История о золотом каньоне
Летом 1974 года просторы СССР потряс вестерн «Золото Маккены». Мальчишки часами стояли в очереди, чтобы заполучить заветный билет на сеанс, а потом строили во дворе «золотой каньон», играли в Маккену и Колорадо и напевали «птицы не люди…» Воспринимая историю о каньоне, полном золота, как голливудскую сказку, они и не подозревали, что были на самом деле и каньон, и Маккена, и бедняга Адамс.
Рассказ старого Адамса
Луна вышла из-за туч и осветила своим бледным сиянием аризонские горы. Где-то тявкнул койот. Сидевшие вокруг костра люди молчали и смотрели на седого старика. Они ждали его рассказа. Старик взял палку, сунул её в костёр, разворошил угли и сноп искр ударил в ночное небо.
- Всё это уже пересказано тысячу раз и мне нечего добавить к сказанному ранее.
- Но всё же, мистер Адамс, расскажите.
- Ну, хорошо.
Тогда я был совсем молодой, вот как вы сейчас. Я развозил товары по Аризоне. Занятие прибыльное, но опасное. Сначала отношения между поселенцами и индейцами были вполне дружескими: мы продавали им оружие и порох, а они нам бизоньи шкуры. Однако когда индейцы увидели, что города на их землях растут как грибы и белые не собираются никуда уходить, поселенцы стали их врагами.
В августе 1864 года меня предупредили, что дороги в Аризоне стали совсем небезопасными. Но я рассудил, что вместе риском возросла и стоимость моих услуг, зарядил дробовик, загрузил фургон и отправился из Лос-Анджелеса в Тусон. Кроме товаров я взял полтора десятка лошадей, которых намеревался продать поселенцам.
Когда я добрался до округа Пима, на меня напали индейцы. Я отбился, сохранил свой скальп и лошадей, но потерял фургон с товарами – индейцы сожгли его. Пустым мне нечего было делать в Тусоне и я погнал своих лошадей в Сакатон. Там я и встретил Брюера, а он познакомил меня с индейцем Кривое Ухо.
То, что рассказывал индеец, было похоже на сказку. Он описывал каньон, стены которого «плачут золотыми слезами и каждая слезинка величиной с дубовый орех» и если белые люди хотят, он покажет дорогу. В награду Кривое Ухо просил лошадь, седло и оружие. Краснокожий честно предупредил, что это место находится в самом центре Земли апачей и путешествие будет опасным, но желающие рискнуть своими жизнями нашлись быстро. Старшим у них был Джон Брюер. Золотоискателям нужны были лошади, много лошадей, а у них был только один мул на всех. Я сразу понял, что это шанс, который выпадает только раз в жизни. Я не стал брать за лошадей денег, а выторговал себе место в отряде и долю в общей добыче. Брюер согласился. 20 августа мы отправились в путь. Нас было 22 человека.
Сколько мы шли – не помню. Я потерял счёт дням, рекам, каньонам. Индеец вёл нас и днём, и ночью, находя дорогу по каким-то только ему одному известным приметам. Он привёл нас к скале, в которой зияла узкая трещина. Проход был такой узкий, что ехать по нему можно было только по одному. Лошади тёрлись боками о стены, а подняв руку можно было коснуться потолка. Пройдя проход, мы вышли на карниз и у нас захватило дух от увиденного.
Внизу раскинулась долина, по которой протекал ручей. И в блеске заходящего солнца сверкало золото. Его там было столько, что трудно поверить. Оно переливалось на солнце, смотреть было нельзя, больно было глазам. С криками мы пришпорили коней и по узкой дороге спустились вниз. Золото там было везде. Самородки валялись как камни при дороге, а дно ручья было выстлано золотым песком. За неполный час мы насобирали самородков на десять тысяч долларов.
Кривое Ухо получил лошадь, седло, винчестер и покинул нас, напоследок посоветовав как можно скорее оставить долину. Но разве можно оставить место, где столько золота? Мы принялись разбивать лагерь, строить хижину.
Индейцы появились на второй день. Их было 30, нас 22, мы приготовились к схватке, но вождь не проявил к нам враждебности. Он спокойно сказал, что мы можем набрать золота, сколько сможем унести, а затем должны покинуть долину и навсегда забыть дорогу в неё. Кто вернётся – умрёт. И ещё: мы не должны ходить вверх по ручью. Мы поклялись, но той же ночью некоторые из нас пошли в запретное место и принесли оттуда самородки величиной с куриное яйцо.
Скоро у нас было много золота, но золото нельзя ни пить, ни есть. Брюер отобрал пятерых и отправился с ними за продовольствием, обещая скоро вернуться. Однако прошли все сроки, а товарищи наши всё не возвращались. Я и Дэвидсон отправились по их следам и скоро нашли пятерых. Они лежали прямо у выхода из расщелины и грифы клевали их тела. Индейский вождь не собирался никого выпускать из долины, он подождал, пока отряд разделится и теперь уничтожал нас по частям.
Объятые ужасом, мы бросились обратно в долину, чтобы предупредить товарищей об опасности, но, увидев над нашим лагерем дым, поняли что опоздали. Мы поворотили коней и поскакали прочь из этого проклятого места. Мы гнали и гнали лошадей, пока те не пали замертво. Две последующие недели были заполнены страхом. Днём мы прятались в пещерах, а ночью брели и брели, не зная куда, путая следы. Когда нас нашёл кавалерийский патруль, мы были на грани помешательства и не понимали, где находимся и откуда пришли.
Мы рассказали солдатам о золотом каньоне, но они не поверили. Они решили, что мы, блуждая по долинам и каньонам в страхе за свои скальпы просто спятили. Порой я и сам готов поверить, что золотой каньон привиделся мне в горячечном бреду, если бы не это.
Старик разжал ладонь, и в свете костра заблестел жёлтизной самородок.
- Это было у меня в кармане, когда солдаты наши нас. Многие годы я храню его как доказательство, что это был не сон, что каньон есть и я видел его собственными глазами.
Старик спрятал самородок в карман, замолчал и снова поворошил в костре угли.
- А потом? – прервал кто-то молчание.
- Потом… - старик вздохнул. – Дэвидсон скоро умер, пережитое оказалось ему не по силам, апачи выкопали свои томагавки и началась индейская война. Только через 10 лет, когда их разбили и переселили в резервации, я вернулся в эти края. За прошедшие годы я исходил всю Аризону и Нью-Мексико, несколько раз мне казалось, что я почти нашёл каньон, но каждый раз я ошибался. Мне уже недолго осталось, однако я продолжаю искать. Кто ищет золото, тот не может остановиться.
Золото Маккены
За долгие годы Адамс рассказал свою историю сотням людей. В середине 70-х годов XIX века её услышал 20-летний паренёк. Вдохновлённый легендой, он решил стать старателем и занялся поисками золотого каньона. Звали молодого мечтателя Джеймс Маккена.
Маккена искал каньон долгие годы и не нашёл. О своих поисках он написал книгу «Black Range Tales», чем в немалой степени способствовал распространению легенды. А в 1886 году в Эль-Пасо (Техас) объявился Джон Брюер, тот самый, чей труп Адамс с Дэвидсоном не смогли найти.
Брюер уцелел в устроенной у выхода из каньона индейцами резне, спрятавшись в горной расщелине. Как и Адамс с Дэвидсоном, днём он прятался от апачей, а ночью шёл на восток, пока его не подобрали индейцы, из числа ещё не выкопавших из земли свои томагавки. Как и Адамс, Брюер понятие не имел, в какой стороне находится золотой каньон, но в отличие от своего товарища, не тратил времени на поиски, а осел на земле и умер обычным фермером в 20-х годах XX века, рассказывая историю о золотом каньоне в кругу друзей.
Золотой каньон искали ещё долгие годы. Искали старатели-одиночки, частные партии и даже геологические экспедиции по заданию правительства США. Нашли несколько перспективных месторождений, но ни одно из них и близко не напоминало затерянные копи Адамса.
Джон Снивли
Долгие годы считалось, что Адамс, Дэвидсон и Брюер – единственные, кто сумели выйти из каньона живыми. Однако дотошные журналисты раскопали, что в 1865 году в Пинос Альтос (Нью-Мексико) объявился Джон Снивли - старатель из числа оставшихся в каньоне. Он обналичил золотых самородков на 13.000 долларов и пропал. Спустя несколько лет Снивли объявился в Аризоне, где купил богатое ранчо и зажил в своё удовольствие.
Как он сумел остаться в живых, как выбрался из каньона - Снивли никому не успел рассказать о своих приключениях, потому что в 1871 году был убит на своём ранчо апачами. Исследователи полагают, что в отличие от своих друзей Снивли сумел-таки найти обратную дорогу в каньон. За что и поплатился жизнью.
Klim Podkova