Какую роль Ольга Берггольц сыграла в моей судьбе
Публикуется в рамках проекта «Петербургского дневника» «Нам пишут»
Иду по заснеженным переулкам и дворам Новой Деревни… В одном из этих домов жила последние полтора десятка лет своей жизни Ольга Берггольц. Что это имя значит для каждого ленинградца – объяснять не нужно. Ее голос из блокадных репродукторов был символом несгибаемости, борьбы и жизни для каждого жителя осажденного города. И не случайно именно ее строки высечены на мемориале Пискаревского кладбища. Напротив дома, где жила Ольга Федоровна, на противоположной стороне весьма живописной в этих местах Черной речки, располагался когда-то заводик, где работал мой отец, Иван Николаевич. Увы, завода уже нет, да и отец умер почти двадцать лет тому назад. Более сорока лет нет уже и Ольги Берггольц, и кто знает, кто теперь глядит из ее окна на укрытую льдом и снегом речку. Я иду дальше и думаю о временах и людях, давно ушедших. Вполне возможно, что мой отец и Ольга Берггольц случайно встречались на этих тихих улочках, просто проходя навстречу друг другу, возможно даже, что их взгляды на миг пересекались. Казалось бы, какая связь могла быть между людьми, никогда не знавшими друг друга? Обычные, идущие по своим делам случайные прохожие. Но насколько же бывает причудлива, тонка и неуловима связь живущих в этом мире, казалось бы, совсем чужих друг другу людей. И в тот самый миг Ольга Федоровна не могла бы себе представить, какую роль она сыграла в судьбе этого незнакомого встречного прохожего, моего отца… Моя мама, Валентина Ивановна, родилась в Белоруссии, войну встретила подростком. Была старшим ребенком, в семье было еще шестеро детей, мал мала меньше. Местность, где они жили, входила в партизанский край, но карательные отряды фашистов время от времени проходили по этим землям, сжигая деревни и убивая мирных жителей. В канун Рождества Христова, в 1944 году, немцы выследили прятавшихся в лесу жителей. Во время облавы на глазах мамы убили ее родителей и самую младшую из сестер. Часть детишек осталась в лесу, в землянке, и их спасли партизаны. Мама же с братом Сергеем попала в плен и была отправлена в лагерь. Много горя пришлось им испытать: были и тиф, и принудительные работы в лагере, и побег из плена. После войны, в 1946 году, мама «по набору» приехала из Белоруссии в опустевший после блокады Ленинград и поступила на ФЗО (фабрично-заводское обучение) при заводе «Светлана». Город только начинал приходить в себя, возвращались из эвакуации и с войны жители, город активно восстанавливался и отстраивался. Устроившись на новом месте, мама, как старшая сестра, считала себя ответственной за своих младших сестер и братьев и по мере их взросления забирала из детского дома на родине и перевозила в Ленинград. Три сестры – Валя, Надя и Маша – жили в одной комнате общежития в доме напротив завода. Случилось так, что в один из дней, когда сестры были на работе, в общежитие заглянула Ольга Берггольц и попросила коменданта рассказать о ком-нибудь из живущих тут людей. Комендант вспомнила о непростой судьбе трех сестер из Белоруссии и предложила пройти в их комнату. Комната отличалась чистотой, уютом и порядком. Здесь она подробно рассказала Ольге Берггольц их историю. Ольгу Федоровну, видимо, тронул рассказ коменданта, и в одной из ленинградских газет вскоре появилась заметка под названием «Три сестры». Затем эта статья перепечатывалась в других газетах и журналах и о трех сестрах узнали люди в самых дальних уголках нашей огромной страны. Отовсюду девушкам начали приходить письма. Писали и геологи с Чукотки, и военные из Туркменистана. Были письма даже с военно-морской базы Порккала-Удд в Финляндии, где служил артиллерист-наводчик из Тверской области Иван. После демобилизации он приехал в Ленинград, чтобы повидаться с Валей. Спустя некоторое время Иван и Валентина поженились, у них появились дочь и сын. Мама проработала на «Светлане» сорок лет, вышла на пенсию и, слава богу, до сих пор жива. Иногда она рассказывает нам, своим детям, внукам и правнукам, о своей непростой жизни, о тяжелых годах войны, трудном послевоенном времени. Отец работал на заводе газовой аппаратуры, как раз напротив дома, где с начала шестидесятых и жила Ольга Федоровна. Он и не подозревал, что в соседнем доме живет человек, сыгравший значительную роль в его судьбе. …Давно ушли из земной жизни Ольга Берггольц и мой отец. Завода, где он работал, больше нет. Но газовые плиты, которые на нем производились, до сих пор стоят на тысячах кухонь в различных городах нашей страны. Но стоит дом, из окна которого Ольга Федоровна смотрела на смену времен года над тихой Черной речкой. Недавно поставлен памятник во дворе ее дома: высеченные из гранита пишущая машинка, блокадный микрофон и дневник Ольги Берггольц. Теперь по этим местам прохожу я, пытаясь уловить струнами души незримую связь времен, людей и событий… Глядя на лица встречных прохожих, задумываюсь: может быть, именно этот случайно встреченный незнакомец сыграл или еще сыграет какую-то важную роль в моей жизни, жизни моих близких или знакомых. Кто знает?