СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ СССР, КОТОРЫЕ МЫ НЕ ХОТИМ ВСПОМИНАТЬ.
Что правда, то правда: с первых же дней своего существования Советская Россия была окружена кольцом непримиримых и злобных врагов. Но куда страшнее были враги внутренние – недобитые белогвардейцы и кулаки, саботажники и вредители, прочие предатели, которых называли врагами народа.
Они тихо жили среди советских людей, произносили идейно правильные речи, работали и выполняли свои обязанности, ожидая момента вонзить нож в спину молодого государства. И выявлять их было чрезвычайно сложно. Поэтому НКВД сделал ставку на помощь граждан, на их устные и письменные заявления, которые тогда и поныне называют доносами. Формально заказом на доносы послужил сталинский тезис, согласно которому, по мере дальнейшего продвижения СССР в строительстве социализма, будет всё более и более обостряться сопротивление классового врага. На острую необходимость борьбы с врагами народа, проникшими в сельское хозяйство, промышленность, в науку, в культуру, в партию и государственный аппарат прямо указал Сталин на февральском - мартовском Пленуме 1937 года. Через 10 месяцев Сталин дополняет свой тезис и выставляет ещё одну мишень: «карьеристов-коммунистов», старающиеся сделать свою карьеру на исключениях из партии, на репрессиях против членов партии, чтобы застраховать себя от обвинений в недостатке бдительности путем применения огульных репрессий против членов партии».
Народ, возмущенный кровавым беззаконием, справедливо увидел в этом намёк на непосредственных исполнителей – палачей НКВД во главе с Ежовым, местных партийных работников, членов «троек», на доносчиках. Но к тому времени доносительство уже приняло уродливые размеры. Возвеличивание культа предательства началось с первых же дней советской власти. Россия – единственная в мире страна, в которой возводили памятники Иуде, имя которого для всех народов навеки стало символом душевной низости и предательства. Один из памятников Иуде кощунственно был открыт на территории православного монастыря в Свияжске. Решение об этом принималось на самом высоком уровне: Ленин лично рассмотрел проект памятника и указал, что его размеры должны быть не менее 5 аршин (примерно 3,5 метра). Торжественное открытие памятника происходило в присутствии наркома по военным делам председателя Реввоенсовета по кличке «Троцкий» (Бронштейн Лейба Давидович). Председатель местного Совдепа произнес пламенную речь, в которой он говорил о том, что решение поставить памятник именно Иуде, было принято не сразу. Сначала в качестве кандидатов на эту высокую честь фигурировали Люцифер, повелитель ада, и Каин, убивший брата своего Авеля. «Оба они были угнетёнными, мятежниками – революционерами», - рассказывал с трибуны председатель, - «Но, к сожалению, образ Люцифера не вполне согласуется с материалистическим мировоззрением. Что же касается Каина, то «его существование исторически не подтверждено».
Поэтому решили поставить памятник Иуде – историческому лицу, «первому революционеру... человеку, в течении двух тысяч лет презиравшемуся капиталистическим обществом, предтечи мировой социалистической революции» (интересно, Священное Писание отвергали, доказывали, что Христа никогда не было, а Иуду, предавшего Христа, признали историческим лицом). После того, как с памятника сдёрнули покрывало, взору присутствующих открылась буро-красная гипсовая фигура с обращенным к небу искаженным лицом, судорожно срывавшая с шеи верёвку. В заключение состоялся парад двух полков Красной армии и команды бронепоезда имени Карла Маркса.
Какую молодежь, будущих строителей жизни, воспитывала власть, возвеличивая позор предательства?
Ответ на этот вопрос даёт пример всероссийского возвеличивания «юного пионера» Павлика Морозова, предавшего своего отца. Советской стране нужны были самоотверженные патриоты, беззаветно преданные «Родной Коммунистической Партии». Толстый сборник «Дети – герои» (Киев, «Радянска школа», 1986, под редакцией кандидата исторических наук В.Горбик и инструктора ЦК ВЛКСМ Т.Дятлова). Страница 84: «Окончательно сформировался пионерский отряд. Ребята избрали Павлика своим председателем». «Много дел появилось у отрядного председателя... он неутомимо боролся за то, чтобы каждый, кто надел красный галстук, был настоящим юным большевиком... Отметки у него были только отличные». Дальше рассказывается о торжественных шествиях пионеров по деревне во главе с Павликом, о пионерских песнях в исполнении Павлика, о постановках революционных пьес силами пионеров. «Душой всех дел был Павлик». По всей стране создавались пионерские дружины имени Павлика Морозова. В каждой школе на торжественных линейках звучали клятвы юных пионеров следовать его примеру. Водружались памятники, издавались многочисленные книги, сняли художественный фильм. Правда же состояла в том, что этот болезненный 13-летний мальчик из села Герасимовка, еле умеющий читать ученик 2-го класса, никогда не был пионером – в их селе вообще не было пионерской организации. Совместный с матерью донос был написан им не из преданности советской власти, а потому, что отец ушёл из семьи к другой женщине. Сынок решил отомстить отцу за поруганную честь матери. Власти воспользовались этим доносом, чтобы расправиться с Морозовым-отцом, бывшим председателем сельсовета, который помогал трудовым крестьянам избегать репрессий со стороны местной власти. На суде Павлик давал показания с чужих слов, а мстительная мать потребовала для мужа смертной казни, попутно припомнив его родственников. А 3 сентября 1932 года Павлик Морозов был убит. Вот тут-то родственники и пригодились: дядя Арсений Кулуканов (объявлен заказчиком), бабушка (объявлена соучастницей), дед Сергей и двоюродный брат Данила (объявлены убийцами).
Всех расстреляли по статье «Терроризм». Мать дожила до старости на курортном юге в доме, подаренном ей советской властью. Получала пенсию российского значения, охотно сидела в президиумах, выступала с трибун, хотя знала, что родственники её сына не убивали. До конца жизни она ненавидела пионеров. О сыне вспоминала редко, но односельчане еще долго помнили «юного героя» и ненавидели его за пакости, которые он любил устраивать всей деревне. С его памятника постоянно приходилось стирать оскорбительные надписи. Миф о Павлике пришёлся кстати – внушить массам, что подленькая месть, воплощённая в предательство, является гражданским подвигом. И советский народ с таким энтузиазмом воспринял образ мальчика, пострадавшего за идею, что даже Сталину это показалось слишком - когда предложили поставить памятник Павлику на Красной площади, Сталин не разрешил.
Одна из основных задач школьного воспитания детей состояла в конструировании идеального образа пионера на основе понятий, важных для коммунистической идеологии: верности партии, готовности к подвигу ради достижения её целей. В эмоциональном плане у детей формировалось экстремальное мироощущение: нужно быть всегда готовым к подвигу, трудовому или военному. И культ Павлика утверждал доносительство как гражданскую доблесть и социально одобряемую практику. Как доказательство: летом 1934 года прошла кампания «200 лучших едут в Артек». В общесоюзный пионерский лагерь (создан в 1925) съезжались дети, совершившие героические поступки, в том числе повторившие «подвиг» Павлика Морозова: «Оля Балыкина, пионерка Татарии, разоблачившая своего отца и вместе с ним группу воров колхозного хлеба. Проня Калыбин, пионер Северного края, разоблачивший свою мать, воровавшую колхозный хлеб. Мотя Потупчик — пионерка Обь-Иртышской области, которая, несмотря на угрозы недобитого кулачья, смело продолжает вести работу в пионерском отряде Павлика Морозова». ( Пионерская правда, 18 июня 1934 г.)
И надо признать: ядовитые посевы давали желаемые всходы. Молодому поколению успешно прививалась ненависть и жестокость к «классовым врагам». Советский писатель Соломеин рассказывал: однажды к нему подошла 12-летняя девочка-пионерка и спросила: «Почему расстреляли Данилку, стариков Морозовых и Кулуканова?». Писатель поинтересовался: «Тебе их жалко?». «Нет, не жалко. Я бы сначала их изрезала маленьким ножичком. Сначала бы нос, уши и губы отрезала, а потом на костре бы их изжарила». Славная девочка. Когда Соломеин рассказал об этом случае Максиму Горькому, тот обругал его в весьма грубой форме (тогда Горький уже был главным советским писателем).
Только в 30-е годы мы написали более 5 миллионов доносов друг на друга. 80% репрессированных было арестовано по доносам соседей, знакомых и коллег по работе. Сосед писал доносы на соседа, начальник на подчинённого, подчинённый на начальника, дети доносили на родителей, родители на детей. Как выяснилось в дальнейшем при реабилитационных процессах, за очень редким исключением вся эта грязная писанина была продиктована стремлением продвинуться по службе, возможностью занять квартиру арестованного, заполучить его имущество, свети счеты с недругом, создать себе репутацию бдительного, укрепить пошатнувшееся служебное положение, иногда болезненная мнительность, извращённое представление о долге патриота. Но чаще всего – именно корыстный мотив. После того, как по делу Троцкого был арестован Серебряков, принадлежащая ему дача была незаконно передана главному прокурору страны Вышинскому. Уже имея дачу в посёлке, Вышинский приглядел для себя ещё одну, и в правлении дачного кооператива появляется его письмо: «Прошу передать мне дачу № 14, принадлежавшую изобличённому ныне врагу народа Серебрякову». И хотя суда ещё не было, следствие только началось, дачу немедленно отдали прокурору. Но тому показалось этого мало, он потребовал, чтобы пай Серебрякова в дачном кооперативе, 17 тысяч рублей, также передали ему. Очень большие по тем временам деньги Вышинский из кооператива изъял и забрал себе. Социальным заказом на доносы послужил сталинский тезис о том, что по мере дальнейшего продвижения СССР в строительстве социализма будет обостряться сопротивление классового врага. На острую необходимость борьбы с «врагами народа», проникшими в сельское хозяйство, промышленность, в науку, в культуру, в партию и государственный аппарат, Сталин указал и на февральском - мартовском Пленуме 1937 года. Реакция была мгновенной по всей стране.
Холеру большевики принялись лечить чумой – доносами стукачей и превентивными наказаниями тех, кто ещё не успел совершить преступления против советской власти. Замечательный прозаик и поэт Шаламов вспоминает, как на юридическом факультете МГУ правовед Данишевский учил на своих лекциях будущих юристов, что осуждение не является доказательством вины осуждённого, а всего лишь профилактическая мера, необходимая для предотвращения преступлений против социализма в будущем. «В светлом будущем, - учил советский профессор, - юриспруденция изживёт себя, т.к. никаких юридических прав не будет». Расстрел в качестве профилактики преступлений. И вот уже в кабинете начальника Соловецкого Лагеря Особого Назначения (знаменитый СЛОН) появляется плакат: «Если у вас нет судимости, это не ваша заслуга, а наша недоработка», а «царицей доказательств становится признание самого подсудимого». И следователи НКВД старались во всю, выбивая признания. Были попраны все законы, Божеские и человеческие.
Но врагов советской власти от этого не становилось меньше. Достаточно вспомнить, что ни одна страна мира не имела столько предателей из числа своих граждан, сколько их было в СССР во время войны с фашистской Германией. Немцы комплектовали из них целые армии. Одна из самых подлых историй предательств произошла в посёлке Локоть, который немцы сделали столицей образованной ими Локотской республики. Возглавляли республику Воскобойник и Каминский, люди с высшим образованием, участники революционных боёв в составе Красной Армии. В местной тюрьме в качестве нацистского палача служила Тонька-пулеметчица, 20-летняя комсомолка, тёмноволосая, с глубокой складкой на лбу и пронзительным взглядом. Её жестокость поражала даже фашистов. За свои 30 марок в месяц (знакомая сумма, не правда ли?) она убила более 1500 пленных партизан и членов их семей – женщин, стариков, детей. Своим оружием комсомолка выбрала революционный пулемет «Максим». Вероятно, по ассоциации с Анкой-пулеметчицей из фильма «Чапаев». Любила выпить и потанцевать с немецкими офицерами. Снимая одежду с убитых, приговаривала: «Не пропадать же добру». После войны специальный отдел КГБ около 30 лет разыскивал Тоньку-пулеметчицу, которой оказалась Антонина Макарова из Москвы, принявшая фамилию мужа. Оказалась примерной матерью и передовиком производства. Самое поразительное, что за время следствия и суда она не проронила ни одной слезы, ни одного слова раскаяния. Воспитала советская власть.
Да. Много чего намешано в нашей Истории. И хорошего, и плохого. Но это – наша История. И мы не в праве ни оправдывать, ни, тем более, осуждать её – мы в те годы не жили. Но и забывать не должны, чтобы не повторять прошлых ошибок. Последние дни мне пришлось много беседовать с молодёжью, и у меня сложилось тягостное впечатление – опять мы что-то делаем не так с молодёжью: инфантильность, безразличие к окружающим и собственной личности, незнание своего народа и его истории, вопиющая безграмотность. Всё сосредоточено на развлечениях, потреблении и жажде денег. Как мне сказал ученик Электротехнического колледжа, «Я работать не буду. Хочу заниматься творчеством, делать музыку и анимацию (мультики). Из России хочу уехать. У нас в колледже все хотят уехать». Может, он мне и соврал, но тяжёлый осадок у меня остался. С кем страну поднимать будем? Только что задал этот вопрос ученику колледжа. «Не знаю», - ответил он мне, - Но то, что не со мной, это точно». Лучше бы я не спрашивал.
Евгений Колесников