Войтек Вольски объявил о завершении карьеры. Он рассказал о Магнитке, игре с Мозякиным и страшной травме
Магнитогорск. Войтек Вольски провел в магнитогорской команде в общей сложности три неполных сезона.
«Я всегда знал, что этот день придет. Сегодня хочу объявить, что официально ухожу из профессионального хоккея. Хоккей дал мне и моей семье так много за эти годы, и я очень благодарен за это. У меня была возможность поиграть с таким количеством великих игроков и за несколько невероятных команд», - написал 34-летний Вольски на своей странице в Instagram.
Кроме того, канадский нападающий дал большое интервью порталу «Чемпионат», в котором особое место заняли рассказы о его выступлении за магнитогорский «Металлург», с которым он в 2016 году стал обладателем Кубка Гагарина. Это произошло уже когда команду возглавлял Илья Воробьев. Но пришел в «Магнитку» Вольски еще при Кинэне.
«В «Магнитке» очень серьёзно относятся к хоккею. Владелец клуба – денежный мешок, он владеет всем городом – металлургическим заводом, командой. Он хочет побеждать каждый год. Прошло 20 или 30 матчей с начала сезона, и мы проигрываем три матча подряд. Однажды крутим педали, заходит генеральный менеджер, просит тренеров выйти, а потом спрашивает нас: «Мне уволить тренеров?». Мы такие: «Нет, с чего бы? Мы на втором месте идём, зачем их увольнять?»
Он сказал, что даёт им ещё одну неделю. Мы проиграли ещё пару матчей, Кинэна уволили, а его место занял его помощник. Он был классным парнем, никаких претензий, мы в том сезоне стали чемпионами».
Отдельно Войтек рассказал о Сергее Мозякине, которым восхищается как хоккеистом, а также вспомнил занятный случай на сборах в Германии.
«У Мозякина был один из самых мощных бросков в касание, что я видел. Возможно, он один из лучших снайперов на моей памяти, а я ведь играл с Джо Сакиком и Петером Форсбергом. Он круто бросал в касание, у него очень мягкий кистевой бросок. На тренировках он издевался над вратарями так, что все смеялись. Потрясающий мужик!
У нас были сборы в Германии, и мы играли со сборной Италии. На матч ехать из Гармиша четыре часа на автобусе, а потом у нас выходной. От Гармиша до Мюнхена – два часа езды. Так вот, после матча с Италией все ребята загрузились в автобус и поехали домой, а Коварж, Мозякин и Зарипов заказали себе вертолёт и улетели на выходной в Мюнхен. Тусили там всю ночь, классные ребята!
В России хорошо, если раз в месяц дадут выходной. В «Магнитке» из-за Мозякина мы получали выходные постоянно! Каждые пару дней у нас была тренировка по желанию, а Мозякин обожает играть в футбол и волейбол. И вместо занятий мы гоняли мяч.
В раздевалке мы сидели рядом, и я как-то спросил у него, почему он не поедет в НХЛ. Я слышал, в какой-то год у него было 28 предложений. Он ответил: «А зачем мне уезжать? Ни я, ни моя семья не говорит на английском, я люблю Россию».
Панарин, Гусев уехали достаточно молодыми. Мозякин получал по 5 миллионов долларов в год, без налогов. Когда я был в «Магнитке», все смеялись, когда он получил бонус в $ 1 миллион за 10 очков. Это случилось в третьей игре сезона! Он – настоящая легенда».
Вспомнил нападающий и о страшной травме, которую он получил во время матча в Магнитогорске против «Барыса». Тогда у него диагностировали перелом шейных позвонков.
«Сначала казалось, что меня парализовало, потом начал двигать ногами, руками. Русские игроки могут валяться на льду, если, скажем, шайба прилетит им в ногу. И когда я влетел в борт, то думал: «Не будь тряпкой, как эти русские, поднимайся». Хотя мне казалось, что меня парализовало. Я попытался встать, но мне сказали не двигаться.
Меня, не пристёгивая, положили на носилки, загрузили в скорую. По дороге мы собрали все кочки, я болтался во все стороны. Приехали в больницу, доктор говорит: «Хорошие новости. Четыре недели и всё будет в порядке». Я думаю – ну вообще неплохо, всего четыре недели, можно будет даже домой слетать на недельку. Он уходит, потом возвращается и извиняется: «Неправильно перевёл. Шея сломана в двух местах, лечиться минимум четыре месяца». Я в шоке, как он мог так перепутать! Боже мой!
Всё это время я лежал в коридоре в хоккейной форме. С меня пытаются её снять, начинают разрезать одежду. Я прошу оставить трусы. Они покивали и всё нафиг разрезали. И вот лежу я с голой задницей в коридоре государственной больницы. Мимо люди ходят, смотрят на меня. Магнитогорск – город маленький, все тебя знают, а мы ещё и Кубок Гагарина выиграли в прошлом сезоне. Подходит какая-то женщина в белом халате с кипой бумаг. Я думаю о том, что без переводчика ничего подписывать не буду, а то вдруг там согласие на операцию, после которой я не проснусь.
А она протягивает мне чистый лист бумаги, чтобы я дал автограф для её сына. Мне так весело стало, что я голый лежу в больнице, со сломанной шеей, прикрываю срам одной рукой, а другой даю автограф.
В больнице я пролежал дней девять, команда была на выезде, я остался совершенно один. Жена тренера вратарей каждый день приносила мне горячую еду. Очень добрая женщина, готовила обалденно, её обеды помогли мне со всем справиться.
Первые дни я ходил только до туалета и обратно, было очень тяжело. Когда я смог сидеть или ходить минут по 20, и сразу сказал – сажайте меня на самолёт, я еду домой. Там я пошёл к доктору, он мне сказал подождать пару месяцев, есть шанс, что само срастётся. Через три месяца один перелом даже не начал срастаться, тогда я пошёл к врачу «Торонто».
Врачи меня спрашивали, зачем мне продолжать играть. Мол, у тебя дети уже пошли, с тебя хватит. А я даже не мог взять сына на руки, когда он плакал, это было самое тяжёлое. Я думал: «А что, если шея не заживёт? Мне 32, а я не могу вести нормальную жизнь».
Врачи говорили, что можно сделать операцию. Я раздумывал, а потом узнал, что НХЛ не поедет на Олимпиаду. Тогда и согласился на операцию, Олимпиада стала моей мотивацией».