Правила жизни музыканта Курта Кобейна

Умер 5 апреля 1994 года в возрасте 27 лет в Сиэтле.

Меня зовут Курт, я пою и играю на гитаре.

Я гораздо более счастливый человек, чем обо мне принято думать.

Мой родной город Абердин — это маленькое местечко, где живут люди с маленьким мозгом. Я сбежал из Абердина, за мной гнались люди с факелами, но я спасся на воздушном шаре и прилетел в Сиэтл. Такая у меня грязная фантазия.

Пока мне не исполнилось 9 лет, я был твердо уверен в том, что стану либо рок-звездой, либо астронавтом, либо президентом.

Я сразу понял, что я не такой, как все. Думал, может быть, я гей — у меня ведь не было ничего общего с обычными парнями. Никому из них не нравилось искусство или музыка, все, что они хотели, — драться и трахаться.

Я был страшно асоциален. Я бы не удивился, если бы мне присвоили титул «человек, который, скорее всего, пристрелит всех на школьной дискотеке».

Я отлично могу себе представить, как человек может дойти до той точки, когда он берет ружье и расстреливает всех одноклассников. Я даже стал фантазировать об этом, но не уверен, что не пустил бы пулю себе в голову в самом начале.

Я много читал в школе — еще и для того, чтобы держаться подальше от людей, чтобы не пришлось с ними разговаривать. Часто я просто делал вид, что читаю, лишь бы ко мне не приставали.

Когда я понял, что не найду человека, похожего на меня, я просто перестал заводить дружбу с людьми.

Друг — это знакомый враг.

Я бы никогда не надел футболку с разводами — такие носят хиппи, если б только это не были разводы из мочи Фила Коллинза и крови Джерри Гарсии.

Я люблю The Beatles, но ненавижу Пола Маккартни, я люблю Led Zeppelin, но терпеть не могу Роберта Планта, я люблю The Who, но не люблю Роджера Долтри.

Умение цитировать хорошо скрывает отсутствие собственных идей.

Если вы ненавидите геев, людей с другим цветом кожи или женщин, пожалуйста, сделайте нам одолжение — отвяжитесь от нас. Не приходите на наши концерты и не покупайте наши пластинки.

Каждый из нас одинок, и вместе мы тоже одиноки.

Лучше я буду сидеть и покуривать с компанией неудачников, чем тусоваться с фанатами бейсбола.

Никто не умрет девственником. Жизнь поимеет всех.

Я не гей, но хотел бы им быть, чтобы раздражать гомофобов.

Вся эта трава. Вся эта якобы не вызывающая привыкания, безвредная, спасительная сигарета с марихуаной повредила мои нервы и разрушила мою память.

Наркотики — это бессмысленная потеря времени. Они разрушают твою память, уважение к самому себе и все, что имеет отношение к чувству собственного достоинства. Ничего хорошего в них нет. Но я не собираюсь вас от них отговаривать.

Уже пять лет я мучаюсь сильными болями в желудке. Когда у тебя постоянно что-то болит в течение пяти лет, ты сходишь с ума. Ты не можешь ничего делать. Ты впадаешь в истерику, как мокрая кошка, которую дубасят.

Чаще всего я пою прямо из своего желудка. Прямо оттуда, где сконцентрирована боль.

У меня нет телохранителей. Но у нас в доме есть сигнализация, а в шкафу, на верхней полке, куда не может забраться моя дочка Фрэнсис, я храню заряженный пистолет.

У меня есть винтовка М16 — она отлично стреляет. Стрельба — это единственный вид спорта, который мне нравится.

Я не слишком физически развитый человек, я бы не смог остановить вломившихcя в наш дом людей, вооруженных пистолетом или ножом. Но я бы точно не стал смотреть, как они убивают мою семью. Я бы не раздумывая снес башку этим сволочам.

Сложно убедить людей оставить звезд в покое. Пожалуйста, немного уважения. В конце концов, мы все срем. Даже звезды.

Мне никогда не хотелось менять мои песни, чтобы они более соответствовали моему возрасту.

Мы деремся с Кортни. Мы много спорим. Я думаю, Кортни представляет большую угрозу, чем я.

Если б мне не нравилась Кортни, я был бы бисексуалом.

Если меня посадят в тюрьму, мне, по крайней мере, не надо будет раздавать автографы.

Изнасилование — самое страшное на свете преступление. И оно случается в мире каждые несколько минут.

Если вы злой человек, в следующей жизни вы родитесь мухой и будете есть дерьмо.

Надеюсь, я не превращусь в человека настолько блаженного, что даже скучного. Думаю, я всегда буду достаточно нервным, чтобы совершать странные поступки.

Я не боюсь смерти. Когда ты умираешь, твоя душа продолжает жить и становится абсолютно счастливой.

Если я стану пенсионером, то уеду в Мексику или Югославию с парой сотен долларов в кармане — буду выращивать картошку и изучать историю рок-музыки по старым выпускам журнала Cream.

Лучше быть мертвым, чем крутым.