Кавказские герои: руководитель Ингушетии — о людях, которые воевали за Россию до него и вместе с ним

Заслуженный работник культуры Ингушетии Александр Малькевич взял интервью у главы Республики Ингушетия Героя РФ Юнус-Бека Евкурова.

Глава Республики Ингушетия Герой Российской Федерации Юнус-Бек Евкуров готов рассказывать об успехах региона часами — в любой аудитории и столько, сколько понадобится, чтобы окончательно «сагитировать» собеседника.

К сожалению, не всю информацию можно давать в печать (хватает «закрытых моментов»), но даже того, что он недавно поведал во время чаепития с представителем Федерального агентства новостей, хватило на полноценное интервью.

С конкурсом аэропортов все понятно: мы показали пример

— Вот смотри, Сан Саныч (Александр Малькевич. — Прим. ред.), сейчас завершился проект «Великие имена России», многие аэропорты у нас будут названы в честь достойных людей нашей страны…

— Все так, 47 аэропортов участвовали. Но вам было не нужно, потому что Магас в этом конкурсе приводили в пример — он-то уже носит имя…

— И мы были первыми в этом!

В 2012 году назвали наш аэропорт в Магасе именем первого Героя Российской Федерации генерал-майора Суламбека Осканова. Моим указом, в феврале. Так и называется с тех пор — ОАО «Аэропорт Магас им. С. С. Осканова».

— Он ведь похоронен здесь, в Ингушетии?

— Да, в родном селе Плиево.

— Вы называете его первым Героем, но формально — по указу президента от апреля 1992 года Звезда Героя у него вторая, первую получил космонавт Сергей Крикалев. Решили верхи тогда пропустить вперед живого… Хотя Осканов свой подвиг совершил в феврале, а Крикалев из своего 10-месячного полета вернулся в марте.

— Я оценок таких давать не буду. Просто напомню, что в феврале 1992 года генерал-майор авиации Суламбек Осканов — начальник Липецкого центра боевой подготовки — совершал тренировочный полет. У самолета МиГ-29 произошел отказ авиагоризонта, была потеряна пространственная ориентировка. Выйдя из облаков, он [пилот] увидел перед собой населенный пункт. Ценой собственной жизни сумел предотвратить падение самолета на поселок Хворостянка Добринского района Липецкой области.

Мы все помним. Спустя 20 лет после его гибели назвали аэропорт его именем. В этом году, в августе, в Магасе прошла еще одна церемония: его имя присвоили самолету авиакомпании «ЮТэйр». Будет теперь летать из Ингушетии в Москву.

«Наш «Полк» не забыт»: 250 памятников напомнят, что на фронте погиб каждый третий ингуш

— Я с удивлением узнал сегодня, что не только с названиями аэропортов вы опередили многих в России.

— Да, мы первые свой «Бессмертный полк» провели — за два года до того, как это официально по всей стране стартовало. Только мы его назвали «Забытый полк». 9 мая 2012 года, в честь двадцатилетия республики, собрали всех детей, внуков, родных, близких тех, кто ушел на фронт — с фамилиями, с портретами. Все съемки есть, хроника — не веришь, можем показать.

— Верю, конечно. Хотя в том году и в Томске тоже впервые вышла колонна. Но вы правы, массово (да еще и с логотипом, с регистрацией движения) это пошло с 2014 года.

— У нас тогда же еще один проект стартовал! Мы купили форму, одели всех… понимаешь, у нас Героев Советского Союза было 56 человек. Так вот: мы сделали колонну с портретами Героев Советского Союза — колонну из их наследников, одетых в форму тех лет. И они шли. И это было очень сильно.

Сейчас у нас еще один проект, к 75-летию Победы, — в каждом селе установить памятник. Это будет что-то вроде стелы с информацией: сколько из села ушло на фронт пофамильно, сколько вернулось, сколько погибло. Плюс участников локальных вооруженных конфликтов тоже хотим туда внести.

Чтобы, подойдя к этому памятнику, любой гражданин, любой житель этого села видел своих родственников и жителей, соседей своих. Чтобы было понимание, что Великая Отечественная война не «где-то там» проходила, а вот они — участники ее.

— Вы посчитали, сколько их должно быть в итоге — количество сел, памятников? Сколько?

— В каждом селе будем ставить — их у нас 47. Но если брать города, городские округа, то это будет 250 памятников.

— Колоссально.

— Да. Это все для того, чтобы показать молодым, чтобы каждый понимал. Поехал учиться куда-то — в Ростов, в Москву, но 9 Мая он будет знать, что это такое, что это за праздник. Если ему надо будет что-то писать про 9 Мая, то он напишет: «В моем селе столько-то ушло на фронт, столько-то не вернулось».

— Я слышал, там какие-то страшные цифры?

— У нас на фронт ушли 21 575 человек, погибли 6450. Мы знаем всех пофамильно.

— По переписи 1939 года численность ингушей составляла 92 тысячи человек.

— Вот и считай. Пошло тогда воевать за страну все трудоспособное население. Пятая часть ушла — и треть из ушедших погибла.

«Подвиг разведчика» без ингуша мог бы не состояться

— Не все знают, но очень много выходцев с Кавказа приняли бой в первые же часы войны. В Брестской крепости.

— Да, там в первый день войны оказались более 400 призывников из Чечни и Ингушетии; 97 были именно уроженцы Ингушетии. Они служили не в Брестской крепости самой, а в Брестской области. Война же началась в воскресенье, а в пятницу и субботу у военнослужащих всегда был банный день. И в субботу новобранцев привезли в баню, в Брестскую крепость. Они там остались ночевать, чтобы в воскресенье посмотреть город.

И они, прослужившие в войсках всего две недели, оказались вот в этой мясорубке, все почти погибли там.

— У вас на Мемориале памяти и славы в Магасе стоит очень мощный памятник последнему защитнику Брестской крепости — ингушу Умат-Гирею Барханоеву.

— Все так. Только ребята, о которых мы говорили, — призывники. Барханоев же и наш Сафарбек Плиев — кадровые пограничники. Плиев вообще легендарная личность, прожил до 90 с лишним лет, его именем заставу назвали, крупнейшую на Северном Кавказе, — Таргим.

Барханоев — да, один из последних защитников Брестской крепости, человек, который в конце сражения вышел к немцам и застрелился у них на глазах. 

Это мы еще про ингушских разведчиков не вспомнили с тобой.

— Одного я знаю — он передо мной сидит.

— Об этом мы отдельно поговорим. А вот наш Абдулла Цароев, между прочим, был связным легендарного Николая Кузнецова. Читал про такого?

— Обижаете! Еще в школе, «Это было под Ровно». И «Подвиг разведчика» смотрел.

— Так вот: в знаменитом партизанском отряде Медведева Цароев разведкой командовал. В 1943 году в районе станции Толстый Лес воевал, встречал самолет, на котором прилетел Кузнецов. Кстати, именно «Володя», как его называли в отряде, достал для своего соратника жетон CC, при помощи которого тот ликвидировал немало фашистских офицеров, так как эта бляха открывала многие двери.

Вместе с ними в отряде работала Мария Фортес — разведчица-испанка, о которой снят фильм «Салют, Мария». Много интересного можно вспомнить…

— Не забыли хоть Цароева после войны? Отметили его подвиги?

— Он был награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, медалями. Дважды представлялся к званию Героя Советского Союза, но, поскольку был «представителем репрессированного народа», до соответствующих указов дело так и не дошло. При депортации наши ребята меняли имена — лишь бы продолжать воевать. И командиры их в этом прикрывали.

— Я вот про депортацию 1944 года одного не могу понять: ингушей, которые воевали на фронте, тоже возвращали и ссылали?!

— Из госпиталей, с фронта… всех отправляли вслед за родными в место депортации. Конечно, для фронтовиков это было очень сложно, тем более им запрещали носить награды, ордена, медали и так далее, звания, их тоже называли врагами народа. Для настоящего солдата это было сложно, приходилось через себя переступать.

Даже спустя годы наши ветераны всегда говорили: «Нас лишили поезда Победы». И, когда видели кадры фильма «Поезд Победы», они всегда слезу пускали. И если их спросить, кто хуже — Гитлер или Сталин, для них после войны не было большой разницы, до такой степени им в душу наплевали.

Но! Более 3 тысяч наших земляков остались на фронте под другими именами и фамилиями.

— А вот как это технически возможно было?

— Командиры оставляли. Вот, например, Николай Дмитриевич Гайдукиев у нас есть, ветеран Великой Отечественной войны, 94 года ему, он фамилию не поменял, а имя и отчество пришлось изменить.

— Но это же с согласия командира было?

— Конечно, командир был согласен. Командиры даже в те времена шли на это. Порядочные были люди — и ценили тех, кто своей отвагой заслужил настоящее доверие. Боевое братство было. Кстати, Гайдукиев так и остался жить под этим именем, мы его и сегодня называем Николай Дмитриевич.

— Я себе это как остросюжетный фильм представляю — приходят, говорят: «Полковник Щугорев, есть у вас в части ингуши?» (В беседе принимал участие ведущий ТВ-канала «Россия 24» Дмитрий Щугорев. — Прим. авт.) А он отвечает: «Всё, всех отправил». Получается, так?

— Они даже под страхом расстрела все равно шли на это. Да! Потому что доверяли ингушам, с которыми вместе служили.

— А Цароев, о котором мы с вами говорили?

— Тоже изменил фамилию, так и стал Володей Приходько. Считался погибшим, но вернулся с фронта и дожил почти до 70 лет.

— Так и жил как Приходько? Или вернул себе фамилию?

— Нет, конечно, вернул.

«О Балканах говорить не люблю. В следующем году сами все узнаете»

— Ну а теперь моя любимая тема — и про разведчиков в вашем лице, и про кино. Еще пять лет назад я говорил вам это — предлагал экранизировать косовские события 1999 года.

В следующем году — 20 лет бомбардировкам Югославии. А также — «миссии Евкурова», когда группа из 18 военнослужащих подразделения специального назначения ГРУ под вашим командованием скрытно проникла на территорию Косова и взяла под контроль стратегический объект — аэропорт «Слатина». И удерживала его в окружении войск НАТО. В общем, фильм теперь выходит, «Балканский рубеж». Как раз к годовщине начала бомбардировок.

— Это тот, где Гоша (Куценко. — Прим. авт.) играет?

— Именно! Ребята, которые фильм снимали, на вас не выходили?

— Нет, почему? Мы общались. Я смотрел сценарий, свое мнение говорил.

— Заинтриговали. Там ведь, судя по трейлеру, все решено в жанре боевика с элементами мелодрамы, девушка-заложница и все такое. Все-таки не так ведь все было… На премьеру вас позвали?

— Пока еще нет. Но позовут, куда они денутся.

«Они» спасают мир от варваров. Обидно, что в этой роли для них выступаем мы

— Я сейчас не говорю о том, что нужно пиарить подвиг Евкурова… просто это ведь героическая страница российской истории, ее нужно рассказывать. И о славе российского оружия — потому что это то, чем можно и нужно гордиться.

— Мне кажется, если про историю и славу русского оружия, то что-то надо другое снимать. И по-другому. Посмотри, у нас всегда, во все времена, если брать историю чисто Российской империи, в последующем Советского Союза, мы — освободители.

И посмотри на историю тех же американцев, итальянцев, англичан, французов и так далее — они всегда были колонизаторами. Они захватывали территорию, да и даже до сих пор, в современном мире, они держат свои колонии, выкачивая из них ресурсы. Но при этом все их считают крайне цивилизованными и демократичными людьми. Англичан, которые первыми придумали концентрационные лагеря!

И получается, что мы отлично выполняем боевые задачи, но политическая составляющая у нас хромает. Что я имею в виду? Смотри: на нас напала Германия, мы их победили, освободили всю Европу от фашизма. И вся Европа против нас же встала теперь. Вот как такое возможно?

— Пропагандистские технологии, зомбирование.

— Согласен! И мы не должны ориентироваться на Запад! Вот мы с тобой сейчас по телевизору смотрим эти протесты во Франции. И что? Как полицейские там вчетвером дубасят одного, как задерживают людей — жестко, жестоко. Просто бойня на улицах — и никто, ни [канцлер Германии Ангела] Меркель, ни [президент США Дональд] Трамп ничего [президенту Франции Эммануэлю] Макрону не скажут. «Демократия» у них там…

— Политика двойных стандартов.

— Хуже. Вот еще что я скажу: какой фильм ни посмотришь американский, те же «300 спартанцев», — все они спасают мир от варваров. Мы же про это в своих фильмах ничего не говорим. То есть мы за свободу и демократию — но не научились еще это показывать. Там же индустрия работает как часы; все это в голову людям вкладывают.

И получается, что при каких-то нарушениях прав человека, скажем, как в той же Франции, при этих избиениях, они все равно верят, что свободны. Хотя это мы их спасаем на самом деле, мы! А нас считают врагами и каким-то исчадием ада.

— Короткая память.

— Я не думаю, что короткая память. Просто не очень у нас умели закреплять военные успехи политическим путем.