Какие учителя нужны? Нам — талантливые, государству — лояльные

Все увидят, как трудно живется у нас учительскому сословию, как недостойно оплачивается их благородный труд — и пусть правительство устыдится. И фамилии оглашать не надо, чтоб не нарушить закон о защите частных данных. Но конкретные суммы зарплат по разным школам было бы любопытно увидеть.

Но, похоже, в огласке меньше всего заинтересована администрация школ. Потому что чересчур большой разброс зарплат вызовет лишние вопросы. Ведь сегодня никто из учителей точно не знает, сколько получают коллеги. С одной стороны, нехорошо считать деньги в чужом кармане. А с другой — отстутствие прозрачности открывает дорогу к волюнтаризму тех, кто распределяет деньги.

 

Своими сомнениями я поделилась с одним из рижских педагогов с 40–летним стажем  работы  в средней школе. Правда, три года назад он ушел на вольные хлеба и занимается частным репетиторством. От учеников отбоя нет.

И хотя сегодня мой собеседник уже не зависит от школьного руководства, разговор с ним просил воспроизвести инкогнито. Вот как он оценил нынешнюю ситуацию с системой оплаты учительского труда.

 

— Система создана такая, чтобы у администрации школ было верноподданническое отношение к власти. Директоров наделили правами полновластных князьков в своей вотчине. Им платят большие зарплаты, им на откуп отдали поступления от аренды школьных помещений. Месяца по два в году директора разъезжают по разным семинарам по обмену опытом, им предоставляют за границей бесплатные дорогие гостиницы, питание, экскурсионное обслуживание. Но главное, директоров уполномочили распоряжаться фондом заработной платы учителей.

 

— Но ведь главный критерий оплаты — учебные часы — вполне объективен…

 

— Нет,  это  тонкий инструмент, который позволяет директору фильтровать кадры. В этом году вам дают 35–36 часов — это около 500 евро,  а в следующем году, если вы не понравились, вы получаете 18–16 часов и зарплату на 40–60 процентов меньше.

Единственное, что не зависит от директора —  доплата за стаж. А вот поощрение за победы в олимпиадах, за мастерство педагога — тоже целиком в его руках.

 

— То есть учителю надо быть покладистым?

 

— Обязательно! Более того, в некоторых школах директора поощряют разговоры с учителями по душам. Вы приходите к директору после уроков — и с глазу на глаз делитесь с ним своими взглядами на жизнь, на преподавание, на коллег, обсуждаете, что в них вызывает ваше недовольство. И директор, не выходя из своего кабинета, практически знает все, что творится в школе.

Преданность директору сегодня важнее преданности профессии и  детям. А директор, в свою очередь, всегда продемонстрирует свою лояльность власти. Сложилась четкая иерархия — власть имеет дело не с преподавателем, а с директором. Этой схемой власть довольна — все под контролем.

 

— А вы почему ушли из школы?

 

— Директрисе позвонили  из министерства и попросили в обязательном порядке взять учителя по математике. Надо было пристроить чьего–то сынка. И она взяла  этого юнца, который по профессиональным качествам мне в подметки не годится. С ним до сих пор в школе проблемы. Ну а у меня из–за него количество часов сократилось до 16. И я ушел. О чем не жалею.

 

— А  в советское время  система учительских зарплат была другой?

 

— В советское время жалобы на администрацию школ шли в райком или горком партии. Партийное начальство мгновенно вмешивалось и разруливало ситуацию. Может быть, решение находили не самое правильное, но установка была — не допускать конфликтов в школах. И это удавалось.

Система  оплаты  была абсолютно прозрачной. Учителям платили за часы,  за классное руководство. Надбавки за выслугу шли каждые пять лет. Это была чисто механическая система, но абсолютно понятная всем.  Правда, тарифные ставки не учитывали качество знаний учеников. Но и сейчас это не берется в расчет. 

 

— Зато родителей это интересует.

 

— Мы живем теперь при капитализме. Зажиточный класс хорошо учит своих детей — и правильно делает. Сейчас неформально сделали школы для элиты. Это 40–я, 10–я 13–я отчасти,  1–я латышская гимназия… Это учебные заведения для избранных, особенно 1–я гимназия. Она действительно очень сильная. Конечно, туда попадают и дети из простых семей, но это скорее исключение. В элитных школах благосклонны к тем родителям, которые способны что–то внести материальное — дать денег на ремонт, приобрести для школы компьютеры и т. п. В этом случае решение о приеме ребенка решается автоматом. А прочие школы — для «плебеев». Качество преподавания в них хуже. Хотя есть, конечно, и там отдельные сильные учителя.

Но и в обычной школе можно получить хорошие знания — при желании. Но если ваш отпрыск гоняет лодыря, то будущее его незавидно.

Беда в том, что многие родители вообще не вникают, как у их детей обстоит дело с учебой. Присмотрены они там, накормлены — ну и слава богу.

 

— Что бы вы посоветовали родителям,  которых стремятся дать детям хорошее образование, но не имеют возможности отдать их в престижные школы?

 

— Путь один: нанимать репетиторов. Получится и дешевле, чем учеба в элитной школе, где существует масса поборов и платных факультативов, и нервы тратить не надо. Если ко мне приходит ребенок раз в неделю, я даю гарантию, что через год он выйдет по моему предмету в лидеры. С помощью репетиторов ученики даже самых слабых школ гарантированно поднимаются на верхний уровень подготовки.

 

— Да сколько же надо репетиторов — предметов–то много!

 

— 90 процентов времени надо уделить математике, потому что по ней есть госэкзамен,  знания математики требуют у абитуриентов в зарубежных вузах. А все наши умники  в большинстве своем уматывают после школы учиться за границу.  По этой причине они дополнительно учат языки. Плюс желательно репетиторство по таким основным предметам, как физика и химия.

Родители, которых заботит будущее своих детей, готовы поднатужится, найти 60–100 евро в месяц на дополнительные занятия. Тогда они могут быть уверены, что при получении аттестата их ребенок не уступит выпускнику элитной школы. Я это точно знаю, потому что занимаюсь и с теми и с другими.

 

— А как мотивировать ребенка на учебу?

 

— Очень просто. Либо у вас очень хороший контакт с детьми, либо нужно их заставлять учиться. Результат, что удивительно, получается примерно один и тот же. Но если у меня кто–то начинает сачковать, я с ним прощаюсь. Зачем мне надо, чтобы какой–то оболтус портил мою профессиональную репутацию? 

 

— Какое соотношение умников и невежд среди современных подростков?

 

— 20 процентов на 80. Но что радует, умные и талантливые  растут как грибы всюду — вне зависимости от количества денег в семье. Настоящие умники пробиваются и в среде «аристократии», и в среде «плебса». Интеллектуальная мощь распределена природой как–то равномерно.

 

— Куда больше  уезжают поступать ваши ученики — в Европу,  Россию, Америку?

 

— Больше в Европу — Голландия, Англия, Германия. Трое моих ребят планировали поступить на экономический в Англии, приехали туда, посмотрели, как и чему там учат,  и сделали вывод: там из нас все равно будут готовить второй сорт.  И уехали в Шотландию, поступили в Институт космических исследований в Эдинбурге.  Там в этом году набирали триста человек, и все трое попали в первую десятку. За это они получили ежемесячную стипендию в 260 фунтов и бесплатные комнаты в общежитии.

 

— А в какие престижные вузы на Западе поступают латвийские выпускники?

 

— В самые престижные они не попадают. Там растят свою национальную элиту, и приезжих они туда не пускают. Но вузы второго плана в Германии, Франции, Германии, Бельгии, Голландии тоже дают хорошее образование. На английском языке, разумеется. В Россию поступать тоже едут. Но если они там учатся, то обычно в России и остаются. Россия умников сейчас старается не отпускать.

 

Наталья СЕВИДОВА.

 

И в вузах — то же

 

Политолог Андрей Бердников тоже имеет  опыт преподавания в школе. Администрация до поры до времени души в нем не чаяла. Но когда Бердников принял участие в организации языкового референдума, отношение изменилось.

— Последней каплей стал такой случай, — рассказал Андрей. — Депутат Рижской думы Скуя натравил на одну из русских школ проверку — дескать, там используют какой–то «неправильный» учебник. Я его осудил  в Интернете. Написал, что лично я использую на уроках ту учебную литературу, которую считаю полезной для учеников. И мне тут депутаты не указ. Вскоре мне позвонила директор школы  и попросила этот пост снять — мол, я их подставляю и к ним тоже могут наслать проверяющих. Я сначала не согласился, но о том же меня попросила замдиректора, очень почтенная женщина, которая сказала, что у нее  из–за всего этого предынфарктное состояние. Чтобы не навредить здоровью человека, я пост снял и попросил убрать с сайтов, где его переопубликовали. После чего я подал заявление об уходе, потому  что мне вся эта ситуация была крайне неприятна.

Что касается системы оплаты труда,  то в Латвии с  помощью финансового кнута и пряника формируется политическая лояльность преподавателей и в высшей школе, где у деканов зарплаты намного выше, чем у академических профессоров. Это сделано для того, чтобы деканы были прирученные, послушные и чтобы вузы не бунтовали.