“Наука требует гораздо больших жертв, чем Бог”: интервью с кандидатом биологических наук о вере, костеле и науке
В эти выходные Литву посетит папа римский Франциск. Кроме встреч с главой государства и представителями органов власти соседней республики, понтифик на Кафедральной площади в Вильнюсе встретится с молодежью. Редакция LADY.TUT.BY решила узнать у кандидата биологических наук, преподавательницы и исследовательницы Марии Чернявской, зачем современной молодой девушке нужна религия. Тем более, если она занимается наукой. Ведь кажется, что католичество накладывает столько ограничений…
Мария улыбается и уточняет: «Ключевое слово — „кажется“. Я верю в Бога, сколько себя помню. Рационального объяснения этому у меня нет, и, я думаю, никто из верующих не сможет рационально объяснить, почему он верит. И никто из неверующих, с моей точки зрения, тоже не сможет рационально объяснить, почему он не верит».
Из разговора выясняется: в семье девушки есть и православные, и католики, и атеисты. На интерес Марии к религии повлияла бабушка, которая была католичкой. «Это не было насильственное навязывание традиции. Бабушка молилась по-польски, потому что была из Западной Беларуси, но молитвам она меня не учила — только показала крестное знамение. На этом мое религиозное воспитание в детстве и закончилось», — делится девушка. А сознательно к Богу она пришла самостоятельно.
«Я довольно рано стала интересоваться религией. Нашла у бабушки в деревне книжку — самиздат, в которой были напечатаны на русском все молитвы. Потом, классе в седьмом, пробовала читать Библию, но, видимо, „не дошло“». Может быть, потому, что читать она взялась не детскую Библию, а сразу полное издание.
Крестилась же девушка гораздо позже, чем это делают дети в католических семьях. «Класса после шестого мы подумали, что хорошо бы подготовиться к крещению, но все «заглохло» на стадии подготовки. А после 10-го класса, когда передо мной встал первый серьезный выбор, появилось ощущение, что я должна покреститься или я просто этого давления не выдержу — без реального ощущения Божьей поддержки и помощи».
Мария признается: когда она пришла к священнику, чтобы договориться о крещении, ситуация вышла достаточно забавной: «Я всегда была самостоятельным ребенком. Поэтому и в этот раз я пошла в костел одна. У нас в Смолевичах тогда еще не было здания костела, молились в вагончике. Я подошла к нашему священнику и спросила, с кем можно поговорить насчет крещения».
Именно с крещения у Марии началась более активная религиозная жизнь: приход в костел, месса каждую неделю. «В этом для меня не было ничего трудного, — уверяет девушка. — Трудно было дома, потому что родители не понимали, зачем каждую неделю ходить в костел. А для меня это было жизненно необходимо».
Костел — это не только службы и посты, но и общность людей. «У нас в Смолевичах приход небольшой, поэтому невозможно не участвовать в его жизни, — поясняет Мария. — Есть простые, но необходимые вещи — убрать в храме, например. Это создает ощущение единения». Сама девушка помогает храму не только в бытовых вопросах. Каждое воскресенье она играет в костеле во время мессы: «Одна служба рассчитана на более взрослых людей — там я играю на органе. А вторая служба рассчитана на детей, и там мы с еще одной девушкой играем на гитаре. Костел очень динамичный, так что возможны разные варианты». Узнав, что Мария — музыкант, ее к этому приобщила монахиня, которая тогда служила в костеле. Уже в первый год после крещения девушка стала петь во время службы псалмы, а потом начала и играть. «Сразу я играла только на гитаре, потому что не так хорошо играю на клавишах, а в музыкальной школе я настолько не любила занятия на фортепиано, что отбивалась от них всеми правдами и неправдами, — рассказывает девушка. — А потом стала играть и на органе. Даже в минском костеле на Золотой горке играла какое-то время».
В отличие от православной церкви, где богослужение ведется на старославянском, костел использует белорусский и польский. «Я думаю, в этом и есть идея единения с Богом, — рассуждает Мария. — Я не считаю, что использование старославянского языка — это плохо. Но я прихожу в церковь, ничего там не понимаю, и мне от этого некомфортно. Я прихожу в костел, все понимаю, и тогда я могу и мыслями, и сердцем приблизиться к Богу».
То, что в церкви постоянно используется живой язык, помогло и самой девушке, когда она решила говорить по-белорусски. «Конечно, то, что я говорю по-белорусски, непосредственно связано с приходом в костел», — не скрывает Мария. Занятия в университете девушка проводит на русском, поскольку это основной язык преподавания, однако в лаборатории со студентами и коллегами общается уже на белорусском. «Для меня это было такое же решение, как покреститься, — рассказывает наша героиня. — Я просто поняла: время пришло, и всем сказала, что с нового года буду говорить по-белорусски. Так до сих пор и говорю».
Роль польского для белорусских католиков Мария наоборот предлагает не переоценивать, хотя во многих белорусских католических храмах до сих пор идут службы по-польски. «В Беларусь христианство приходило и с запада, и с востока, и можно спорить о том, какая религия более белорусская. Но приравнивать католиков к полякам стали только в начале ХХ столетия, когда белорусов хотели уничтожить как нацию», — эмоционально рассказывает девушка и объясняет: тогда всех, кто был католиком, автоматически записывали в поляки, а всех, кто был православным, — в русские. «После, когда установили коммунизм, многие католики записывались как поляки. Их тогда в армию не брали, потому что считали, что поляки — ненадежные люди: или предадут, или убегут на Запад».
Польша к нам ближе всего, поэтому когда вернули религиозную вольность после развала СССР, священники стали приезжать именно оттуда.
Не последнюю роль в формировании мнения о католичестве как носителе польской культуры сыграло то, что Западная Беларусь какое-то время была в составе Польши. «В западной Беларуси многие из тех, кто ходит в костел, считают себя поляками, — соглашается Мария. — И это их право. Может быть, у них и нет предков-поляков — просто в начале ХХ столетия кто-то решил, что так будет безопаснее. Но у нас даже службы на польском проводятся редко — люди этого языка не понимают, особенно молодежь».
Но девушка быстро добавляет: «Противопоставлять языки богослужения или конфессии было бы неправильно. Мы все равно христиане, одна церковь».
Единство христианских церквей для девушки действительно не пустой звук. Несколько лет назад она ездила на встречу Taize — организации, которая налаживает диалог между молодыми людьми разных христианских конфессий. «Там сильное ощущение единения, потому что понимаешь: христиан очень много, — воодушевляется девушка. — Мы только называемся по-разному, но у нас есть общее „мы“».
Говоря о Taize, мы вспоминаем и другие встречи христианской молодежи. «Мне и не довелось выехать на Всемирные дни молодежи», — сетует Мария. Эти мероприятия, которые проходят каждый год, собирают в одном месте тысячи и тысячи молодых людей из разных стран. «Молодые люди часто ощущают себя одинокими, думают, что таких, как они, мало, — объясняет девушка. — А во время этих встреч они видят: нас много и мы вместе, вне зависимости от языка, на котором мы говорим, и страны, в которой живем». Тем более, что встретиться с юными христианами приезжает папа римский.
«Наверное, должен быть человек, за которым остается последнее слово в отношении каких-то важных вопросов, — делится Мария своими мыслями по поводу фигуры папы. — Он нас объединяет. Мы знаем, что Бог есть, но человеку всегда нужна фигура, похожая на нас».
Самое интересное в личности нашей героини — сосуществование научной и религиозной картины мира, ведь мы почти всегда воспринимаем науку как что-то, что противоречит религии. Но Мария реагирует на такую заинтересованность спокойно. «Для меня в этом нет противоречия, — улыбается девушка. — Как есть оптимисты и пессимисты, которые одну и ту же ситуацию всегда видят по-разному, так есть верующие люди и неверующие. Я постоянно учусь и что-то исследую, и каждое исследование только подтверждает для меня присутствие Бога. А неверующий человек во всем будет видеть подтверждение того, что все материально и Бога никакого нет, а наш мир — только продукт последовательности случайных химических реакций. Каждый находит то, что ищет».
Заметно, что тема эта девушке хорошо знакома. Воодушевляясь, она рассказывает, что наука и зародилась в лоне церкви, ведь внутри там было безопасно. Многие уходили в монастыри или становились священниками, чтобы заниматься наукой и быть при этом защищенными. Вспоминает Мария и великолепное образование, которое давала Иезуитская коллегия, бывшая религиозным учебным заведением. «Я не изучала ее подробно, но то, что я слышала, мне нравится. Может быть, стоит вернуться к этой системе», — шутит девушка.
Вместе с тем наша героиня отмечает: «Я абсолютно не против эволюции и не считаю, что она противоречит религии. В момент создания этой теории и церковь не была против. Уже после ее стали использовать как средство борьбы с религией, но это противостояние пошло не из костела».
После вопроса о личной жизни наша героиня на секунду задумалась. «Я не могу сказать, что для меня сейчас создание собственной семьи является самоцелью и чем-то жизненно необходимым, — рассуждает Мария. — Иногда, когда мне задают вопрос о замужестве, я говорю, что замужем за своей работой, потому что наука требует гораздо больших жертв, чем Бог». Это не преувеличение: полтора года назад девушка защитила кандидатскую, а сейчас у нее плотное расписание занятий со студентами. «Мы недавно говорили с моей научной руководительницей о том, что я даже не успела понервничать после защиты кандидатской, — смеется девушка, — потому что сразу начались лекции, нужно было готовиться».
О тех, кто имеет интимные отношения до брака, Мария говорит без осуждения: «Если кому-то невтерпеж, это их дело. Я знаю примеры верующих пар, которые создали семьи, а потом только официально вступили в брак, и это помогло им приблизиться к Богу». Сама девушка понимает, что семья помогает реализовать свой потенциал, но отмечает: «Нужно встретить своего человека, а не бегать за каждым и искать отношений. Всему свое время». После короткой паузы она добавляет: «На первом месте всегда Бог, но на втором у меня сейчас работа».
Девушка признается: из-за веры она иногда сталкивается с негативом. Но она подчеркивает, что это зависит не от того, верит человек или не верит. «Мне очень нравятся некоторые идеи известного атеиста Невзорова, — рассуждает Мария. — Я посмотрела одну из его передач, и там он продвигает мысль о том, что нужно уважать позицию другого человека, даже если она не совпадает с твоей. Не знаю, насколько хорошо у него самого это получается, но идея эта правильная. Мне кажется, христианство на этом и основывается. Но уважать идею другого человека — не значит ее принимать. Уважать — значит понимать, что мнение другого человека может отличаться от моего, и это нормально».
published on caprizulka.ru according to the materials lady.tut.by