Пока не прониклись: что думают россияне о MeeToo и BLM
Новые ценности, укоренившиеся в США и Европе, постепенно просачиваются в российское общество. По словам экспертов, они близки не только жителям Москвы и других городов-миллионников. «Профиль» разбирался, от чего зависит позиция россиян по спорным вопросам и почему они не смогут принять «новую этику» целиком.
Что знают о «новой этике» в России
Термин «новая этика» появился около двух десятилетий назад, но в России популярен всего около трех лет, говорит социальный антрополог Александра Архипова. Однако популярность эта довольно относительна.
Большинству россиян понятие «новая этика» абсолютно незнакомо, показал в 2020 году опрос агентства «Михайлов и партнеры. Аналитика». 83% респондентов признавались, что слышат об этом термине впервые. И только 3% могут дать ему определение.
Строго говоря, полностью устоявшегося определения для «новой этики» в России нет. Не все до конца понимают, что стоит за этим понятием, говорит Архипова.
Один из соавторов книги «Открытый вопрос: гайд по миру «новой этики», старший научный сотрудник Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Надежда Нартова называет ее не феноменом, а процессом пересмотра правил и норм взаимоотношений во всех сферах жизни. Прежде всего в коммуникациях, особенно тех, что касаются межличностных и гендерных вопросов.
Социологи признают, что новые правила и нормы нигде не закреплены – ни в общественном мнении, ни тем более в законодательстве. Они «явочным порядком» начали отвоевывать себе право на жизнь.
Проводником «новой этики» для россиян послужили движения #MeeToo и #Янебоюсьсказать, которые вскрывали случаи сексуальных домогательств и насилия. Они запустили дискуссию по поводу границ допустимого и злоупотребления властью. Но, как и другие элементы «новой этики», эта дискуссия приземлилась на российскую почву довольно громко, но не то чтобы основательно.
Домогательства и харассмент
Разоблачения, спровоцированные #MeeToo и #Янебоюсьсказать, в России были не такими массовыми, как в западных странах. Но успели наделать шуму и испортить несколько карьер. После обвинений в домогательствах, опубликованных в «Твиттере», с должности ушел шеф-редактор «МБХ-Медиа» Сергей Простаков. Признал вину и уволился сотрудник Сбербанка Руслан Гафаров. Журналист «Дождя» (внесено в список СМИ-иноагентов) Павел Лобков принес публичные извинения. Теоретически гражданам должны быть более или менее близки новые нормы. «Христианский и советский (точнее, марксистский) контексты работают в пользу «новой этики». В этих идеологиях постулируется, что все люди равны друг другу перед лицом Бога или высшего исторического смысла», – напоминает гендиректор Школы критического мышления, кандидат философских наук Дмитрий Скворцов.
Проблема в том, что в народном сознании значение этих философских постулатов упрощается. Религия и социализм превращаются в строгие нормативные системы, работающие по принципу «правильно–неправильно».
Но главное, по словам Скворцова, у российского общества было слишком мало времени, чтобы впитать новые нормы. «Этика не может возникнуть быстро, за десятилетие. Нужны поколения, обсуждения, сложные вызовы, история свободного развития науки и философии», – подчеркивает он. К тому же в истории России было много идеологических переломов, и отсюда – меньше возможностей для решения тонких этических проблем.
Сумма всех этих факторов формирует расслоенную среду, продолжает эксперт. В общественном сознании перевешивает неприятие «новой этики». А на уровне частных мнений нередко встречается высокая персональная толерантность.
Кто примет новые ценности
Чаще всего ученые выделяют два фактора, которые определяют отношение к новым правилам игры, – возрастной и средовой.
По результатам социологических опросов четко видно, как различаются мнения молодежи и пенсионеров по спорным вопросам. Например, в группе от 18 до 24 лет, по подсчетам ВЦИОМ, сексуальную ориентацию считают личным делом каждого 68% респондентов. Среди опрошенных 60 лет и старше такой ответ дали только 16%.
Даже внутри одной возрастной группы мировоззрение и поведение людей сильно различается у жителей мегаполисов, малых городов и сельских поселений. Но предполагать, что «новая этика» не вышла за пределы Москвы и городов-миллионников, – это сильное искажение, подчеркивает социальный антрополог Александра Архипова. По ее наблюдениям, новые ценности близки в первую очередь тем, кто много читает, знает иностранные языки, интересуется жизнью в других странах. Часто это люди, активно участвующие в политической или социальной жизни. В том числе – из маленьких городов.
Архипова также отмечает, что внедрение патерналистской модели на уровне государства вызывает сопротивление у молодежи. И одной из форм такого сопротивления становится приверженность «новой этике».
В то же время пандемия, по оценке Скворцова, усложняет картину мира и делает ее более неопределенной. Все это приводит к упрощению сознания и консерватизации взглядов. В итоге «новая этика», которая требует одинаково доброжелательного внимания к правам всех членов общества, ограничивается высокообразованными жителями с межкультурными связями.
Скворцов отмечает, что российское общество живет в идеологических условиях, которые исследователи называют «археомодерн» или «археоавангард». По сути, это спутанная система традиционных и прогрессивных идей. Поэтому полностью принять новые ценностные ориентиры россияне не смогут.