Мерзкая выходка, которую позволил себе по отношению к России телеведущий Георгий Габуния, заставляет задуматься в целом о культуре грузинского общества. На какой эффект рассчитывал Габуния, почему он формулировал свои оскорбления определенным образом, используя именно русский язык – и что было бы, если бы он сказал нечто подобное в лицо другому грузину?

Начнем с того, что обсуждать «степень оскорбительности» выступления «мальчика из хорошей семьи» Георгия Габунии – себя не уважать. А он действительно из очень интеллигентной по тбилисским меркам семьи: его глубокоуважаемая мама Джульетта Вакштадзе длительное время считалась лицом грузинского телевидения, а отец – также известный телевизионный деятель.

Но когда мы начинаем всерьез по словам изучать его «высказывание», то как бы подсознательно пытаемся сгладить происшедшее. Это неправильно. В Грузии, как и на Кавказе в целом, любой мат в подобной форме совершенно неприемлем вплоть до поножовщины. Если бы Габуния произнес что-то подобное просто в уличном разговоре в некоторых особо знаменитых районах города Тбилиси (скажем, в Ваке, на Плеханова или Диди Дигоми), он и трех минут мог бы не прожить. Даже случайно проскальзывающая фраза приводит к необратимым последствиям.

Некоторые обратили внимание на использованное Габунией оскорбление могил и памяти родителей. Это особенно неприемлемо в традиционной культуре, хотя и больше свойственно армянскому варианту мата, нежели грузинскому (в первую очередь на это, кстати, отреагировала Маргарита Симоньян). Самое длинное ругательство, которое приходилось слышать на армянском языке, звучало в примерном переводе как-то так: «Я имел нетрадиционные сексуальные отношения с человеком, который вбил гвоздь в гроб твоего отца».

Есть все основания полагать, что Габуния сознательно подбирал слова. С его точки зрения это была максимальная степень оскорбления. И если бы он произнес подобное не в адрес главы соседнего государства, а в адрес, скажем, соседа, то никакой Уголовный кодекс бы никого не остановил от в лучшем случае нанесения особо тяжких.

В реальности же – на кладбищах таких разговорчивых навалом.

В грузинском же обществе акция Габунии была отчасти «амнистирована» именно за счет использования им русского языка, а не грузинского.

Пару лет назад широкое обсуждение в Грузии вызвала песня и клип молодежной группы Master "Damsina", в котором высмеивалась самовлюбленная красотка-мажорка, любительница социальных сетей. В тексте обыгрывалось схожесть звучания слов «босс» и «бози» (скажем так – нехорошая женщина). «Босишвили» – «сын босса», а «бозишвили» – сын сами понимаете кого. Игра слов на грани фола подняла клип на вершины местного хит-парада и очень нравилась молодежи именно за публичное пробивание табу. Это обычно для подростковой аудитории, но совершенно невозможно в созревшем обществе.

В общении между грузинами, как и представителями ряда других кавказских народов, такое неприемлемо в принципе. Бросается в глаза, что как на митинге у здания парламента, так и в речи Габунии акцент был смещен именно на язык, на котором это все произносилось. Матерные надписи, которыми щеголяют «хорошие девочки» у парламента, выполнены на русском и английском языках, а Габуния говорил по-русски даже без намека на акцент. Но текст, который он читал по бумажке, представлял собой вариант чисто грузинской формы оскорбления, рассчитанной на невозможность дать задний ход. Такие формулировки необратимы, они сознательно используются для провоцирования физического ответа. Произнесение же всего этого текста на грузинском языке выглядело бы уж совсем отвратительно.

Вообще использование мата стало в современной грузинской «политике» чем-то вроде расхожего инструмента давления и поднятия самооценки. Давид Кацарава и его люди в ежедневном режиме поливают  трехэтажным через «матюгальники» (слово тут очень подходит) российских и осетинских пограничников через колючую проволоку в Атоци и Хурвалети. С одной стороны, в Грузии это считается наиболее простым и безопасным способом вывести человека из себя (предполагается, что реакция на подобное хамство у русских будет такая же, как и у кавказцев), а с другой – резко поднимает самооценку. Мы ему сказали нечто недозволенное, сверхтабуированное, а он промолчал. Значит, мы победили, мы молодцы. Безобразные оскорбления становятся формой выражения бессилия и одновременно используются как сознательная провокация.

Другое дело, что Габуния вынес все это в публичную плоскость. На «ламази гогонэби» – «красивых девушек» с матерными плакатами или на трусливых интернет-крикунов можно и не реагировать или реагировать юмористически, а на телевизионный демарш уже сложнее.

При этом безнаказанность – ключевое слово. Габуния прекрасно понимает, что нового Скрипаля из него не выйдет, офис «Рустави-2» никто бомбить не будет, и все это «герою дня» сойдет с рук. Победит версия, что Габуния просто дурак и хам, то ли решивший заработать лишние висты, то ли действовавший по прямому распоряжению Михаила Саакашвили – фактического владельца телеканала через своих лучших друзей, украинских бизнесменов братьев Караманишвили.

Но общеумиротворяющая теория, что грузинский народ в целом белый и пушистый и очень любит русский народ, дала существенную трещину. Георгий Габуния – не уличный маргинал и не отщепенец. Он плоть от плоти представитель того самого поколения, которое полагает, что такого рода «инструменты» давления на Россию нормальны и естественны, а нормы поведения в обществе – это давно отживший ритуал.

Тут, кстати, стоило бы задуматься европейцам, которые, похоже, вообще не понимают, с чем имеют дело. Для них происходящее – перформанс.

Еще буквально неделю назад из Грузии пытались запустить общеевропейские флешмобы: «Приезжайте в Грузию – самое ненавидимую Путиным страну» и разные варианты про «20% оккупации». Не вышло. Интересно, что будет с европейскими комиссиями по журналистике и этике, если им дословно все это перевести и еще объяснить, что именно Георгий Габуния имел в виду?

Любой европеец и, не побоимся этого утверждения, любой русский никогда бы себе такого не позволил. Дело даже не в разнице отношения к употреблению табуированной лексики (многие не без греха), а в чувстве собственного достоинства и в общем уровне культуры. Для Габунии это привычная и доступная ему форма провокации и самоудовлетворения (он считает свой поступок геройским, а его страница в «Фейсбуке» переполнена восторженными комментариями). В Африке позвали бы шаманов, в Румынии регулярно зовут цыганок проклинать то Трампа, то Брексит. На Украине швыряются яйцами в российское посольство и кидают чиновников в мусорные баки. Все это – одни и те же признаки неизжитого средневекового варварства.

Как на это реагировать? Призывать к личной мести? Но мы все-таки не дикари. Разбираться с конкретно взятым хамоватым мальчишкой неуместно.

Следует все-таки вбить себе в мозг, что Грузия – это архаичное общество, попытки цивилизовать которое не удались даже на вербальном уровне.

Отвратительные выходки, провокации и хамство – норма местной политической и социальной жизни, а Георгий Габуния просто очень вовремя продемонстрировал свойственные всему этому обществу черты. Манеру поведения и мышления.

Причем никто нас не заставляет с этим как-то мириться, терпеть все это или жить с этим. Их можно просто игнорировать, как это делалось предыдущие 11 лет, или игнорировать активно, вводя санкции и лишая соседнюю страну возможности зарабатывать на «оккупантах» до тех пор, пока в Тбилиси не вымоют мылом рот.