На круги своя: что принесет России ратификация соглашения «Турецкий поток»

Президент Турции Реджеп Эрдоган во вторник 6 декабря подписал принятый парламентом страны закон о реализации проекта «Турецкий поток».

В кратчайший срок, менее полугода, проект газопровода прошёл путь от договорённости между компаниями, которая была закреплена межправительственным соглашением, до высшего государственного уровня международно-правовой легализации.

Поскольку практика утверждения проектов газопроводов Советом Безопасности ООН на данный момент отсутствует, более серьёзные гарантии Турция предоставить не могла. Конечно, можно и соглашение разорвать, и закон отменить. Однако такой шаг нанес бы слишком большой вред репутации государства, чтобы на него можно было решиться без серьёзнейшей причины.

Так что теперь мы можем быть на 99,9% уверены в том, что если не концу 2019, то в 2020 году Россия, как это и было заявлено руководством «Газпрома» ещё год назад, сможет полностью отказаться от украинского транзита.

Впрочем, это далеко не самый важный результат развивающегося российско-турецкого сотрудничества.

Сирия и курдский вопрос

Россия добилась от Турции также конструктивного взаимодействия в Сирии. Несмотря на то, что по некоторым пунктам позиции сторон расходятся, операция «Щит Евфрата», проводимая Анкарой в северной Сирии, открыто координируется с Москвой, что собственно и позволило избежать масштабных столкновений сирийских и турецких войск.

В свою очередь, Турция резко ограничила помощь «умеренным» боевикам, значительно облегчив России и Сирии заключительную фазу битвы за Алеппо, которая подходит к логическому завершению, а также ликвидацию анклавов боевиков в районе Дамаска.

© AFP 2016/ Amer Almohibany
Авиаудар по пригороду Дамаска

В результате позиции сирийского президента Башара Асада резко упрочились. На сегодня никто не сомневается, что президент Сирии выйдет победителем в многолетней гражданской войне. Хоть завершится она и не завтра. Более того, в перспективе Дамаск и Анкару, несмотря на сложные личные взаимоотношения двух президентов, должна дополнительно сблизить общая для них курдская проблема.

Так или иначе, но в результате гражданских войн в Сирии и Ираке курдам удалось впервые в своей истории не только установить контроль над практически половиной своих этнических территорий, но и создать эффективные вооружённые силы.

Это создаёт угрозу сепарации северных регионов Сирии и Ирака и создания на них de facto курдского государства, претендующего на населённые курдами территории юго-восточной Турции, где перманентная война курдов за независимость от Анкары идёт уже несколько десятилетий.

Курдская проблема, хоть и в меньшей мере, задевает также и иранские интересы. При этом, Иран является традиционным союзником Сирии, а также поставщиком газа в Турцию. Да и в целом надо помнить, что попытка разрушения Сирии была во многом связана с намерением Катара и Саудовской Аравии проложить через её территорию газопровод к средиземноморскому побережью, с тем, чтобы резко увеличить (и удешевить) поставки собственного газа на европейский рынок.

До тех пор, пока казалось, что фрагментация Сирии — дело решённое, активное участие Анкары в этом процессе представлялось экономически и политически обоснованным, и даже неизбежным. Турция, при помощи подконтрольных «умеренных» боевиков собиралась взять под контроль как курдские территории на севере Сирии, так и прибрежную полосу, через которую должен был пройти катарский газопровод. В целом это резко увеличило бы её геополитический вес, а также переговорную позицию во взаимоотношениях с ЕС, в том числе и по вопросу членства Турции в Евросоюзе.

Проект создания зоны отчуждения не сработал

Можно потешаться над «неоосманистскими» амбициями Эрдогана, но в 2012–2014 годах они были недалеки от реализации.

© РИА Новости. А. Соломонов
Караван судов на трассе Северного морского пути

Такое развитие событий полностью устраивало США. Если бы Сирия пала, сработал бы заботливо выстраиваемый Вашингтоном «санитарный кордон». Он должен был разорвать торгово-экономические связи России и ЕС, а также блокировать саму возможность евро-азиатского транзита, похоронив и китайский проект Нового Великого шёлкового пути, и российский — Большой Евразии, от Лиссабона, до Куала-Лумпура.

«Зона отчуждения» протянулась бы от Балтики, до Индийского океана, полностью закрыв сухопутные транзитные пути. Ни российское «окно в Европу» в Санкт Петербурге и Усть-Луге, ни Северный морской путь (который ещё только предстоит обустроить) не смогли бы на равных конкурировать с подконтрольными США традиционными морскими путями.

К тому же Европа оказалась бы в полной зависимости от контролируемых США поставок энергоносителей, в то время, как российские поставки оказались бы блокированными и резко ограниченными.

С реализацией проекта «Турецкий поток» ситуация разворачивается диаметрально. Общий политический и экономический (включая транзитный) интерес начинает объединять Россию, Турцию, Иран, Сирию и даже Ирак и Египет. Помимо узкого балтийского окошка, в «санитарном кордоне» появляется огромная южная брешь, заделать которую в обозримой перспективе невозможно.

Приоткрытая Европа

Более того, во взаимоотношениях с Европейским союзом для России снижается роль германского фактора.

Выход через Турцию на Балканы и в Южную Европу делает Москву вполне самостоятельным игроком на этом поле. Учитывая же рост в данном регионе не просто евроскептических, но уже антигерманских настроений (неприятие «бедным Югом» идеи ЕС как зоны безраздельного германского доминирования), перспективный рост влияния России на европейские дела представляется неизбежным.

Москва уже в ближайшие годы может приобрести статус медиатора и стабилизатора европейских отношений. Причём куда более востребованного, чем Вашингтон, поскольку Россия, в отличие от США, заинтересована во взаимовыгодном партнёрстве с ЕС, а не в экономическом господстве над ним.

В конечном итоге, при минимально адекватной политике как ЕС, так и ближневосточных партнёров России, в выигрыше оказываются все, кроме наиболее русофобских восточноевропейских лимитрофов (Польши, Прибалтики, остатков Украины), а также патронировавшей их глобалистской части американской и европейской элит.

Проект мира транснациональных корпораций, руководимого надгосударственной глобалистской элитой, отчётливо уступает позиции реставрированному миру суверенных государств, опирающихся на национального производителя, объединённых взаимовыгодным торгово-экономическим сотрудничеством и согласовывающих свои интересы в рамках многосторонних региональных структур.

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА «Россия сегодня»