Побряцали, можно и поговорить

Россия и страны Запада во главе с США, первоначально занимавшие диаметрально противоположные позиции по «сирийскому вопросу», начали активный диалог и демонстрируют готовность идти на взаимные уступки.

Дальше других, пожалуй, продвинулись военные: самолеты России и США провели в небе над Сирией совместную тренировку, чтобы исключить возможность «инцидентов» при внезапном сближении на боевых вылетах. Пентагон на удивление спокойно отреагировал на новость о появлении в зоне боевых действий российских зенитных комплексов, а наша страна необычайно быстро этот факт признала.

Но и дипломаты не отстают. Россия фактически признала, что согласна с возможностью ухода Башара Асада, США, в свою очередь, с пониманием относятся к тому, что это произойдет не сразу и по сценарию, с которым согласится сирийский президент. Москва готова начать предметный диалог с умеренной оппозицией, признавая ее не только союзником в борьбе с террористами, но и возможной частью будущего политического ландшафта.

О том, что все это значит, рассказали эксперты «Новой».

Наталия Зотова
Корреспондент

Александр ШУМИЛИН, арабист, директор Центра анализа ближневосточных конфликтов Института США и Канады РАН:

— Сближение России с мировым сообществом — это единственно возможный путь, просто нужно было побряцать оружием, прежде чем к нему приступить.

Важно другое — сработали факторы, из-за которых именно Россия, если угодно, поступается принципами, а не другие внешние игроки. Поступается из-за ситуации с военной операцией, которая оказалась не такой уж эффективной и порождает больше хаоса, чем решает проблем. Это и всеобщие протесты против российских авиаударов, поражающих не те цели, которые ожидалось. Потом, стало ясно, что армия Асада не способна под прикрытием авиации даже с «Хезболлой» (ливанская группировка, участвующая в наземной операции правительственных сирийских сил. — Ред.) продвинуться сколь угодно серьезно. То есть такой тупичок на поле боя. Это первое. Ну и второе — это синайская катастрофа, после которой представители российского МИД заговорили о непринципиальности сохранения у власти Асада, и тем самым призвали к политическому процессу как варианту выхода России из этой ловушки.

Другое ярко выраженное явление — признание Россией умеренной оппозиции. МИД сейчас согласовывает списки умеренной оппозиции для переговорного процесса. Вывод один — Россия сдвинулась в направлении, подсказанном международным сообществом. То есть мы хотим вступить в политический процесс с участием оппозиции и перспективой ухода Асада.

Асад сам мечтает найти форму красивого ухода. Его визит в Москву означал демонстрацию своей жизнеспособности: вот, он есть, он участвует в переговорах. Но у него нет никакого ресурса, чтобы упираться. Асад живет на двух штыках — российском и иранском. Обе эти стороны сейчас ищут выход, и Асад вместе с ними — надеется только, что его не бросят и голову отрезать не дадут.

Даже если причиной гибели А321 был теракт, это не может запустить наземную операцию. Путин сейчас мечтает выбраться из Сирии, а для этого нужен запуск политического процесса. Начать наземную операцию — значит только глубже завязнуть.

Алексей МАЛАШЕНКО, член научного совета Московского центра Карнеги, специалист по Востоку:

— Сейчас и Россия, и Запад пытаются найти по Сирии компромисс. И те и другие совершили довольно много ошибок. С опозданием на несколько лет к американцам пришло понимание, что Башар Асад и даже Муамар Каддафи — это лучше, чем «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в России. — Ред.). Единственный барьер на пути исламистов — эти авторитарные режимы.

Россия, с моей точки зрения, не всегда ведет себя последовательно. Во-первых, Путин вообще любит импровизации. Во-вторых, ситуация там сложная. То в Москве говорили, что будет транзит, Башар уйдет и все будет хорошо. Потом появилась идея, что надо провести выборы. А на них, естественно, Башар выиграет, на сегодня он и его ребята — единственная консолидированная сила в стране. Но теперь Россия дала задний ход, что вроде как не обязательно эти выборы проводить.

К взаимодействию подталкивает и тот факт, что война-то была не против «Исламского государства», а против сирийской оппозиции, бомбили только их. Это, если хотите, политика кнута и пряника. Кнутом мы их достаточно успешно лупили, а теперь признаем их как переговорщиков, а не бандитов. Это логичный подход. Во-первых, сирийская оппозиция теперь ослаблена. «Джабхат ан-Нусра» (организация, запрещенная в России. — Ред.) была символом жутких сирийских радикалов, которым нужно дать по шапке, — их головка теперь уничтожена.

Но в данный момент вопрос действительно упирается в ИГ. А что с ним вообще делать? Есть разумные политики, которые понимают, что это не просто набор бандитов — это часть феномена исламизма. Уничтожить его теми силами, которые есть, просто невозможно: идея-то в любом случае останется и будет распространяться по миру. Я не удивлюсь, если пойдут разговоры, что ИГ, конечно, очень плохие, но и там есть люди, способные на переговоры. А как был достигнут мир в Чечне? Часть сепаратистов привели во власть.

Я считаю, проблема ИГ сейчас вообще не решается. Но по этому поводу возникает желание сотрудничать, что само по себе хорошо. Хотя бы потому, что не могут такие государства, как Россия и Соединенные Штаты, заниматься дурью и противостоять друг другу.

источник

читайе также - К чему ведет политика Путина? ("Радио Свобода", США)

Изначальный шок, который испытали Соединенные Штаты от внезапного вмешательства России в гражданскую войну в Сирии, прошел. У американских журналистов и аналитиков появилась передышка, и они могут спокойно разобраться в том, какие цели преследует Путин в Сирии. Сможет ли он их добиться в одиночку или ему потребуется содействие Запада и, в первую очередь, США? Если второе, то каковы перспективы налаживания сотрудничества? Если первое, то насколько велики шансы на то, что односторонние действия Кремля обернутся серьезной конфронтацией с Западом и арабскими членами коалиции?

До всякой кооперации с российскими вооруженными силами, американцам хотелось бы просто обезопасить свои самолеты от случайных столкновений с российской авиацией, работающей в Сирии. С этой целью 21 октября стороны подписали меморандум о взаимопонимании, подробности которого, по настоянию Москвы, не подлежат разглашению. Выделены частоты, на которых смогут переговариваться американские и российские летчики; на земле организована система срочной связи; сформирована рабочая группа, на которую возложено осуществление дальнейших консультаций. Ничего более важного, как создание зон ведения совместных боевых действий или обмен оперативной информацией, пока не предусматривается, подчеркивает Пентагон. Однако в Москве заместитель министра обороны Анатолий Антонов сообщил, что предполагается также выработать механизм оказания Америкой и Россией взаимной помощи друг другу в кризисных ситуациях.

Кажущиеся подвижки в военной области в одном регионе Россия не распространяет на другие точки земного шара, что вызывает у американцев известный пессимизм относительно прочности соглашения по Сирии. 29 октября два российских самолета приблизились на опасное расстояние к американскому авианосцу «Рональд Рейган», курсировавшему в Японском море. С палубы были подняты четыре «хорнета», которые отогнали незваных пришельцев. Операция перехвата, согласно официальной сводке, была выполнена в пределах нормы безопасности. Облеты американских кораблей, нежели просто приближение к ним, вроде тех, что осуществила Россия в Черном море во время операции по захвату Крыма, Пентагон охарактеризовал как «провокации».

Возвращаясь к Сирии, Кремль силится представить октябрьский меморандум о взаимопонимании как активную форму сотрудничества с США, а может быть, даже как совместные воздушные учения, якобы имевшие место 3 ноября. Вашингтон был вынужден уточнить, что в тот день в небе над южным районом Сирии произошли трехминутные переговоры между американским и русским летчиками в соответствии с регламентом, установленным названным меморандумом. Лучше было проверить его работоспособность в штатной ситуации, чем в экстренной. Ничего более. Как указал высокопоставленный представитель Пентагона, подлинное военное сотрудничество с Россией полностью заморожено после аннексии Крыма.

На днях российские военные открыли еще одну базу в городе Тияс неподалеку от Пальмиры, которая является оплотом «ИГИЛ». Таким образом, теоретически увеличивается вероятность того, что союзная авиация и Россия начнут бомбить одни и те же объекты. Пока что это совсем не так, что в очередной раз подтвердила в среду на слушаниях в Конгрессе заместитель госсекретаря Виктория Нуланд. В то же время, как пишет в Daily Beast военный обозреватель издания Дэвид Экс, США впервые развернули в Турции самолеты F15С, предназначенные для ведения воздушного боя. Поскольку у «ИГИЛ» авиации нет, то не просто вероятным, а единственно мыслимым их противником могут быть только российские самолеты, убежден обозреватель. При этом Россия, в свою очередь, переправила в Сирию истребители Су-30, тоже предназначенные для воздушного боя. Кто, позволительно спросить, является их вероятным противником?

Ну а что по поводу перспектив взаимодействия США и России на дипломатическом фронте? «Из Путина миротворец как из собачьего хвоста сито», — заявляет аналитик журнала Foreign Policy, в прошлом офицер британской армии Эмиль Симпсон. Не за тем, дескать, Путин полез в Сирию, чтобы устанавливать мир. Ни в ближайшей, ни в отдаленной перспективе. Да и политическая ситуация в Сирии, объективно говоря, не содержит предпосылок к полюбовному исходу: уж слишком много игроков настроены по-прежнему на победу, а не на почетную ничью, а без их на то согласия урегулирование невозможно. Так, как Симпсон, в Вашингтоне думают многие. Хотя и высказываются менее запальчиво. Собеседник РС — эксперт «Фонда защиты демократий» Борис Зилберман.

— Есть ли шансы на то, что США и Россия будут сотрудничать по Сирии? Есть ли шансы на то, что они вступят в конфронтацию? И какой сценарий более вероятен — кооперативный или конфликтный? Шансы на сотрудничество, как я это вижу, самые минимальные. Шансы на конфронтацию тоже очень небольшие. Но при этом вероятность конфликта выше, чем вероятность сотрудничества. Эта последняя оценка базируется на том, что администрация Обамы в какой-то момент захочет защитить воздушное пространство своего союзника Турции или создать бесполетную зону на севере Сирии; и в одном, и в другом случае интересы Америки и России могут войти в противоречие. Если этого не произойдет, то кооперация не пойдет дальше меморандума о предупреждении столкновений в воздухе; собственно, сухопутные силы обеих сторон в Сирии крайне малочисленны, и о стычках между ними речи не идет. По умолчанию Вашингтон и Москва могут поделить Сирию на негласные сферы влияния: российская — в алавитском районе на западе страны, американская — на востоке и северо-востоке, где курды борются за первенство с «Исламским государством». Явное же, официальное политическое сотрудничество Вашингтона и Москвы упирается в непреодолимое, на мой взгляд, препятствие в лице Башара Асада: одна сторона требует его отстранения, другая столь же непреклонна в стремлении сохранить его у власти.

— Непохоже также, что США и Россия смогут добиться прорыва по Сирии на переговорах в расширенном формате, которые стартовали на прошлой неделе в Вене?

— Из того, что нам стало известно о первом раунде многосторонних венских переговоров, то США и Россия на нем не доминировали; скорее, он проходил под знаком противоборства Ирана и арабских стран, в первую очередь Саудовской Аравии. Ни Тегеран, ни Эр-Рияд не настроены миролюбиво. Они намерены вложиться по максимуму в достижение победы силой оружия, что бы там ни утверждали сверхдержавы об отсутствии военного решения сирийской проблемы. Иран, кстати, сделал официальное заявление, что не намерен вести диалог с США о Сирии без согласования его с Дамаском. Персы и арабы убеждены, мне кажется, что если у проблемы нет, в принципе, военного решения, то у нее нет и решения политического, — полагает Борис Зилберман.

Экспертное сообщество в США, по понятным причинам, сосредоточено на американо-российском противостоянии и почти не замечает другой участок, на котором вследствие интервенции России в Сирии тоже может вспыхнуть опасный конфликт. Речь идет об Израиле. 30 октября израильские ВВС, в соответствии с давней стратегической установкой, атаковали сирийскую автоколонну, доставлявшую военные припасы ливанской «Хезболле». Военное сотрудничество Ирана и Сирии с «Партией бога» — предмет постоянного беспокойства для Израиля. До появления в Сирии российских самолетов и средств ПВО все воздушное пространство страны было фактически вотчиной израильской авиации. И в дальнейшем от беспрепятственного доступа к сирийскому воздушному пространству Израиль не может отказаться в свете своих базовых национальных интересов. Более того, российские самолеты, развернутые в Сирии, совершили за последние две недели ряд боевых вылетов в районе Голанских высот; в одном из рейдов были атакованы объекты, располагавшиеся всего в десяти километрах от границы с Израилем. Россия, убеждены в Тель-Авиве, среди прочего проверяет Израиль на прочность. Что если российские самолеты подлетят еще ближе к границе или случайно пересекут ее, прежде чем будут перехвачены? Никто в израильском командовании не готов отвечать на этот вопрос, писал 2 ноября авторитетный израильский сайт Al-Monitor.