Гиперборея – Пермь – Биарма
«Борей» – так называли древние греки северный ветер, приносящий похолодание. Область, откуда дует этот ветер, они нарекли Гипербореей.
«Ночь была совсем короткая и продолжалась местами два часа, а местами три часа», – писал о своем плавании в страну Туле древнегреческий мореплаватель Пифей. Он сообщил о «свернувшемся», то есть покрытом льдом, море. Его путешествие пришлось на 325 год до н. э., и поскольку о нем сохранилось письменное свидетельство, принято считать Пифея первооткрывателем Северной полярной области Земли. Но, как и во многих других случаях, это не совсем точно.
Знакомство человека с северными полярными областями произошло, по-видимому, очень давно – тысячи лет назад. Еще в древнеиндийских священных «Ведах», относящихся к 5–6-му тысячелетию до н. э., можно найти на это вполне определенное указание. Там упоминается явление круглосуточных ночей и дней, когда солнце не восходит или не заходит на протяжении месяцев. Чтобы знать это, надо побывать за полярным кругом.
В другой очень древней священной книге – «Авесте» зороастрийцев – изображена страна, на которую Бог послал холодный климат со снежной зимой, продолжающейся по десять месяцев. «Год казался здесь, – говорится в «Авесте», – как один день и одна ночь». Конечно, это тоже – о заполярном севере. Да и в древнегреческом шедевре, «Одиссее», относящемся к VIII веку до н. э., можно прочитать о «стране туманов» и «бесконечной и безотрадной ночи».
Через девять веков после плавания Пифея о холодной стране Туле написал византийский писатель Прокопиос: «Туле примерно в десять раз больше Британии и лежит севернее нее. Земля в Туле не возделана, живет там тринадцать племен. Каждый год там совершается нечто чудесное, а именно: около времени летнего солнцестояния солнце не заходит в течение сорока дней подряд и все время видно над горизонтом. Через шесть месяцев после этого, около времени зимнего солнцестояния, солнце не показывается в течение сорока дней, и в стране тогда господствует длительная ночь. Первое появление солнца после долгой ночи для людей, живущих в Туле, – величайший праздник. А живут в этом краю, как сообщает Прокопиос, скридфинны, „скользящие люди“ (древнескандинавское „скрид“ означает „скользить“). Эти люди используют лыжи для продвижения по снегу и… занимаются только охотой, ибо необычайно большие леса и горы, которые там имеются, дают им огромное количество дичи и всякого зверя. Мясо убитых животных они съедают, а шкуры оборачивают вокруг себя, так как у них нет ниток для сшивания».
Первыми жителями побережий Севернойго Ледовитого океана были, по-видимому, народы финноугорской группы – лопари (саами). С ними соседствовали скандинавские народы (на западе) и славяне (на востоке), постепенно оттеснявшие северных аборигенов от морских побережий. Им – скандинавам и славянам – суждено было стать первооткрывателями, а впоследствии и исследователями полярных побережий и островов, подобно ожерелью окруживших Северный полюс. Скандинавы называли эту область Биарма (Биармия). Возможно, это видоизмененное слово «Пермь» – так ту же область называли издавна новгородцы.
Первым мореплавателем, обогнувшим в 80-х годах IX века. Скандинавский полуостров с севера и достигшим Белого моря и устья Северной Двины, был норвежец Отар. Правда, несомненным признан только факт плавания Отара вокруг мыса Нордкап, самой северной точки континента Европы, и, возможно, Кольского полуострова. Вполне вероятно, что «большая река», до которой дошел Отар – Северная Двина, он ничего не говорит в своем рассказе о пересечении водного пространства Белого моря. Рассказ Отара записал английский король Альфред Великий, выслушавший викинга сразу же по его возвращении. Королевскую запись воспроизводит одна из исландских саг.
«Большая река» упоминается неоднократно в последующих сагах. Появляется у нее и название – «Вина». В 920 году в ее устье плавал викинг Эйрик, по прозвищу Кровавая Секира, и сказано о нем, что он «убил множество народа, опустошил страну и взял в ней несметные богатства». Через 45 лет разбойный поход повторил его сын Харальд Серый Плащ. А в 1026 году викинг Торер Собака, начав с мирной торговли, разграбил православный храм, построенный поморами где-то на месте теперешних Холмогор. Этому грабителю не повезло: Белое море долго не отпускало его, задержав в узком проливе («горле») сильным встречным приливным течением. Торер первым сообщил о существовании этого явления.
Норвежский конунг Харальд Хардрада уже в начале XI века (в 1050 году) побывал в Биармии, отметив там изобилие пушнины. И об этом поведал известный средневековый писатель, монах Адам Бременский. Возможно, это было последнее плавание викингов в устье Северной Двины, потому что в эти же годы в богатый пушниной край начали проникать не менее энергичные и предприимчивые, чем скандинавы, новгородские.
Русь тогда называли Гардарика, а Новгород – Холмгард. В 1677 году шведский ученый Спарвенфельд опубликовал руническую грамоту, обнаруженную на Кольском полуострове, датированную IX веком. В этой записи, сделанной скандинавскими письменными знаками – рунами, содержалось указание на право Холмгарда (Новгорода Великого) собирать дань в стране лопарей (саами) за Ивгой-рекой и у Люнген-фиорда, по всему Кольскому полуострову, практически до границ норвежского королевства. Когда сборщики дани заходили слишком далеко в глубь страны, иногда возникали столкновения.
В 1316 и 1323 годах новгородцы совершили военные походы в Норвегию, проникнув южнее Финмарка, самой северной провинции Норвегии. Для противостояния этим вторжениям норвежцы построили на острове у западного берега Варангер-фиорда крепость Вардэгус. Но плавания новгородцев вдоль берегов Баренцева моря продолжались, так же как и их регулярные посещения берегов Белого моря.
Новгород в середине XII века торговал со скандинавским городом Висби на острове Готланд и с городами Гонзейского торгового союза. Новгородцев называли «ушкуйниками» потому, что они добирались до Северной Двины и Белого моря на своих лодках – «ушкуях». И ничуть не менее норманнов-викингов грабили они местное лопарское население, оттесняя его от моря. В 1342 году новгородский боярин Лука Варфоломеев построил на Северной Двине и неподалеку от позже появившихся Холмогор крепость Орлец, ставший центром колонизации в Беломорье. 55 лет Орлец новгородский безраздельно главенствовал над Поморьем. Но однажды московско-владимирский-вятский князь Василий Дмитриевич, воспользовавшись предательством воеводы, захватил двинскую землю и посадил в Орлеце своего наместника. Новгородцы не смирились и послали свое ополчение, которое разгромило московское войско и, преследуя его, даже вторглось в пределы московского княжества.
Власть Новгорода над Поморьем сохранялась еще почти столетие – до тех пор, пока в 1478 году после длительной борьбы самостоятельность Великого Новгорода не была уничтожена. Поморье было присоединено к Москве, стало ее колонией.
Еще через полвека продолжилось освоение мурманского побережья Кольского полуострова, активно посещавшегося новгородцами, основавшими еще в сентябре XIII века селение Кола. Теперь там появился богатый монастырь в Печенге (в 1530–1540 годах). Монахи торговали рыбой и солью, строили морские суда, всячески притесняли «нехристей» – лопарей. Со стадами оленей им пришлось откочевать в горную часть полуострова.
«Русским Отаром» можно назвать Григория Истому, московского дьяка, отправленного в 1496 году Великим князем Иваном III послом в Данию. Если Отар был первым, кто совершил путешествие вокруг Скандинавского полуострова в Белое море, то Истома тот же путь проделал в обратном направлении спустя тысячелетие. Рассказ Истомы изложил в своих «Записках о московских делах» австрийский посол в Москве Сигизмунд Герберштейн. Для русских новым был путь к западу от полуострова Рыбачьего. Далеко выступающий в море мыс пришлось пересекать по суше.
Лопарская упряжка оленей доставила московское посольство в город Берген, откуда до границ Дании добрались в карете, запряженной лошадьми.
В том же году, что и Григорий Истома, два воеводы, князья Петр и Иван Ушатые, как сказано в летописи, «…ходили с Северной Двины, морем-океаном да через Мурманский нос». Дальше они от Варангер-фиорда поднялись по реке Патсиоки до озера Инари, а потом по малым рекам и частично волоком спустились к Ботническому заливу.
Тем временем на востоке Поморья началось движение за Урал, в Сибирь, где новгородцы проложили волоки четыре столетия назад. В летописи рассказывается о том, что еще в 1032 году воевода Улеба прошел через некие Железные ворота, по-видимому, через горное ущелье, а оно могло быть только на Урале. И в последующие годы новгородцы ходили «в Печору и Югру» собирать дань с самояди. Не раз приходилось жестоко подавлять сопротивление аборигенов. Последний поход новгородцев в югорскую землю был особенно грандиозным: в нем участвовало три тысячи человек.