Что о них знали мы? Русская разведка о монголах
Попробуем проанализировать, что же русские князья знали о предстоящей войне и вероятном противнике накануне вторжения.
Итак, в 1235 г. на всеобщем курултае руководителей Монгольской империи было принято решение об осуществлении похода на запад – в Европу, с целью расширения улуса Джучи. В 1236 г. соединенными силами империи в ходе молниеносной кампании была окончательно разгромлена Волжская Булгария, семь лет до того сдерживавшая натиск монголов на запад. Все её крупные города были уничтожены, большинство из них так и не были воссозданы на прежнем месте. Империя вплотную подошла к границам Руси.
Русские князья, конечно, не могли не быть осведомлены о событиях, происходивших непосредственно возле границ их владений, однако нам неизвестно ни о каких разведывательных или дипломатических мероприятиях, которые могли бы проводиться ими в целях защиты своих земель. Тем не менее, анализ документов тех времен, в частности, записок упомянутого в предыдущей статье Юлиана Венгерского, а также анализ косвенных летописных данных, позволяют нам сделать вывод о том, что такие мероприятия проводились, хотя и не со стопроцентным успехом.
Записи Юлиана Венгерского особенно интересны, поскольку последний раз он побывал на Руси непосредственно перед самым началом нашествия и лично общался в Суздале с великим князем Юрием Всеволодовичем. Миссия, кстати, была весьма своеобразна: Юлиан искал на востоке Европы этнических родственников, а именно венгров-язычников, оставшихся, по легендам на своей прародине, где-то в районе Уральских гор, которых собирался обратить в христианство. В рамках этой миссии он совершил два путешествия.
Первое – в 1235-1236 гг. через Константинополь, Матарху (Тмутаракань, совр. Тамань) и далее вверх по Дону и Волге на север до Волжской Булгарии, где, вероятно, на территории современной Башкирии, нашел тех, кого искал: людей, говорящих на «венгерском» языке, которых он сам прекрасно понимал и которые понимали его. Возвращался из своего первого путешествия в Европу Юлиан через Владимир, Рязань и Галич и в начале 1237 г. предстал с отчетом перед венгерским королем Белой IV.
Второе его путешествие началось в том же 1237 г., осенью. В этот раз он решил направиться к своей цели уже непосредственно через русские земли, видимо, этот путь показался ему более безопасным. Однако, прибыв в Суздаль, он узнал, что все территории к востоку от Волги, в том числе и вся Волжская Булгария, уже захвачены и жестоко разорены монголами и что его миссия по обращению «венгров-язычников» в христианство перестала быть актуальной. Если Юлиан возвращался в Венгрию привычным маршрутом через Рязань, то он мог разминуться с монголами буквально днями, поскольку вторжение монголов в рязанские земли началось в ноябре 1237 г., а собственно Рязань была взята в осаду в декабре.
Исследователи высоко оценивают степень достоверности записок Юлиана Венгерского, поскольку они исполнены в сухом, «казенном» стиле и представляют собой сугубо деловые отчеты о его поездках, напоминая по стилю (особенно отчет о второй поездке, наиболее информативный) разведывательные донесения.
Сам Юлиан с монголами, в отличие от Плано Карпини, не встречался и все сведения о них мог получить только из третьих уст, а именно от русского князя Юрия Всеволодовича, с котором он общался буквально накануне вторжения, поздней осенью 1237 г. В значительной степени его записки являются отражением того, как представляли себе монголов русские и что они о них знали и думали. Вот что пишет Юлиан о монголах:
Как видим, сведения, изложенные Юлианом, вполне соответствуют имеющимся у нас историческим материалам, хотя в некоторых случаях и грешат неточностями. Отмечается искусство монголов в стрельбе из луков, но недостаточная подготовленность их войска для рукопашного боя. Также отмечается их жесткая организация по принципу десяток, преследующая цели, связанные в том числе и с контрразведкой (чтобы приходящие разведчики никак не могли укрыться среди них), что говорит нам в том числе и о том, что сами монголы такую разведку практиковали. Отмечена также известная практика монголов включать в своё войско представителей покоренных народов. То есть можно сделать вывод о том, что русские князья все-таки имели общее представление о том, с кем они имеют дело в лице монголов.
Но уже следующая фраза в письме Юлиана проливает свет на одну из причин той катастрофы, что постигла Русь буквально через недели после беседы Юлиана с Юрием Всеволодовичем.
Русский князь так до самого конца и не понял, что столкнулся не просто с очередной степной ордой, а с организованной и превосходно управляемой армией, умеющей в том числе брать штурмом хорошо укрепленные города. Если бы князь обладал информацией о наличии у монголов передовой (по тем временам) осадной техники и грамотного персонала для управления ею, возможно, он избрал бы иную стратегию обороны своих земель, не полагаясь на возможность задержать нашествие необходимостью для монголов проводить многочисленные длительные осады русских городов. Конечно, он знал, что такая техника существует: уже на его памяти происходило взятие Юрьева, где немцы применили самую передовую осадную технику того времени. Об этом ему должен был поведать тот самый единственный оставленный немцами в живых русский защитник Юрьева, отправленный ими к нему с известием о взятии города. Однако предположить наличие такой техники у монголов Юрий Всеволодович просто не мог. Если бы хотя бы булгарские города оказали монголам ожесточенное сопротивление, вынудив их применять тяжелую осадную технику, князь мог бы хоть и в последний момент изменить или скорректировать свои решения, но, к сожалению, булгарские города серьезного сопротивления монголам не оказали, например, их столица Булгар была покинута жителями еще до прихода туменов Бату.
Следующая фраза Юлиана также говорит скорее о неудовлетворительном ведении разведки русскими накануне вторжения:
То есть русские даже не представляли, с каким количеством вражеских воинов им придется столкнуться, хотя и представляли в общих чертах расположение войск монголов, ибо несколько выше в своем письме Юлиан упоминает:
Обращает на себя внимание, что русские, имея правильное представление о дислокации войск монголов, об их планах напасть на Русь сразу после ледостава, совершенно не имели представления об их численности и оснащении. Это может свидетельствовать о том, что русские князья и воеводы не пренебрегали разведкой вовсе, но ограничивались лишь войсковой разведкой и опросом беженцев, совершенно не имея никаких агентурных данных о противнике.
Думаю, не будет преувеличением сказать, что в плане разведки, как, впрочем, и многих других аспектах военной деятельности, Монгольская империя опережала Европу и Русь как ее часть самое малое на несколько шагов.
Последнее, о чем хотелось бы сказать, это о том, откуда у «диких монголов» появились столь глубокие и фундаментальные знания, умения и навыки, позволившие им так сильно опередить Европу.
Следует понимать, что в XIII в. Европа еще отнюдь не была той Европой, которой она станет через три века. То техническое и технологическое превосходство, которое она будет демонстрировать столетия спустя, еще только зарождалось (скорее, готовилось зародиться) в горниле многочисленных войн и конфликтов того времени. Восток, что Ближний, что Дальний, находились на гораздо более высокой стадии культурного развития. Фактически Европа была просто крупным полуостровом на северо-западной окраине обитаемой ойкумены, не слишком удобным для жизни, не слишком развитым в промышленном и культурном отношении. Одно слово – окраина мира, не более того.
Китай, являвшийся интеллектуальной базой для Монгольской империи, далеко превосходил Европу в культурном и техническом отношении, и то же самое можно сказать о странах Ближнего и Среднего Востока, покоренных монголами и включенных ими в состав империи.
Для наглядности, чтобы понимать разность уровней культурного развития Азии и Европы, можно сравнить образцы литературного творчества представителей той и другой части света.
Многим из читателей, хотя они сами того и не подозревают, известен яркий образец творчества китайского поэта, а также государственного деятеля Су Дун-по, или Су Ши, жившего в Китае в XI в. Это песня «Лодка», исполняемая Константином Кинчевым. Вслушайтесь в текст этой песни, он был написан около 950 лет назад, а после для сравнения прочитайте текст «Песни о Роланде» или «Слово о полку Игореве», написанные через добрую сотню лет на другой стороне земного шара. Никоим образом не хочется принижать художественные достоинства обоих произведений, но разница между ними и поэтическими произведениями китайского чиновника кажется настолько разительной, что представляется лучшей иллюстрацией тезиса об общем отставании Европы от Азии в период Средневековья.
Цитата из известного трактата китайского же автора Сунь-Цзы «Искусство войны» также не случайно вынесена в эпиграф к настоящему исследованию (см. первую часть). Монголы, имея постоянный контакт с Китаем, несомненно, осознавали культурное превосходство последнего и, безусловно, находились под огромным его влиянием. Военный и политический гений Чингисхана сумел направить проникновение китайской культуры в монгольскую среду по несколько своеобразному пути, но в результате это проникновение значительно ускорилось и в конце концов явилось той самой цементирующей силой, которая сумела объединить и подчинить единой воле огромную территорию от Тихого океана до Дуная и Карпат.
И когда монгольские тумены показались на полях Европы, она вздрогнула от ужаса не потому, что монголы проявляли небывалую жестокость (сами европейцы были по отношению друг к другу не менее жестоки), не потому, что этих монголов было такое уж огромное количество (их было много, но не ужасающе много), а потому, что эти самые «дикари», кочевники демонстрировали недостижимые для европейцев дисциплину, единство, управляемость, техническую оснащенность и организованность. Были просто более цивилизованны.
Итак, в 1235 г. на всеобщем курултае руководителей Монгольской империи было принято решение об осуществлении похода на запад – в Европу, с целью расширения улуса Джучи. В 1236 г. соединенными силами империи в ходе молниеносной кампании была окончательно разгромлена Волжская Булгария, семь лет до того сдерживавшая натиск монголов на запад. Все её крупные города были уничтожены, большинство из них так и не были воссозданы на прежнем месте. Империя вплотную подошла к границам Руси.
Русские князья, конечно, не могли не быть осведомлены о событиях, происходивших непосредственно возле границ их владений, однако нам неизвестно ни о каких разведывательных или дипломатических мероприятиях, которые могли бы проводиться ими в целях защиты своих земель. Тем не менее, анализ документов тех времен, в частности, записок упомянутого в предыдущей статье Юлиана Венгерского, а также анализ косвенных летописных данных, позволяют нам сделать вывод о том, что такие мероприятия проводились, хотя и не со стопроцентным успехом.
Путешествия Юлиана Венгерского
Записи Юлиана Венгерского особенно интересны, поскольку последний раз он побывал на Руси непосредственно перед самым началом нашествия и лично общался в Суздале с великим князем Юрием Всеволодовичем. Миссия, кстати, была весьма своеобразна: Юлиан искал на востоке Европы этнических родственников, а именно венгров-язычников, оставшихся, по легендам на своей прародине, где-то в районе Уральских гор, которых собирался обратить в христианство. В рамках этой миссии он совершил два путешествия.
Первое – в 1235-1236 гг. через Константинополь, Матарху (Тмутаракань, совр. Тамань) и далее вверх по Дону и Волге на север до Волжской Булгарии, где, вероятно, на территории современной Башкирии, нашел тех, кого искал: людей, говорящих на «венгерском» языке, которых он сам прекрасно понимал и которые понимали его. Возвращался из своего первого путешествия в Европу Юлиан через Владимир, Рязань и Галич и в начале 1237 г. предстал с отчетом перед венгерским королем Белой IV.
Второе его путешествие началось в том же 1237 г., осенью. В этот раз он решил направиться к своей цели уже непосредственно через русские земли, видимо, этот путь показался ему более безопасным. Однако, прибыв в Суздаль, он узнал, что все территории к востоку от Волги, в том числе и вся Волжская Булгария, уже захвачены и жестоко разорены монголами и что его миссия по обращению «венгров-язычников» в христианство перестала быть актуальной. Если Юлиан возвращался в Венгрию привычным маршрутом через Рязань, то он мог разминуться с монголами буквально днями, поскольку вторжение монголов в рязанские земли началось в ноябре 1237 г., а собственно Рязань была взята в осаду в декабре.
Исследователи высоко оценивают степень достоверности записок Юлиана Венгерского, поскольку они исполнены в сухом, «казенном» стиле и представляют собой сугубо деловые отчеты о его поездках, напоминая по стилю (особенно отчет о второй поездке, наиболее информативный) разведывательные донесения.
О чем поведал монах Юлиан
Сам Юлиан с монголами, в отличие от Плано Карпини, не встречался и все сведения о них мог получить только из третьих уст, а именно от русского князя Юрия Всеволодовича, с котором он общался буквально накануне вторжения, поздней осенью 1237 г. В значительной степени его записки являются отражением того, как представляли себе монголов русские и что они о них знали и думали. Вот что пишет Юлиан о монголах:
Сообщу вам о войне по правде следующее. Говорят, что стреляют они (имеются в виду монголы. — Авт.) дальше, чем умеют другие народы. При первом столкновении на войне стрелы у них, как говорят, не летят, а как бы ливнем льются. Мечами и копьями они, по слухам, бьются менее искусно. Строй свой они строят таким образом, что во главе десяти человек стоит один татарин, а над сотней человек один сотник. Это сделано с таким хитрым расчетом, чтобы приходящие разведчики никак не могли укрыться среди них, а если на войне случится как-либо выбыть кому-нибудь из них, чтобы можно было заменить его без промедления, и люди, собранные из разных языков и народов, не могли совершить никакой измены. Во всех завоеванных царствах они без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя. Других же поселян, менее способных к бою, оставляют для обработки земли, а жен, дочерей и родственниц тех людей, кого погнали в бой и кого убили, делят между оставленными для обработки земли, назначая каждому по двенадцати или больше, и обязывают тех людей впредь именоваться татарами. Воинам же, которых гонят в бой, если даже они хорошо сражаются и побеждают, благодарность невелика; если погибают в бою, о них нет никакой заботы, но если в бою отступают, то безжалостно умерщвляются татарами. Потому, сражаясь, они предпочитают умереть в бою, чем под мечами татар, и сражаются храбрее, чтобы дольше не жить а умереть скорее.
Как видим, сведения, изложенные Юлианом, вполне соответствуют имеющимся у нас историческим материалам, хотя в некоторых случаях и грешат неточностями. Отмечается искусство монголов в стрельбе из луков, но недостаточная подготовленность их войска для рукопашного боя. Также отмечается их жесткая организация по принципу десяток, преследующая цели, связанные в том числе и с контрразведкой (чтобы приходящие разведчики никак не могли укрыться среди них), что говорит нам в том числе и о том, что сами монголы такую разведку практиковали. Отмечена также известная практика монголов включать в своё войско представителей покоренных народов. То есть можно сделать вывод о том, что русские князья все-таки имели общее представление о том, с кем они имеют дело в лице монголов.
Но уже следующая фраза в письме Юлиана проливает свет на одну из причин той катастрофы, что постигла Русь буквально через недели после беседы Юлиана с Юрием Всеволодовичем.
На укрепленные замки они не нападают, а сначала опустошают страну и грабят народ и, собрав народ той страны, гонят на битву осаждать его же замок.
Русский князь так до самого конца и не понял, что столкнулся не просто с очередной степной ордой, а с организованной и превосходно управляемой армией, умеющей в том числе брать штурмом хорошо укрепленные города. Если бы князь обладал информацией о наличии у монголов передовой (по тем временам) осадной техники и грамотного персонала для управления ею, возможно, он избрал бы иную стратегию обороны своих земель, не полагаясь на возможность задержать нашествие необходимостью для монголов проводить многочисленные длительные осады русских городов. Конечно, он знал, что такая техника существует: уже на его памяти происходило взятие Юрьева, где немцы применили самую передовую осадную технику того времени. Об этом ему должен был поведать тот самый единственный оставленный немцами в живых русский защитник Юрьева, отправленный ими к нему с известием о взятии города. Однако предположить наличие такой техники у монголов Юрий Всеволодович просто не мог. Если бы хотя бы булгарские города оказали монголам ожесточенное сопротивление, вынудив их применять тяжелую осадную технику, князь мог бы хоть и в последний момент изменить или скорректировать свои решения, но, к сожалению, булгарские города серьезного сопротивления монголам не оказали, например, их столица Булгар была покинута жителями еще до прихода туменов Бату.
Следующая фраза Юлиана также говорит скорее о неудовлетворительном ведении разведки русскими накануне вторжения:
О численности всего их войска не пишут вам ничего, кроме того, что изо всех завоеванных ими царств они гонят в бой перед собой воинов, годных к битве.
То есть русские даже не представляли, с каким количеством вражеских воинов им придется столкнуться, хотя и представляли в общих чертах расположение войск монголов, ибо несколько выше в своем письме Юлиан упоминает:
Ныне же, находясь на границах Руси, мы близко узнали действительную правду о том, что все войско, идущее в страны запада, разделено на четыре части. Одна часть у реки Этиль (Волги) на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в южном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дона, близ замка Воронеж, также княжества русских. Они, как передавали нам словесно сами русские, венгры и булгары, бежавшие перед ними, ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь, всю страну русских.
Обращает на себя внимание, что русские, имея правильное представление о дислокации войск монголов, об их планах напасть на Русь сразу после ледостава, совершенно не имели представления об их численности и оснащении. Это может свидетельствовать о том, что русские князья и воеводы не пренебрегали разведкой вовсе, но ограничивались лишь войсковой разведкой и опросом беженцев, совершенно не имея никаких агентурных данных о противнике.
Думаю, не будет преувеличением сказать, что в плане разведки, как, впрочем, и многих других аспектах военной деятельности, Монгольская империя опережала Европу и Русь как ее часть самое малое на несколько шагов.
Заключение
Последнее, о чем хотелось бы сказать, это о том, откуда у «диких монголов» появились столь глубокие и фундаментальные знания, умения и навыки, позволившие им так сильно опередить Европу.
Следует понимать, что в XIII в. Европа еще отнюдь не была той Европой, которой она станет через три века. То техническое и технологическое превосходство, которое она будет демонстрировать столетия спустя, еще только зарождалось (скорее, готовилось зародиться) в горниле многочисленных войн и конфликтов того времени. Восток, что Ближний, что Дальний, находились на гораздо более высокой стадии культурного развития. Фактически Европа была просто крупным полуостровом на северо-западной окраине обитаемой ойкумены, не слишком удобным для жизни, не слишком развитым в промышленном и культурном отношении. Одно слово – окраина мира, не более того.
Китай, являвшийся интеллектуальной базой для Монгольской империи, далеко превосходил Европу в культурном и техническом отношении, и то же самое можно сказать о странах Ближнего и Среднего Востока, покоренных монголами и включенных ими в состав империи.
Для наглядности, чтобы понимать разность уровней культурного развития Азии и Европы, можно сравнить образцы литературного творчества представителей той и другой части света.
Многим из читателей, хотя они сами того и не подозревают, известен яркий образец творчества китайского поэта, а также государственного деятеля Су Дун-по, или Су Ши, жившего в Китае в XI в. Это песня «Лодка», исполняемая Константином Кинчевым. Вслушайтесь в текст этой песни, он был написан около 950 лет назад, а после для сравнения прочитайте текст «Песни о Роланде» или «Слово о полку Игореве», написанные через добрую сотню лет на другой стороне земного шара. Никоим образом не хочется принижать художественные достоинства обоих произведений, но разница между ними и поэтическими произведениями китайского чиновника кажется настолько разительной, что представляется лучшей иллюстрацией тезиса об общем отставании Европы от Азии в период Средневековья.
Цитата из известного трактата китайского же автора Сунь-Цзы «Искусство войны» также не случайно вынесена в эпиграф к настоящему исследованию (см. первую часть). Монголы, имея постоянный контакт с Китаем, несомненно, осознавали культурное превосходство последнего и, безусловно, находились под огромным его влиянием. Военный и политический гений Чингисхана сумел направить проникновение китайской культуры в монгольскую среду по несколько своеобразному пути, но в результате это проникновение значительно ускорилось и в конце концов явилось той самой цементирующей силой, которая сумела объединить и подчинить единой воле огромную территорию от Тихого океана до Дуная и Карпат.
И когда монгольские тумены показались на полях Европы, она вздрогнула от ужаса не потому, что монголы проявляли небывалую жестокость (сами европейцы были по отношению друг к другу не менее жестоки), не потому, что этих монголов было такое уж огромное количество (их было много, но не ужасающе много), а потому, что эти самые «дикари», кочевники демонстрировали недостижимые для европейцев дисциплину, единство, управляемость, техническую оснащенность и организованность. Были просто более цивилизованны.
- Автор:
- Хозяин Трилобита