Древняя Русь.

Сразу же после смерти Калиты в Орду поспешили Тверской, Ярославский и Суздальский князья, стремившиеся занять освободившийся престол Великого князя.
Для Москвы это был очень опасный момент, ведь во многом ее возвышение объяснялось тем, что московский князь одновременно являлся и Великим князем Владимирским. Если бы Узбек выбрал нового Великого князя из числа других претендентов, то стремительный взлет Москвы был бы остановлен. Но судьба была благосклонна к этому городу, и хан избрал новым правителем Руси сына Калиты, князя Симеона (Семёна) Ивановича Гордого. Само же Московское княжество по завещанию Калиты было поделено между его вдовой и детьми. Старший сын и главный наследник Симеон получил 26 городов и сел, в том числе Можайск и Коломну. Второй сын, Иван, стал обладателем 23 городов и сел, из них наиболее значимыми были Звенигород и Руза. Третьему сыну, Андрею, отошел Серпухов и еще двадцать городков. Вдове князя достались еще несколько поселений. В соответствии с волей почившего властелина все дети оказались пристроенными, но при этом старший получил наиболее важные и богатые города, что делало его сильнейшим среди братьев и гарантировало главенство в семье.
Пока Симеон Московский был в Орде, буйные новгородцы решили воспользоваться отсутствием власти на Руси и немного пограбить соседей. Сначала их отряд налетел на город Устюжна в современной Вологодской области. Сам город отбился, но окрестности налетчики пожгли и разграбили. Затем новгородцы отправились за добычей в Белозерскую волость, которая принадлежала Москве. Неизвестно, кого бы еще «осчастливили» своим визитом эти лихие ребята, но тут в страну вернулся Великий князь. Первым делом он отправил своих сборщиков налогов в город Торжок, входивший в Новгородское княжество, но бывший самым близким к великокняжеским владениям. Ну, а налоговиков ни в одной стране не любили и не любят сейчас. Вот и между княжескими посланцами и налогоплательщиками возникли разногласия, причем московские чиновники, уже знавшие о художествах новгородцев под Белозерском начали действовать жестко, выбивая все долги. В конфликт тут же вмешались новгородцы, ватага которых примчалась в Торжок. Княжеских посланцев захватили, заковали в кандалы и стали укреплять город, готовясь к осаде. Одновременно они послали гонцов в Москву сказать Симеону: «Ты еще не сел у нас на княжении, а уже бояре твои насильничают». Действовали ли нападавшие по воле своего города или это была самодеятельность какого-нибудь бесшабашного полевого командира, неизвестно.
Своими действиями новгородцы активно дразнили медведя и буквально вынуждали Симеона отреагировать, начав войну, заодно втравив в нее жителей Торжка. Понимая, что первыми под раздачу попадут именно они, последние послали в Новгород требование, чтобы новгородцы спешно собирали общее ополчение и двигались оборонять Торжок. И тут вечевая демократия показывает себя с очень характерной стороны – простые новгородцы отказываются идти в поход!
Ошалевшие от такого поворота событий жители Торжка возмутились, взялись за оружие и устроили небольшую революцию, выгнав из города новгородцев, отпустив московских пленников и разгромив дома тех бояр, которые поддерживали Новгород.
В это же время московский князь собрал армию и двинулся походом на мятежное княжество. Новгородцы попытались собрать армию, но большинство жителей города явно не горело желанием рисковать головой из-за проделок своих лихих соплеменников.
В итоге на поклон к Симеону отправился новгородский тысяцкий с наиболее знатными боярами. Понятное дело, это не были переговоры равных сторон, а полная капитуляция северян, стремящихся любыми средствами задобрить князя. По легенде, чтобы морально сломить оппонентов, Симеон унизил послов, заставив их прийти к нему босиком и просить мира на коленях. Так ли это было, неизвестно, но по итогам переговоров Новгород признал Симеона своим князем, а также вынужден был заплатить огромную контрибуцию.
Надо ли в этой ситуации жалеть новгородцев, как это делают некоторые современные любители демократического вечевого Новгорода типа историка Александра Широкорада? Думаю, что нет! Буйные новгородцы своими действиями посеяли ветер, ну и пожали бурю. Сами виноваты, так на кого пенять?
Князь Симеон после этой истории получил прозвище Гордый, под которым и вошел в историю. Он уверенно вел политику объединения Руси под своей рукой и при этом сохранял хорошие отношения и с Узбеком, и со сменившим его на ханском троне Джанибеком.
В это же время усиление Москвы встревожило литовского князя Ольгерда, который сам метил на роль хозяина Руси. Сначала литовец попытался убрать конкурента чужими руками, поссорив Орду и Москву, для чего отправил в Сарай своего брата Кориата. Однако хан Джанибек не стал слушать того и просто выдал его московскому князю. Так что первая интрига Литвы оказалась бесплодной.
Умер князь Симеон Гордый весной 1353 года от чумы, которую наши летописцы называли «моровой язвой». Вместе с ним погибли оба его сына и брат Андрей Иванович Серпуховской, а также митрополит Феогност и московский тысяцкий Василий Вельяминов. Трон наследовал младший брат князя, Иван Красный. О чуме мы поговорим чуть позже, а пока хочется отметить одну закономерность. Все русские князья, умирая, делят свои владения между детьми, те, в свою очередь, доставшийся им удел делят между своими детьми, в итоге некогда большое княжество превращается в лоскутное одеяло, где масса князей-родичей, как пауки в банке, борются между собой. Например, в Твери в 1345 году начались междоусобицы, которые нанесли княжеству больше вреда, чем татарский погром, и так ослабили его, что тверским владыкам о соперничестве с Москвой уже и думать нельзя было.
А вот в Московском княжестве ситуация совершенно иная. После смерти Даниила Московского осталось пять сыновей, но:

• Юрий Данилович, умирает не оставив сыновей;


• Афанасий Данилович принимает монашество и не оставляет детей;


• Борис Данилович гибнет молодым, не оставив потомства;


• Александр Данилович тоже не оставляет наследников.

Княжество не дробится и целиком переходит Ивану Даниловичу Калите. И после него все повторяется: старший сын и наследник Симеон Гордый умирает вместе с потомками. Княжество переходит к его брату Ивану Второму[1]. Но и этот князь гибнет молодым, оставив всего двух сыновей, из которых один умрет бездетным. Так что в Москве не наблюдается характерного для других княжеств «перепроизводства князей» и следовательно, нет никакого дробления владений.

Складывается впечатление, что неведомые силы оберегали Московское княжество от раздела между братьями и последующих усобиц. Словно какой-то невидимый селекционер упорно прорежал род Даниловичей, стремясь усилить московскую династию и убрать всех, кто не вписывался в неведомый нам замысел.

Сравнительно недолгое правление Симеона Гордого стало временем закрепления достигнутых при его отце и дяде успехов. Начиная с этого периода понятия Московское и Великое княжество потихоньку превращаются в тождественные, а Москва становится непререкаемым лидером русского Северо-востока. Умирая, князь мог быть доволен тем, как он прожил жизнь: Новгород подчинен, Владимирский трон занят, Тверь еще не оправилась от прошлых погромов и подчиняется воле Москвы, прочие княжества явно слабее Москвы и не могут оспорить её ведущую роль в стране. Единственное исключение – суздальский князь Константин, который вел свою политику и метил на место Великого князя. Этот правитель даже сумел добиться определенной поддержки в Орде. Симеон Гордый и Константин Суздальский были вызваны на суд, но хан решил, что коней на переправе не меняют и подтвердил права московского князя на Великое княжение. Однако из подчинения Великому князю был выведен Нижний Новгород, который татары передали в управление Константину Суздальскому.

Во время княжения Симеона произошло событие незаметное, но имевшее гигантское значение для всей Руси. Стремившиеся к монашескому подвигу братья Варфоломей и Стефан Кирилловичи в дремучем лесу на берегу реки Кончуры заложили деревянную церковь во имя Святой Троицы. Вскоре, не выдержав испытаний, Стефан покинет лес и переедет в московский Богоявленский монастырь, а его двадцатитрехлетний брат примет постриг под именем Сергия и предастся суровой аскезе. Через несколько лет слава о молодом монахе разойдется по окрестностям, и к нему потянутся искатели истины со всей Руси. Так родится Троице-Сергиев монастырь, вскоре ставший духовным сердцем страны, а сам Сергий Радонежский станет величайшим святым нашего народа. 

***

В отличии от своего державного брата Симеона, Иван Второй Красный остался в памяти потомков как пример «государя тихого, кроткого и милостивого». Заботясь о своем княжестве, он не вмешивался во внутренние дела соседей и стремился возникающие конфликты улаживать за столом переговоров. По словам летописца, князь Иван «жил во всякой тишине, а потому и спокойствие отовсюду имел». Впрочем, кротость кротостью, но при необходимости князь мог быть твердым и непреклонным. Например, в 1358 году ордынский отряд во главе с царевичем Мамат-Ходжой попытался войти в московские владения, якобы в качестве посольства, но князь просто не впустил в свои земли татар, которые перед этим бесчинствовали в Рязанском княжестве. Тем пришлось отступить, чтобы не пролилась кровь. Суздальско-нижегородский князь Константин Васильевич попытался оспорить у Ивана Красного великое княжение Владимирское, но как и раньше, хан сохранил ярлык за представителем московского княжеского дома.
Правил Иван Второй шесть лет и скончался, не прожив и 34 лет. В этот момент его старшему сыну Дмитрию было всего девять лет, а младшему Ивану – пять. Было это в 1359 году, и в тот же год погиб хан Бердибек, после чего Золотая орда погрузилась в пучину гражданских войн, известных как «Великая замятня».