«Русская инквизиция»: за что на Руси казнили сожжением на костре
Начало
Первый достоверно известный случай казни через сожжение на Руси произошёл в 1227 году в Новгороде. Тогда были сожжены четыре «волхва». Обычно считают, что под волхвами здесь подразумевались язычники какого-нибудь финского племени. В 1411 году в Пскове, во время эпидемии, сожгли двенадцать «ведьм», которых заподозрили в наведении порчи и отравлении колодцев. Предполагают, что смертная казнь через сожжение была заимствована русскими из Западной Европы и потому раньше всего была употреблена в Новгороде и Пскове.
Русское законодательство долго не устанавливало чётких видов смертной казни за те или иные преступления. Это находилось в компетенции судей, обычно – суда самого суверена. В Новгороде и Пскове времён независимости таким сувереном была вся гражданская община, чьим именем вершился суд. На Москве же им был государь. Именем великого князя московского за умысел на его жизнь в 1493 году были приговорены к сожжению в железной клетке два литовских подданных.
Зимой 1504/05 г. произошло первое в истории России сожжение людей за ересь. По обвинению в «жидовской ереси» были сожжены в срубах несколько высокопоставленных деятелей государственного аппарата. Инициатором крутых мер по отношению к «жидовствующим» выступил бывший новгородский архиепископ Геннадий. Поддержавший жестокую кару Иосиф Волоцкий прямо ссылался на пример испанской инквизиции.
Костры распаляются
С середины XVI века казнь сожжением в России назначается всё чаще и чаще. Круг деяний, наказываемых костром, расширяется: хула на Иисуса Христа, отступление от православия, хранение и чтение «отреченных» (запрещённых) еретических книг, преднамеренное отравление, ведовство, чародейство и даже поедание телятины… Инициаторами сожжений обычно выступали церковные круги, тогда как цари сомневались в богоугодности таких казней и иногда отказывались их утверждать. Так, например, в 1623 году царь Михаил Романов отказал в этом своему отцу, патриарху Филарету.
Впервые сожжение живьём на костре было законодательно утверждено в России как вид казни в Соборном уложении царя Алексея Михайловича 1649 года. «Будет кто иноверцы, какия ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников, … и того богохульника, обличив, казнити, зжечь», – гласила самая первая статья Уложения.
Кроме того, сожжение полагалось умышленным поджигателям строений, а также иноверцам, обратившим православных в свою веру и совершившим над ними обряд обрезания. Сам «совращённый» подлежал духовному суду: «Того русскаго человека отослать к патриарху или к иной власти и велеть ему учинити указ по правилом святых апостол и святых отец». Впрочем, среди упомянутых правил можно было найти и сожжение. Далее, как мы увидим, эта статья Уложения трактовалась судьями весьма широко.
Как бы то ни было, произвольность в назначении такой кары была устранена. Однако тенденцией уголовного права в России стало с тех пор расширение списка преступлений, за которые сожжение не просто могло быть назначено, а неотвратимо предписывалось законом.
Пик и спад сожжений
Вторая половина XVII века – церковный Раскол в России. Светские и церковные власти развернули массовый террор против староверов. Статья Соборного уложения пришлась «к месту». Особенно лютого размаха огненные казни достигли в правление просвещённой царевны Софьи и её фаворита, западника князя Василия Голицына. По подсчётам историков, за эти семь лет (1682-1689) было сожжено около 7 тысяч раскольников.
По указу Петра I в 1716 году сожжение полагалось также за занятия волшебством, за подделку денег и военным за поджог строений без приказа и вне поля боя.
Разбор единичных дел в России XVIII века, в которых обвиняемые были приговорены к сожжению, показывает, что как богохульство расценивались: магические действия с целью склонения к блуду, уничтожение иконы топором, знахарство, плевание хлебом для причастия, устройство мнимого «чуда» с целью получить пожертвования на храм.
Особого разбора заслуживают два дела о «совращении» в другую веру.
Последние огненные казни
В 1738 году капитан-поручик Александр Возницын, двумя годами ранее отставленный от службы из-за душевной болезни, был заживо сожжён на Адмиралтейском острове в Петербурге вместе с евреем Борохом Лейбовым, склонившим его к иудаизму. Деяние, предусмотренное Уложением, тут было налицо, так как над Возницыным был совершён обряд обрезания. Любопытно, что дело против него было возбуждено по доносу его жены.
В 1739 году в Екатеринбурге была заживо сожжена на костре 60-летняя башкирка Кисякбика (в крещении Екатерина) Байрасова за отпадение от православия в ислам. Годом ранее за такое же преступление был сожжён её соотечественник Тольгийды Жуляков. В данном случае имел место явный произвол властей, так как приговорённые не являлись русскими людьми. Причём статья Уложения требовала сначала духовного суда над изменниками православию.
Суть дела состояла в том, что в тот период Демидовы и другие уральские горнозаводчики занимались в полном смысле слова охотой на рабов для своих заводов. Воинские команды захватывали в плен целые башкирские деревни и переселяли их жителей на заводы, попутно производя насильственное крещение. Настоящая «вина» несчастной старухи состояла в том, что ранее она трижды бежала из заводского гетто в родные места, но её каждый раз ловили. Её казнь была средством устрашения коренного населения.
Достойно упоминания, что губернатором Уральского заводского округа в ту пору был первый русский историк Василий Татищев. Вскоре он был отставлен и оказался под следствием за злоупотребления властью, но дело до суда не дошло, и Татищев был отпущен. Казнь башкирки оказалась последним сожжением заживо в России.
Последняя огненная казнь в Англии состоялась почти полвека спустя, в 1783 году, когда была сожжена 30-летняя фальшивомонетчица Феб Харрис, которую перед сожжением, из гуманных соображений, сначала повесили.