Чуть ниже расскажу, о чем там идёт речь. Мы плавно к этому подойдём…

Пока же отправимся в 70-е годы 18-го века. Тогда Россия и Турция, навоевавшись, подписали Кучук-Кайнарджийский мирный договор. По нему Российская империя получила много всякого. Например, возможность использовать по своему усмотрению крымские территории, хозяйничать в Керчи и в других городах. Кроме того, российским кораблям гарантировалось свободное перемещение по Азовскому и части Чёрного моря.

Но свободу России в Крыму дали кто? Турки. А были там еще и татары. В 80-х годах все того же 18-го века их (татар) на полуострове и на Кубани насчитывалось около 500 тыс. человек.

На мой взгляд, турки, отдавая господство над Крымом России, схитрили. Ведь, как я указала, население на полуострове было мусульманским в своём большинстве. Поэтому Османская империя сохранила духовное господство в регионе.

Но случилась неожиданность: братья Шагин-Гирея, правившего на черноморском побережье, восстали против него. Новым лидером стал Бахадыр-Гирей, который обратился к России за поддержкой.

Именно тогда Екатерина оформила манифест, который можно считать документом о присоединении Крыма к России.
Можно провести параллель с современностью. В 2014 году спокойствие на полуострове обеспечивалось «вежливыми людьми». Благодаря им, как представляется, удалось обеспечить референдум о присоединении Крыма к России.
А в 18-м веке Екатерина тоже понимала, что одного манифеста будет мало. Поэтому в Крым были направлены войска: по суши и по морю.

В частности, фрегат «Осторожный», которым командовал капитан второго ранга Иван Берсенев получил задачу: отправиться к юго-западной части полуострова и найти подходящую бухту для идущих за ним кораблей с Азова.
Берсенев блистательно справился с задачей. А на облюбованном им месте позже возник город Севастополь. С тех пор число татар на полуострове стало уменьшаться. К 60-м годам 19-го века их там было уже около 100 тыс. человек.

Казалось бы: манифест и манифест – бумажка, которую не обязаны учитывать другие государства. Но нет.
В 1791 году между Россией и Турцией был заключён Ясский мирный договор. Его оформили по всем нормам международного права. Естественно, по нормам, которые существовали в 19-м веке. А акт Екатерины 1783 года «О присоединении Крыма и Кубани» стал частью указанного мирного договора.

Конечно, со стороны эта история может смотреться, как попытка обосновать: Крым давно принадлежит России. Я считаю, что ничего никому доказывать не нужно. И без того понятно, что Крымский полуостров – это Российская Федерация. Пусть многие государства считают иначе. Это ничего не меняет.

Меня эта история заинтересовала не потому, что она является каким-то там доказательством по «Крымскому делу». Просто любопытно, что существует документ, сохраняющий свою силу на протяжении более чем двух веков.

-

Михаил Кутузов и гарем турецкого султана

Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов известен всему миру. Жизненный путь этого славного полководца, совершившего первые победы в царствование Екатерины II под командованием великого Суворова, и ставшего победителем Наполеона, изучен досконально. Однако, есть в биографии Михаила Илларионовича и малоизвестные широкой публике факты…

Михаил Кутузов и гарем турецкого султана

Дата рождения

Оказывается, мы сегодня не знаем толком, когда же родился великий полководец. Формулярные списки и частные письма указывают год рождения 1747, а высеченная на могиле дата смерти — 1745 год.

Род

Михаил Илларионович был не первым славным воином, который прославил род Голенищевых-Кутузовых. Родословное древо рода начинается со славного Гаврилы Олексича — сподвижника Александра Невского, который известен, как участник Невской битвы.
Отец фельдмаршала Кутузова был военным инженером, служил при Петре I. Это он спроектировал Екатерининский канал в Санкт-Петербурге, который мы сегодня называем каналом Грибоедова. Строительство этого канала было вызвано необходимостью предотвращать разливы Невы или хотя бы смягчать их последствия.

Ранение в глаз

Сегодня все знают, что реальный Кутузов в отличии от артистов, которые играют его в кино, никогда не носил черной повязки. Однако, в глаз он был ранен, и это ранение — одна из самых невероятных страниц его биографии. Глаз Кутузов потерял в сражении под деревней Шумы, в ходе русско-турецкой войны в 1774 году.
Пуля пробила левый висок, прошла насквозь носоглотку и вышла с другой стороны, выбив правый глаз, и не задев мозг. Глаз Кутузов потерял, но ранение в лицо не только не убило, но и не обезобразило его. Спустя 13 лет, под Очаковым, Кутузов опять получил ранение в лицо. Ему выбило несколько зубов. И, наконец, под Аустерлицем, в 1805 году, Кутузов был вновь ранен в лицо, но на сей раз совсем не опасно.

Учитель и дипломат

Михаил Илларионович был не только великим полководцем, но и учителем математики и дипломатом. Обучаясь в Дворянской артиллерийской и инженерной школе, молодой Кутузов продемонстрировал такие способности к математике, что после ее окончания был оставлен преподавателем, и какое-то время наставлял юношество в математике и геометрии.
Гибкий ум Кутузова, его умение договариваться с людьми и находить компромиссы и нужные аргументы сделали его так же удачливым дипломатом. Именно Михаилу Илларионовичу принадлежит заслуга благоприятного для России завершения дипломатических переговоров с Турцией.

Кутузов — «главный евнух» русского двора

Михаил Илларионович Кутузов стал едва ли не единственным человеком, который побывал в гареме турецкого султана и остался в живых.
Это было во время дипломатической миссии в Стамбул 1793 года, которую он возглавил по распоряжению Екатерины II. Речь шла о дипломатическом утверждении перехода Крыма к России, а так же об открытии проливов Босфор и Дарданеллы для русского флота. Задача была непростая. Если с утратой Крыма Турции пришлось бы смириться в любом случае, то об открытии проливов договориться было чрезвычайно непросто. Турция чувствовала себя хозяйкой на Черном море.
Кутузов начал миссию с того, что как следует изучил турецкий язык. В путь он двинулся неспешно, ехал медленно, с частыми остановками, ссылаясь на ранение, и пользуясь любой возможностью собрать информацию о дворе султана Селима III и его армии. Не зря Суворов говорил о своем талантливом подчиненном: «Ой, умен, ой, хитер! Никто его не обманет!».
В Константинополе Кутузов убедился в том, что миссия относительно проливов практически невыполнима. Как сказал один из царедворцев: «Русскому дипломату проще попасть в гарем султана, чем открыть для русских кораблей проливы». Возможно, именно эта фраза навела Кутузова на мысль. Он знал, что любимая наложница султана Михри-шах, мать наследника, имеет большое влияние на Селима. С ней-то и решился на встречу Кутузов.
При помощи интриг, подкупа и разнообразных уловок, он сумел попасть в сад султанского гарема, где его встретили три прекрасные женщины: сама Михри-шах, Нахши-диль — любимая супруга покойного султана, отца нынешнего правителя, которая была другом и советчиком Селима и Хадиджа-ханум — дочь султана Селима и Михри-шах. Кутузов разговаривал с прекрасными гуриями, как и подобает, опустив глаза, однако успел заметить пышность и изящество их одеяний.
Про Нахши-диль, урожденную француженку, светлые волосы которой были усыпаны бриллиантами, он говорил, что ему показалось, что ее косы были покрыты росой. Все три дамы были отлично образованы, умны и быстро поняли, какие выгоды несет Турции торговый союз с Россией. Михри-шах обещала повлиять на супруга и обещание выполнила: все требования России, включая свободный проход через проливы, были удовлетворены.
Не обошлось без скандала. Строго говоря, чужеземца, который смог проникнуть в гарем султана, следовало казнить. Положение спас начальник охраны гарема, который пропустил дипломата в сад за колоссальную мзду. Он заявил, что Кутузов — главный евнух двора Екатерины II. Селим сделал вид, что поверил.
Михаил Илларионович говорил потом: «Дипломатическая кариера сколь ни плутовата, но, ей богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно…»

Главное поражение Кутузова

Одно из немногих, и самое громкое поражение Михаила Илларионовича Кутузова — в битве при Аустерлице. Известно, что Кутузов был против того, чтобы дать сражение Наполеону именно в этом месте. Он предлагал отступить, дожидаясь подхода резервов, но Александр I и его союзник австрийский император Франц II настаивали на наступлении.
Кутузов подчинился. И союзные войска были разгромлены Наполеоном. Это стало причиной опалы Кутузова. Впрочем, император Александр I со временем одумался, понял свою ошибку и, к счастью для России, вернул опальному полководцу фельдмаршальский жезл.
Александр говорил по этому поводу: «Я был молод и неопытен. Кутузов говорил мне, что надо было действовать иначе, но ему следовало бы быть в своих мнениях настойчивее»