ОБОРОТНАЯ СТОРОНА МЕДАЛИ

COVID-19. Проверочное время

Говорят, что после коронавируса мы будем жить иначе. Он еще не прошел, а мы уже живем совсем по-другому. Вирус нас встряхнул, напугал – за себя и близких, за человечество в целом, и доказал, что нет расстояний между людьми на всей планете, все взаимосвязаны и взаимозависимы. А на днях я прочитала, что страдание – естественный ход эволюции. Страдая сегодня, получается, мы эволюционируем. Научились же, живя по-другому, не ходить на свадьбы, которых, впрочем, за редким исключением, перестали проводить, а если и проводят, то при небольшом количестве гостей – «компанией» их у нас называют. Может, и в будущем перестанем на свадьбы собирать по тысяче и более людей? И это будет наша эволюция? Но то сегодня плохо, что новых семей создается мало. И почти перестали ходить на похороны, которых стало, наоборот, больше, чем создающихся семей.

В то время, когда медики и отдельные структуры власти, плюс работники торговли, коммунальных и иных служб находятся на передовой, большая часть населения сидит в основном дома, даже мы, работники СМИ, за исключением новостных телевизионщиков, ходим на работу не все. В нашей газете «Республика Абхазия» не покидали редакцию только главный редактор Юрий Кураскуа, ответственный секретарь Артавазд Сарецян, верстальщица газеты на компьютере Валентина Михайлюк. А нас, которые сами заболели или просто чтобы не заболели, или у которых кто-то заболел в семье, шеф отправил по домам, и если что-то надо было срочно для газеты написать, то мы находили возможность это сделать дистанционно, взять ту же информацию по телефону. Наша газета в бумажном варианте выходила (и сейчас продолжает выходить) раз или два (вместо трех раз) в неделю и вывешивалась на сайте, а в остальное время делалась компьютерная версия. Всем этим и занимались в основном эти три человека, которых я назвала выше.

А что делали журналисты дома почти с лета прошедшего года? Лично я читала книги – по настроению и увлечению (сказки Редьярда Киплинга, рассказы Александра Солженицына, воспоминания Константина Симонова о Сталине, духовную литературу). Конечно, не покидали меня страхи за здоровье личное и близких людей, огорчения по поводу смерти знакомых, с которыми и попрощаться было невозможно. Но самое главное – и это оборотная сторона медали (к сожалению, лицевая сторона со знаком минус) под названием пандемия – я отдохнула. Говорят же – нет худа без добра. За свою долгую, в несколько десятилетий, работу в журналистике я не думала, за редким исключением, о материалах (если и думала, то не всегда была возможность их подготовить), не дежурила по номеру газеты, не редактировала тексты, не вскакивала по утрам на работу, не было редакционных споров и разбирательств из-за того, что опять какая-то досадная ошибка прошла в последнем выпуске газеты, что шумно и трудно сосредоточиться, чтобы написать что-то путное или вычитать полосы (у нас шесть человек – творческих – сидят в одном кабинете!!!). А тут – без всего этого. Кайф! Только потихоньку начала скучать по работе и по коллегам, даже стали они мне сниться.

Что делали другие наши журналисты?

Лилиана Яковлева оказалась в Москве после потери супруга Владимира Джамаловича Авидзба (не от ковида). Дочь Мадина, работающая в Абхазском посольстве в РФ, забрала к себе и не отпускает, оберегая её здоровье.

Лейла Пачулия, автор поэтического сборника и мать троих сыновей, вновь стала писать стихи, до которых у неё не доходили руки в последнее время.

Юлия Соловьева за это время продолжала вести ремонт и уборку своего двухэтажного дома и хозяйственных построек на усадьбе.

Русудан Барганджия успела съездить на Красную Поляну, тяжело заболеть коронавирусом, излечиться (и написать об этом обширно для газеты) и пройти реабилитацию в санатории северокавказского города Кисловодска.

Эсма Арджения ухаживала за больным онкологией дядей. Увы, он ушел из жизни, а мы не смогли поехать в Лыхны и посочувствовать, что обязательно сделали бы в иное время.

Не смогли быть рядом в тяжелое для неё время и с нашим корректором Татьяной Алексеевой, похоронившей маму. Ковид… Сейчас сама болеет.

Другой наш корректор Марина Габуния смогла уберечься от вируса, хотя близкие родственники, живущие рядом, переболели.

Другая коллега – молодая журналистка, которую без устали натаскивала Лилиана Яковлева, передавая свой богатый опыт, – за это свободное время нашла новую работу и уволилась из газеты.

Да, многие в этот карантинный период успешно работали на дистанционке. Особенно активными были (и остаются) Яковлева, присылающая из Москвы корреспонденции, и собкор по Гудаутскому району Марина Габрия, у которой будто появилось второе творческое дыхание.

Я работала меньше других, думаю. За зимний период только в конце декабря приехала из Гудауты (там родительский дом) в Сухум для участия в выпуске предновогоднего и новогоднего номеров газеты, в которых шли мои материалы. В Гудауте я оказалась без компьютера и диктофона, так как наши карантинные «отпуска» продлевались постоянно, и я вначале не думала, что это так надолго затянется.

Завершая разговор о коллективе газеты «РА» (естественно, я не обо всех рассказала), скажу о бухгалтере Рите Муцба, которая в любое время, когда было необходимо, а это почти ежедневно, приходила в редакцию и оформляла документы, и мы не оставались без зарплаты и гонорара.

Сейчас мы снова подтягиваемся и начинаем переходить к старому графику выпуска газеты. Но не все еще могут ходить на работу. Живем с надеждой на лучшее, в том числе с надеждой на вакцинацию…

Это я о нас, сотрудниках одной из газет Абхазии. Такое положение ныне во многих других коллективах, и не только творческих.

Действительно, сегодня мы что-то теряем – и кого-то теряем, увы – и обретаем. Обрели терпение, осторожность, самоотверженность. Последнее, естественно, относится в основном к медикам, и о них много материалов появляется в наших СМИ, в том числе в «Республике Абхазия». Об этой стороне ковидной медали расскажу устами самого медика, своего родственника Адама Цвижба, работающего на «скорой помощи» в Гудауте и – я это знаю – насмотревшегося на все и перенесшего на себе многое. Но речь не о нем.

Адам, отвечая на мои вопросы, рассказал:

– Во-первых, приятно, что медики сплотились и приезжают к ковидным больным из Гагры, Сухума, других районов, и не как на каторгу. Все, начиная с санитарок и медсестер и заканчивая врачами, в том числе депутата Парламента, не жалеют себя, считают своим святым долгом помогать в такой сложной ситуации. Многое делается и благодаря усилиям молодого главврача Гудаутской больницы Хаджарата Шамба, у которого жизнь ныне проходит в стенах этого учреждения. Мне в Сухуме коллеги говорили, что они приезжают к нам на помощь порой ради него. А в самом Гудаутском районе не осталось ребят, у которых есть деньги и которые не помогли бы материально больнице и больным.

Во-вторых, наконец-то люди процентов на 80–90 стали верить, что эта болезнь, коронавирус, существует. Поняли, что кислорода, которого на планете больше, чем земли и воды, может человеку не хватать, и это очень страшно. Поэтому многие стали осторожней себя вести, носить маски. А вначале было совсем ведь не так.

В-третьих, и это одна из важных составляющих другой стороны медали, как ты выразилась, – мы в борьбе с ковидом выигрываем не только тем, что спасаем жизни, но и большим опытом, который накапливаем за этот почти уже год. А чего стоят компьютерный томограф и кислородная станция, которая подает во все палаты кислород, как водопроводная линия! Потом это все нам останется – и опыт, и техника. Не дай Бог, конечно, но в случае каких-то катастроф они пригодятся.

Заира ЦВИЖБА