Заслуженный артист России Олег Кузьминых:«Не люблю, когда сцена пустует»
Зрителя обмануть невозможно.
Самый старший артист театра им. Шкетана, человек с потрясающим чувством юмора и открытой душой. Наш сегодняшний герой – заслуженный артист России, народный артист республики Марий Эл Олег Кузьминых, недавно вновь удививший публику своей игрой в спектакле на марийском языке «Любовь и голуби», поставленном по мотивам нашего любимого советского фильма.
– Олег Елизарович, как в Вас поселилась мечта стать актёром театра?
– Я родился в маленькой деревушке Чашка Сола, что в Новоторъяльском районе, в роду у меня ни по папе, ни по маме актёров не было. Но однажды, когда мне было 6 лет, мои сёстры отправились в соседнюю деревню на спектакль «Кай, кай, Йыван!». Брать меня с собой они не хотели, но я с рёвом увязался вслед за ними! Помню, сижу я маленький и изумлённый у печки, смотрю постановку и не закрываю рта, глядя на прекрасных артистов. Тогда я решил, что обязательно стану актёром. После школы я поступил в Московский театральный институт им. Луначарского – ГИТИС на специальность «Артист театра драмы и кино». Меня, мальчишку из марийской деревушки, приняли с первого раза! Моя мечта сбылась! И вот уже более 30 лет я работаю в любимом театре им. Шкетана.
– Что было самым необычным во время учёбы в Москве для Вас?
– Москва была очень спокойной и душевной, там было много чудесных природных оазисов. Сегодня же Москва стала безумной, в чём-то дикой. Дольше всего я привыкал к метро и к тому, что в московском метро все поголовно читают! Для меня это было как-то странно – постоянно брать с собой книжку, читать её стоя в вагоне или прямо на движущемся эскалаторе. Но потом я втянулся и почувствовал всю прелесть этого занятия, московское метро сделало меня настоящим книголюбом! Больше всего люблю читать классику, привил любовь к книге своим дочерям.
– Мне всегда было интересно, как актёры вызывают у себя слёзы «по расписанию», учат ли этому в театральных вузах?
– Конечно, есть определённые приёмы, например, можно стукнуть себя по кончику носа или добиться слезоотделения путём многократного зевания. Но всё должно быть по-настоящему, идти изнутри – зрителя же невозможно обмануть. Однажды у нас в театре одна молодая актриса никак не могла вызвать у себя слёзы, её старшая коллега советовала ей представить, что у неё кто-то умер. Молодая артистка посчитала это кощунством, для неё это было неприемлемо, на что её более опытная коллега разразилась бурной речью: «Я уже столько раз представляла, что моих родных и близких нет в живых! Наверное, я уже всех своих знакомых «похоронила»! Вот такие вот сложности в нашей профессии…
– Театр Шкетана не устаёт удивлять. Сначала – «Любовь и голуби» на марийском языке, теперь – Шекспир.
– Да, но сразу отмечу, что мы не хотели копировать фильм. Наша цель была по мотивам замечательной советской кинокартины поставить что-то своё, привнести свой характер в произведение. Моего героя, дядю Митю, играл великолепный Сергей Юрский. Я не пытался «конкурировать» с ним, ведь мы – разные, нет двух одинаковых людей, двух одинаковых образов. Трудней всего было показать какие-то режиссёрские находки фильма в театре – ведь кинокамера и театральная сцена – совсем разные вещи. А сейчас мы действительно ставим на марийском языке Шекспира – «Сон в летнюю ночь», спектакль, восстановленный после 10 лет перерыва.
– А кого бы вы сейчас хотели сыграть?
– Очень хочется сыграть в драме. Что-то глубокое, эмоциональное, быть может, трагичное. Комедии – это очень хорошо, но любой актёр мечтает перевернуть зрителю душу, по-настоящему тронуть его сердце.
– В театре Шкетана живёт Муза? Как она выглядит?
– Ох, провокационный вопрос! (смеётся) Муза, безусловно, здесь живёт! Моя муза выглядит как тихо появляющаяся из пространства сказочная женщина-Весна с большим цветочным венком на голове. И напевает она что-то из «Спокойной ночи, малыши!»… Театр – вообще очень необычное место, он живой, он как человек, взрослый и опытный, видавший не одно поколение даровитых актёров, театр – это молчаливый свидетель всех драм человеческой жизни.
Ирина ЕРОФЕЕВА