Совершенно не важно, что имел в виду Толстой

Вице-спикер Государственной думы Пётр Толстой в своём мнении о тяжбе по поводу принадлежности Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге выразился достаточно двусмысленно и спровоцировал жаркую дискуссию в Интернете и СМИ.

Многие общественные деятели, блогеры и владельцы аккаунтов в социальных сетях расценили высказывание депутата как антисемитское. Защитники же Петра Толстого разделились на два лагеря. Первые подтверждали историческую правоту Толстого, а вторые писали о закономерности бумеранга, который прилетел к тем деятелям отечественной культуры, которые периодически допускают русофобские высказывания.

Всё, что я слышал или читал на эту тему, за исключением пояснения Володина, озвучено и написано людьми, находящимися в плену своих эмоций. Если укротить эмоции и попробовать рассуждать хладнокровно, то истина, как всегда, окажется посередине.

По пунктам

Революция. Касаемо ссылок Толстого к событиям 100-летней давности... В феврале 1917 года к власти пришли либералы, и, как обычно в таких случаях, Россия развалилась на куски, начались смута и хаос, которыми всегда сопровождается русский либерализм. И это произошло всего за полгода. Революция, конечно, — это всегда очень плохо, потому что её неизбежно сопровождает кровь. Но бывают ситуации, когда это единственный выход для спасения страны и цивилизации.

Разгром Церкви. В таких случаях для решения задачи поистине планетарного масштаба необходимо абсолютное единомыслие народа, поэтому большевики и уничтожали Церковь. В дальнейшем Сталин с этой же целью и для создания абсолютного равенства уничтожил кулачество. Страшно, трагично, но на кону стояло само существование страны и народа.

Антисемитизм и русофобия. История с Исаакием — хозяйственный спор, в который искусственно, как это часто бывает, втолкнули не просто политическую составляющую, так ещё и этнически её наполнили. Глобальное участие в революции евреев — это замшелый антисемитский пасквиль: в первом большевистском правительстве был один еврей — Бронштейн (Троцкий).

Вообще-то, весь шум, к сожалению, свёлся к распре между "народами". Русскими всегда было принято считать тех, кто говорит и думает по-русски, независимо от этнической принадлежности. Можно долго перечислять "иноверцев" в отечественной культуре, создавших выдающиеся произведения национальной культуры. Одни пронзительные русские пейзажи Исаака Левитана чего стоят. То же самое касается всех без исключения сфер деятельности — от науки до военного искусства.

Можно даже утверждать, что самыми неистовыми проводниками русской национальной идеи были не Рубакин, не Ильин и даже не Бердяев, а братья Аксаковы с их татарскими корнями. Такой разноэтносовый русский народ создала эволюция отечественного исторического процесса.

Поэтому наши сограждане, уничижительно отзываясь о русском народе, думая при этом, что они к нему не принадлежат, глубоко заблуждаются. Они — неотъемлемая часть мозаичного портрета русского человека... Просто не очень удачные его мазки.

Ещё раз: история с Исаакием исключительно хозяйственная. Она не имеет никакого отношения ни к революции, ни к гонениями православия, ни к антисемитизму, ни тем более к русофобии.

Исходя из этих очень общих тезисов совершенно не важно, что имел в виду Пётр Толстой. Главное в этой истории то, что, мягко говоря, неразумно и крайне опасно противопоставлять разные этносы единого русского народа, бросаясь на подобные разборки по любому поводу.