Как сложилась судьба потомков дворянского рода Бекарюковых

Фамилия Бекарюковых увековечена в названии бора в современном Шебекинском округе, её некогда носила слобода в Корочанском уезде, упоминалась она и в связи с Белгородской засечной чертой. За верную службуТак, в Шебекинском округе у села Маломихайловка, на берегу реки Нежеголи, находится уникальный Бекарюковский сосновый бор, высаженный помещиком Захаром Бекарюковым предположительно в середине XIX века. Это наиболее сохранившееся местонахождение меловой сосны в Белгородской области. Она считается реликтовой породой для нашей местности. Особенность сосны в том, что она способна развиваться и расти на мелу при почти полном отсутствии перегнойного горизонта.Прежде село относилось к Корочанскому уезду и звалось слободой Михайловкой (Бекарюкова). Ещё раньше фамилия эта упоминается среди строителей Нежегольского участка Белгородской засечной черты.В справочнике Бориса Осыкова «Сёла белгородские» есть сведения о том, что в селе Лутовиново Бирюченского уезда Воронежской губернии (сейчас Волоконовский район Белгородской области) в 1859 году родилась писательница Наталья Дмитриевна Бекарюкова, которая публиковалась под псевдонимом Татьяна Барвенкова. Сегодня мы рассказываем о судьбе этой женщины и её близких.Но сначала о роде Бекарюковых. Он берёт начало от Алексея Урюпина Бекарюкова, которому в 1543 году за верную службу царь Иван IV Грозный пожаловал земли в Костромском уезде. Бекарюковы служили государству в разных чинах много лет, получив, наконец, право на дворянство и собственный герб: щит, разделённый на четыре части, на которых изображены красное сердце с пламенем, пронзённое золотой шпагой, золотой луч, серебряные шары и венчающий их шлем со страусиными перьями.«Более того, Бекарюковы внесены в шестую категорию Дворянской родословной книги, куда записывали только представителей древних родов», – поясняет главный хранитель фондов Государственного архива Белгородской области (ГАБО) Елена Кривцова.На нашей территории прослеживается две ветви этого рода: харьковская и воронежская.  Наука и просвещениеОтец Натальи – Дмитрий Иванович Бекарюков – родом из Волчанска. Его старший брат Захар был как раз тем самым основателем соснового бора на берегу Нежеголи.Младшая сестра Анна вышла замуж за Михаила Гревса, в браке с которым у неё родился сын Иван, в будущем известный учёный. Их семья жила в Лутовиново.Младший брат Дмитрия – Василий – был предводителем дворянства Волчанского уезда. Интересно, что на могиле его начертаны слова, которые можно назвать жизненным девизом семьи Бекарюковых: «Не нужно ни гимнов, ни слёз мертвецам, отдайте им лучше почёт, идите на смену усопшим борцам, несите их знамя вперёд».Дмитрий Бекарюков был военным, дослужился до гвардии поручика (по некоторым сведениям – до генерала). Довольно рано, в 22 года (в 1852 году), женился на Наталье Петровне Решетовой. В 1859 году (по другим сведениям в 1857-м) у них родился первый ребёнок, дочь, которую назвали в честь матери Натальей. Всего у супругов было пятеро детей, все получили прекрасное образование и посвятили себя служению Отчизне, как и полагалось новому поколению дворян, воодушевлённо принявшим просветительские идеи народовольцев.Наталья Дмитриевна выучилась на врача, стала земским доктором, много лет работала в деревнях Харьковской и Воронежской губерний, боролась с тифом и холерой. Несмотря на загруженность, издавала, как написано в энциклопедиях, «популярные медицинские брошюры в беллетристической форме», понятные малообразованным людям: «Фимашин рассказ деревенским людям про холеру» (1893), «Про холеру» (1905), «Великое горе. Рассказ о том, какая беда от «дурной болезни» и как от неё спастись» (1893).   Её младший брат Дмитрий (1861–1934) вошёл в историю России как профессор, доктор наук, крупный специалист в области школьной гигиены. Ему российские школы обязаны 45-минутными уроками с перерывами на отдых, строительными нормативами по освещённости, вентиляции школьных зданий и другим разработкам.Сестра Мария (1864–1942) пошла по педагогической стезе и вышла замуж за единомышленника, известного общественного деятеля, просветителя, преподавателя Тверской женской учительской гимназии, выпустившей тысячи народных учительниц, Фёдора Ольденбурга.Другая сестра, Елена, стала спутницей известного историка, впоследствии академика Петербургской академии наук Александра Лаппо-Данилевского.Наталья тоже связала жизнь с педагогом и историком. В лутовиновском доме тёти Анны она познакомилась с представителем древнего итальянского рода Алексеем Викторовичем Гизетти (полная фамилия – Гизетти ди Капофиерри), где тот был домашним учителем её двоюродного брата Вани Гревса – будущего основателя экскурсионного метода в преподавании истории.  Революция в сердцеК 1902 году пара переехала в Петербург – в это время имя Натальи Дмитриевны уже встречается в списках женщин-врачей столицы. Специализация её была довольно широкая: женский, детский и кожный врач. Супруг же значился в статских советниках.К этому моменту их сыну Александру исполнилось 14 лет. Поступив в 1907 году на историко-филологический факультет Петербургского университета, молодой человек почти сразу оказался под надзором полиции: он вступил в партию эсеров. Внешне скромный, серьёзный, начитанный, он стал идейным лидером среди студентов. В 1911 году за свои воззрения отправился в первую ссылку, из которой вернулся уже убеждённым революционером.Да, он не оставил науку, окончил университет, но успевал редактировать подпольные газеты и журналы, нёс, как говорят, революционные идеи в массы, в 1918 году участвовал в работе Учредительного собрания, организовывал партийную работу среди учителей.Но у таких преданных сыновей революции, как Александр Алексеевич Гизетти, не было шансов, что сама революция примет их, бывших господ и землевладельцев. По определению новой власти, шестая часть в родословной книге делала их чуждыми элементами, от которых нужно было избавиться.  Впрочем, в его случае всё было очень завуалированно. Первый раз Александра Гизетти арестовали в 1921 году, через год выпустили. Затем до 1930-го арестовывали ещё дважды, давая каждый раз короткую передышку.В эти периоды Гизетти сотрудничал с журналом «Голос минувшего», участвовал в разработке наследия Николая Михайловского, Михаила Бакунина, был литературным критиком, литературоведом, написал ряд книг и статей об Анне Ахматовой, Иване Бунине, Владимире Короленко, Михаиле Салтыкове-Щедрине, других классиках. Главный же труд его жизни посвящён Петру Лаврову – социологу, философу и идеологу народничества.Череда арестов и ссылок на годы лишила Александра Гизетти семьи. Постоянные переживания за его судьбу ускорили кончину супруги Елены и подорвали здоровье матери – Натальи Дмитриевны (отца – Алексея Гизетти – к этому времени уже не было в живых).В 1933-м его арестовали по обвинению, совершенно нелепому для всех, кто хоть немного знал интеллигентного литературоведа, – участие в заговоре против Сталина. После этого судьба Александра Гизетти была фактически предрешена – его ждало многолетнее тюремное заключение.Больная Наталья Дмитриевна хлопотала о сыне, отправляя послания защитнице политзаключённых Екатерине Пешковой (жене Максима Горького), другим советским деятелям. И только благодаря этим письмам мы знаем правду о последних годах жизни этой выдающейся дворянки-просветительницы.Автобиографическая правдаМногочисленные справочные издания хоронят Наталью Бекарюкову-Гизетти раньше срока – в 1907-м или в 1914-м, вероятно, по ошибке приписав ей дату смерти супруга – Алексея Викторовича.Уже после революции она о своей жизни рассказывала так:«В 1920 году Петроградским Губотделом социального обеспечения мне была назначена пенсия, от которой я, однако, отказалась, когда получила посильную мне работу в Академии наук: по материалам для словаря русского языка (академика Шахматова), считая себя ещё трудоспособной и желая жить своим трудом. Сверх того была я и писательницей. Ещё до революции напечатаны мною (под литературным моим именем Т. Барвенковой) беллетристические произведения в «Северном вестнике», «Русском Богатстве», «Ежемесячном Журнале» (выходившие потом и отдельными изданиями), а также несколько популярных народных брошюр медицинского содержания. А после революции я состояла членом Союза писателей: в моих переводах были напечатаны «Театр революции» Р. Роллана (издания «Всемирной литературы»), произведения Уэллса, Франса». Эти разъяснения она писала лишь для того, чтобы власть поняла: они, «бывшие», для неё не опасны, их интересует только наука, работа, далёкая от политики.Оставшаяся без средств к существованию, 77-летняя ослепшая женщина просила не о себе, не о свободе сыну Александру (на это она уже не смела надеяться), а лишь об облегчении его участи: «разрешить ему заниматься серьёзным любимым научным трудом», чтобы его нахождение в одиночной камере «не превращалось в непрерывную пытку».Сменив несколько тюрем, в 1938 году Александр Гизетти просто исчез: по одним сведениям был расстрелян, по другим – скончался в больнице.Дата смерти Натальи Бекарюковой-Гизетти тоже доподлинно неизвестна. К этому времени не осталось никого из близких, кто мог бы её зафиксировать: все были расстреляны, сосланы или стары и до крайности запуганы.Тем удивительнее, что сегодня на просторах Интернета встречается тщательно составленное древо этой линии Бекарюковых. Мы не надеемся, что кто‑то из её представителей выжил, нет. Важно другое – спустя 100 лет люди не забыли всё то хорошее, что они оставили после себя: книги, переводы, народные библиотеки, школы, гуманистические идеи, спасённые от холеры деревни и уникальный бор на берегу реки Нежеголь в Белгородской области.При подготовке статьи использованы материалы сайтов РАН – ras.jes.su, books.google.ru, генеалогического форума ВГД, pkk. memo. ru, Российской государственной библиотеки, другие открытые источникиОльга Бондарева