Карен Газарян: Губернатор смотрит в мир
Самарский губернатор Меркушкин предвыборно заговорил — и сразу стал популярным политиком федерального уровня. Его увлеченно цитируют, он герой соцсетей, на change.org висит петиция, призывающая главу института Сербского проверить психическое состояние Меркушкина. Общественная палата Самарской области составила ответное обращение с требованием прекратить информационную кампанию против Меркушкина. Все штатно и вместе с тем остросюжетно. Все взволнованы и даже потрясены.
Спору нет, образованному читателю смешно узнавать о том, что план Даллеса направлен против Самарской области, а Слободан Милошевич перед смертью предупредил Россию, что «она будет следующей», и грустно осознавать, что рабочие дочернего предприятия «АвтоВАЗа» не получат зарплаты никогда, если продолжат в том же тоне разговаривать с губернатором. Смешно читать про то, что посол США Теффт «бросал в Тольятти искорку раздора», а также про то, что Саддам Хусейн был благосклонен к России. И грустно читать про то, что жители Самарской области «сами сделали так, чтобы власти для них ничего не сделали». Смешно и грустно, но смотреть на все это лучше несколько с другой стороны, потому что нет смысла предаваться минутной печали или, напротив, веселью. Пора перестать очаровываться и разочаровываться, пора понять, что же такое губернатор Меркушкин.
Губернатор Меркушкин — это новая искренность. Вот он выступает в поселке Стройкерамика перед жителями Волжского района. И говорит: «Или мы подставим плечо президенту страны и нас будут считать опорным регионом государства, или мы повернемся спиной. Если второе, то рассчитывать на федеральную поддержку мы уже не будем. А большинство новых проектов мы реализуем за счет федеральных средств, за последние 4 года объем федеральных средств в экономику губернии возрос в 2,5 раза».
Меркушкин честно признается, откуда берутся деньги и что нужно сделать, чтобы их получить. Он не произносит ни слова неправды. Его речь свободна от предвыборной демагогии, от лингвистических комьев про «укрепление электоральной базы» и пустых обещаний «добиться роста благосостояния». Он говорит со своими избирателями без условностей и штампов, будто проводит производственное совещание по текущей повестке дня. Меркушкин — руководитель области, а стало быть, ее жители — его подчиненные. И он искренне не понимает, в чем претензии всяких там журналистов и блогеров к его коммуникативным практикам, ибо как руководитель он исправно выполняет свои обязанности. Конечно, грубовато вышло про зарплату, но, с другой стороны, каждый сотрудник должен знать, что во время производственного совещания не следует задавать дерзких вопросов, ведь и так ясно, что разберемся и решим, не мы такие — жизнь такая, и поэтому слишком требовательным и заносчивым следует указать их место.
Вот он держит речь перед жителями Советского района Самары и заявляет, что Советский район должен стать первым по процентам при голосовании за партию власти, иначе при распределении средств «можете стать последним. До вас очередь, может, и не дойдет». Так может говорить только предельно уверенный в себе и предельно компетентный руководитель, прекрасно знающий, что такое оценка по KPI.
Кстати, знает он это «в обе стороны», отсюда его геополитические конструкции, тесно увязывающие происходящее на мировой политической арене с повседневной жизнью трудового села. Если посол США Теффт по заданию Алена Даллеса раскачивает лодку, сиречь Россию, «подогревая» жителей Самарской области, — это не бред, это честно достигнутый KPI. Мы всегда говорим и показываем, как вы, уважаемый коллективный агитатор и пропагандист, товарищ ОРТ.
«Когда Болотная пошла, — говорит Меркушкин на очередной встрече с избирателями, — когда все закачали, разогрели. Через цепи прорвались брать Кремль. Запах крови почувствовали, как на Украине брать здание одно за другим. И если бы Мордовия не так проголосовала бы, что бы было? Всё могли потерять, как на Украине». Это ведь чистой воды поэзия, которой неважно, что Майдан случился почти на три года позже Болотной и где Мордовия, но Меркушкин знает, что вдохновение важнее. Мордовия — Гренада сегодня, Мордовия — остров свободы. Ну а «через цепи прорвались брать Кремль» — еще и кинематограф, почти что Эйзенштейн, единственный революционный матрос, штурмовавший Зимний дворец.
Меркушкин, если хотите, новатор. Он внушает избирателю чувство личной ответственности за его собственную судьбу — то, что за двадцать лет не смогли сделать демократы, хоть и старались, по их собственному мнению. Проводя прямую линию между Теффтом и самарской сметчицей из бухгалтерии, между судьбой всей страны и голосованием в Мордовии, Меркушкин показывает, как многое на самом деле зависит от каждого из нас, от скромной сметчицы и ее мужа, водителя поселковой автобазы. Протестантская этика и кальвинизм — хоть и самарского извода, но уж какие есть. Лучше, чем вечная российская инфантильность. «Сами виноваты» — вот месседж Меркушкина, обезоруживающе простой, убийственно искренний и для сегодняшней России новый настолько, что кажется и в самом деле шизофреническим — отсюда и петиция.
Впрочем, любому новаторству нужен прочный традиционный базис. И он у Меркушкина, безусловно, есть. Общественная палата Самарской области, негодующая по поводу информационной кампании против губернатора и клеймящая СМИ, по-своему права, когда говорит, что фразы губернатора «вырваны из контекста». Контекст пятнадцать лет постепенно складывался и уже больше двух лет как окончательно сложился совершенно определенный, и из него сложно что-либо вырвать: не контекст — цемент! Картина мира губернатора — лишь отражение российской телекартинки в зрачках смотрящего. Все, что он говорит, в контексте официальной внешнеполитической и внутриполитической риторики выглядит вовсе не шизофренией (как ошибочно полагают авторы воззвания к институту Сербского), а методичкой. Основа новой искренности. Губернатор идет навстречу своему избирателю без единой задней мысли. Его метафоры не столь ярки, как у Проханова, его формулировки не столь отточены, как у Киселева, но это, в сущности, единственная претензия, которую ему есть смысл предъявлять. В остальном жизнь подражает искусству, причем довольно успешно. На досрочных выборах 2014 года Меркушкин получил 91,35% голосов. Нетрудно понять почему.