Проханов и Светличная рассказали о самом светлом и самом страшном для детей войны
Александр Проханов, Светлана Светличная и другие дети войны поделились с ФАН бесценными воспоминаниями о военном детстве.
9 Мая в России будут чествовать ветеранов Великой Отечественной. Фронтовиков осталось мало, но в российских семьях еще живы бабушки и дедушки, чье детство пришлось на годы войны. Их так и называют: «дети войны». ФАН поговорил с писателем Александром Прохановым, актрисой Светланой Светличной и простой москвичкой Ниной Фомичевой, чтобы собрать их бесценные воспоминания.
Официально детьми войны считаются люди, родившиеся с 1927 по 1945 год. Судьбы этих людей — история России, ведь это последние свидетели, которые могут рассказать своим внукам и правнукам, что они видели и пережили.
Они быстро повзрослели, работали в тылу на предприятиях, помогали родителям и жили Победой. Некоторые приписывали себе возраст — год-два — и шли добровольцами на войну.
Писатель Александр Проханов: Я до сих пор жду возвращения отца с фронта
Это поколение не воевало и буквально не приближало Победу. Оно ждало с фронта своих отцов. Сколько помню себя, я еще в сумеречных детских полуснах проводил на фронт отца и потом всю остальную жизнь ждал его возвращения. Это было ожидание чуда.
Позже я узнал, что отец умер на руках у вдовы, моей матушки, Царствие ей небесное. Я и теперь, дожив до этих лет (26 февраля 2021 года Александру Проханову исполнилось 83 года. — Прим. ФАН), жду отца, хотя я сейчас уже старше его в три раза. А я все равно жду его возвращения.
Это поколение с очень сложной психологией. Оно не воевало, но война вошла в них ожиданием либо кошмара, либо чуда возвращения отца. Это поколение очень нервное и чуткое, как правило безотцовское. Оно разделилось на две части. Малая часть этого поколения стала хулиганьем, ушла в подворотню. Парни носили финки, стали блатными, попали в тюрьмы, а в зрелом возрасте выходили с наколками. А другая, большая часть, с которой я жил и учился, стали удивительно благородными людьми.
Вот эти сироты, попав под опеку государства, выучившись в школе, получив не просто образование, а что-то теплое, родное, пригревшее их — стали благородными и выдающимися людьми. Все, кого я помню по своей школе, были очень славные. Большинство из них росли без отцов.
Это поколение, пока оно живо и живет, внесло в нашу жизнь этический момент, потому что война порождает бурю этических переживаний. Мы, наше поколение, мне кажется, были этическим поколением.
Наша заслуга и в том, что после великих разрушений мы создавали цивилизацию космоса, цивилизацию ядерных станций. Нашими учителями были фронтовики, которые учили нас и алгебре, и рисованию. Важно, что мы, строя эту советскую цивилизацию, вносили в нее элемент этики.
Актриса Светлана Светличная: Время войны врезалось в мою память
Вспоминать о войне мне всегда было интересно (15 мая 2021 года Светлане Светличной исполнится 81 год. — Прим. ФАН). Время войны отчетливо врезалось в мою память, я помню даже запахи того времени. Воспоминания военного и послевоенного детства, которое я провела на Украине, связаны прежде всего с мамой, Домом офицеров и самодеятельностью.
Мама работала, выходила на сцену, и я понимала, что мое будущее будет связано с искусством и сценой.
Мой отец Афанасий Михайлович Светличный был военным, прошел всю войну и закончил службу в звании подполковника. Для меня дорого все, что связано с солдатами, с родителями. Это люди с душой, они и воевали так же, делали все что могли для Победы. День Победы для меня остался днем, когда нам сказали: «Сегодня возвращаются наши отцы». И я увидела папу со своими друзьями и поняла, какой он красивый и чудный у меня. Это было в Коломаке, в Харьковской области.
Мы разговариваем с вами не в лучший период моей жизни. Недавно я даже говорить не могла. Я никак не могу вернуться к себе, к той Светлане, которая сильная. Я сильная духом. Я знаю, что выздоровею.
Москвичка Нина Фомичева: Мы верили в Победу
Нина Андреевна Фомичева — член организации «Дети войны». С 1941 по 1944 год жила в оккупированной немцами деревне в Смоленской области. Благодарим Юрия Лапина за помощь в подготовке материалов.
Я 1935 года рождения. Мы жили в деревне, в Смоленской губернии, в Семлевском районе, недалеко от Вязьмы. В семье было семеро детей. Старший брат Петр родился в 1921, сестра Мария родилась в 1923, брат Алексей — в 1926-м, брат Николай — в 1930, сестра Лена — в 1933, самая младшая, Валентина, родилась в 1938 году.
У нас был новый дом, хороший, построенный перед войной. Наш отец, Андрей Каллистратович Смольянинов, был секретарем партийной организации в районе, был очень-очень грамотный. Ушел на войну сразу же — и во время войны он командовал, жив остался, а братья погибли. У нас в деревне люди все очень обеспеченные были, нарядные такие ходили все, в старинных одеждах, красивые бусы носили, серьги золотые носили, у нашей мамы тоже [такие украшения] были. До войны папа обеспечивал свою большую семью.
Война для меня началась, когда немцы въехали в деревню на мотоциклах. Сразу после того, как разбомбили Брестскую крепость. Мне было пять лет. Страшно было ужасно. Когда немцы пришли, у нас все девчата перерядились в тряпки, платками обвязали головы, боялись, что немцы будут насиловать девушек, прятались в землянках.
Поскольку отец был на руководящей должности, полицаи местные показали им — мол, здесь живет семья коммуниста. Маму забирают и нас — старшую сестру Лену, меня и брата Николая. Повели к траншее. Маленькую Валентину мама всегда в пазухе носила, ей еще не было и трех лет… Спас нас староста, друг нашей семьи. Когда он увидел, что нас ведут на расстрел, подбежал, стал на немецком говорить, что ошиблись.
Эти немцы уезжают, а через полгода приезжают другие немцы, и опять нас предают. Опять нас собирают, брата, трех сестер, маму — и ведут на расстрел. Три раза староста нас спасал. Наверное, еще и бог спасал.
Вся деревня, все-все очень плакали, когда люди уходили на войну. Помню, как наша мама Христина Карповна Смольянинова плакала. Она была молодая. Самый старший брат Петр был летчиком, его первым забрали в армию. Погиб в 1943-м. Отец на фронте нашел газету и прочитал, что сын его погиб геройски на какой-то высотке. Он дошел до Латвии и принял участие в ожесточенных боях в Курляндском котле. Уже после войны я приезжала в Латвию, где в музее и увидела все фотографии этого Курляндского котлована.
Папа умер в 1967 году. Мать умерла 36 лет назад.
Когда начиналась бомбежка, Вязьму бомбили в 40 километрах от нас, летали самолеты и бросали мины, и нашу деревню бомбили, мы прятались. Везде были копаны землянки, там на соломенном настиле и кучковались дети и взрослые. А когда гул прекращался, вылезали из землянки и шли в хаты в свои.
Немцы стояли в нашей деревне, у них был штаб в одном из домов, они разговаривали на немецком языке, и его мы тоже боялись слышать. Немцы все отбирали у людей. Очень холодно было в 41-м году, зима была очень холодной. Немцы сильно мерзли и отбирали у деревенских валенки, телогрейки, шубы. И полицаев еще много было, они к нам приезжали с немцами и вместе все отбирали.
Партизаны приходили ночью. Штаб партизанский жил в землянках на Гусином болоте. Нашелся предатель, и немцы поубивали их всех. Наша мама помогала партизанам, всегда держала наготове буханки хлеба. Все мы знали, что ночью постучат, и мы им отдавали хлеб, все, что было в доме из еды, не жалели. Наверное, до 1944 года под немцами жили. Тех, кто помогал партизанам, забрали — и следа не осталось В деревне одна партизанка была беременная, родила девочку, и немцы ее допрашивали, она ночью убежала из дома и в лесу повесилась. Знала, что ее найдут и повесят.
Когда немцы отступали, нашу деревню сожгли у нас на глазах, подожгли наш дом. А перед этим немцы и полицаи забирали молодежь в Германию. Наш брат Николай, подросток, прибежал домой и говорит: «Мама, забирают меня немцы с полицаями». Спрятать его не удалось, нашли. Поезд, на котором его угоняли в Германию, разбомбили. Но брат наш жив остался и полгода добирался до своей деревни лесами. Вот такая вот у него судьба была. Дядя наш тоже ехал в этом вагоне, но не уцелел, весь вагон разнесло…
Дети ни в какие игры не играли, нам было очень страшно, мы обезумевшие были, только и знали, что страх, потому что самолеты летали и бомбили.
А в Победу мы верили. Однажды, во время бомбежки Вязьмы, мы сидели в чужом доме. Старшие дети скомкали газету и зажгли — и на стенках образовывались тени, похожие на танки или машины. И мы все по очереди говорили: «Вот наши наступают на немцев, немцы отступают»…
После войны мы пошли учиться в школу. Старой, построенной еще при помещиках, не осталось, и нам старики поставили новенькую школу. Мы все учились в одном классе, а выше четвертого класса никого и не было.
Работать я начала с восьми лет, помогала старшей сестре. Она работала, рвы копала, чтобы танки не проходили. Мы работали днем, вырубали лес, собирали колоски. На подсобных работах были, а ночью мы носили воду к трактору и пасли лошадей.
Самое страшное, что я помню о войне, — это плач. Война погубила всех людей наших, вся молодежь шла на войну, и их всех сразу стреляли немцы — они шли пустые, без оружия, шли на войну ни с чем. Стоны были по всей деревне. Вот это самое страшное — плач, который слышат дети.
Председатель правления МГО «Дети войны» Юрий Лапин: Нам нужно гордиться этим поколением
Дети войны — особенное поколение. Это последняя социально-демографическая группа граждан нашей страны, жизнь которых была опалена Великой Отечественной войной. Уйдет это поколение — уйдут последние свидетели войны. В этом смысле их роль — и моральная, и педагогическая, и политическая, и творческая, и художественная — бесценна для тех, кто сейчас имеет возможность общаться с этим поколением и получить от него наставления, принять пример любви и служения Родине, научиться терпению и преодолению любых тягот.
Права этой категории граждан недостаточно закреплены законодательно на федеральном уровне. Форма государственной заботы должна проявиться в виде социальных программ, причем не поверхностных и облегченных, а финансово емких, обеспечивающих право на достойный уровень жизни.
Зачем нужен отдельный закон о детях войны? Для того, чтобы закрепить статус этого поколения.
Согласно Конституции, соответствующие законодательные меры, направленные на защиту и поддержку детей войны, можно осуществлять на региональном уровне, на уровне субъектов.
Так, в Мосгордуме был разработан очень хороший проект закона о детях войны, московский закон, закрепляющий на уровне города статус «дети войны». С 1 января 2021 года в столице появилась новая региональная льготная категория — «дети войны». Это лица, родившиеся в период с 4 сентября 1927 года по 3 сентября 1945 года.
С 1 января размер ежемесячной выплаты детям войны проиндексирован и составляет 1643 рубля. Число получателей таких выплат составляет 71,5 тысячи человек. Всего в Москве проживает более миллиона человек, относящихся к данной возрастной группе.
Нужно на федеральном уровне принять закон. Нужно всем, кто родился в период с 1927 по 1945 годы, дать статус «дети войны» и создать условия для достойной жизни. Они все были лишены детства. Нам нужно гордиться этим поколением и понимать: оно дало нам не только жизнь, но и великую человеческую мораль. Они строили нашу страну, а современники пользуются плодами их труда.