Детский реаниматолог Константин Ильиных: «Мы не даем преждевременно уйти ребенку, это можно сравнить только с чудом рождения человека»
Детская реанимация – место, где грань между жизнью и смертью наиболее тонкая и острая. Первые часы после операции на сердце ребенок проводит здесь. И, если все «планово», без осложнений пациента переводят в отделение. Есть четкие алгоритмы действий врачей, тактика ведения маленьких пациентов. Но, практически каждый день здесь идет борьба за жизнь и реаниматологам нужно действовать быстро и правильно. Из множества решений выбрать одно верное, которое спасет маленького человека и у него будет вся жизнь впереди. Заведующий отделением детской анестезиологии и реанимации Кардиоцентра Константин Ильиных в профессии больше двадцати лет. Про таких как он говорят «настоящий врач». Его уважают коллеги, он занимается самыми тяжелыми детьми, когда он рядом – спокойнее всем. Тот редкий дар, когда профессиональные и человеческие качества по максимуму. — Константин Александрович, почему детский врач и почему именно реанимация? - Мне интереснее работать с детьми и в мединститут я поступал на педиатрический факультет. Дети более непосредственные, более искренние чем взрослые. Реанимация — одна из немногих врачебных профессий, где необходимы знания буквально по всей медицине, что не всегда встретишь в другой узкой специализации. Хороший реаниматолог должен знать большой объем смежных специальностей. — Вы легких путей изначально не искали? — Во-первых, это интересно, а во-вторых, всегда есть момент адреналина. Когда возникает экстренная ситуация, что не редкость в реанимации, ты должен очень быстро сконцентрировать все свои навыки и умения, чтобы помочь пациенту. Наверное, необходимо иметь определенный склад характера врача. На самом деле, большинство времени на работе, это рутина — плановая работа, но, когда ситуация требует от тебя быстрой концентрации, это есть специфика работы в анестезиологии — реанимации. — Каким должен быть человек, чтобы быстро, четко и, самое главное, правильно принимать решения? — Конечно, люди все разные. Определенная доля рассудительности должна быть. Нельзя делать быстро, но необдуманно. У детей запас прочности меньше чем у взрослого. Они прощают гораздо меньше ошибок, чем взрослый пациент, особенно маленькие, новорожденные дети. Имеет значение и опыт работы именно с такими пациентами, и знания. Всегда, даже в экстренной ситуации, нужно успеть подумать, запланировать терапию, первоочередные задачи. — Вы работаете в детской реанимации 22 лет. За это время были ситуации, когда хотелось все бросить, развернуться и уйти? — Надеюсь, что до выгорания мне еще далеко. Чтобы все бросить и уйти, таких моментов не было. Были, конечно, неудачи и моменты, которые заставляют пересмотреть то, что ты делал раньше. С большинством проблем можно справиться. За 22 года я знаю далеко не все, что хотел бы и что возможно. Границ совершенствования в профессии сложно достичь. Каждый человек уникален и требует к себе определенного подхода, несмотря на внешнюю схожесть по весу, пороку, различия всегда есть. К детям, которые долго лежат на лечении, к ним уже по-другому относишься, нежели к тем, кто планово проходит за один день — через какое-то время ты может уже и забудешь этого пациента. А те, сложные пациенты, которые мы выхаживаем месяцами, конечно, их запоминаешь, переживаешь за них больше. — В вашей практике были случаи, когда, казалось бы, безнадежный ребенок поправляется и выписывается домой? — Таких случаев много, поэтому мы никогда не опускаем руки, даже если кажется, что надежды практически нет, мы всегда стараемся все свои возможности использовать до конца и это дает свои плоды. — Если вы видите перед вами уходящий ребёнок, несмотря на все действия врачей, ситуация усугубляется… Вы все равно спасаете или в какой-то момент говорите «стоп»? — Мы не можем брать на себя миссию — решать кому жить, а кому… Помогаем всем и всегда. До последнего. Бывают случаи, когда очень долго безуспешно идет лечение тяжелого больного, но, когда это приносит успехи, это кажется таким небольшим чудом. И это стимулирует для дальнейшей работы. — Чудеса действительно случаются или для вас все это объяснимо и никакого чуда нет? - Начинаешь верить в чудо, когда кажется, что все безысходно и раз, пациент начинает поправляться… Надежда всегда остаётся. Всегда. — Реаниматологи все люди, которые наиболее часто из всех медицинских работников сталкиваются со смертью. Вы вытаскиваете тяжелых пациентов практически с «того света» и провожаете в последний путь… У вас сформировалось свое отношение к такому понятию как «смерть тела»? — Когда уходит пациент всегда очень тяжело. Это же дети, у которых рядом находится мать и в такие моменты нам приходится рассказывать, объяснять и говорить, что мы сделали все, что могли… Конечно, как врачи мы понимаем, что эти уходящие дети были больны очень тяжелыми пороками сердца, которые как это ни печально, мы не всегда можем исправить и помочь им, но от этого не легче. Отношение к смерти? Мы все когда-нибудь умрем. Очень печально, когда это происходит с детьми, у которых вся жизнь впереди и хотелось бы этого избежать. Вообще, все врачи, не только реаниматологи понимают насколько важно здоровье, это единственное, что сложно купить или получить взаймы. Поэтому, наверное, мы относимся к этому по-другому. — Ре- возвращение, анимус — душа в переводе с латыни. Получается, вы возвращаете душу? — Это особое ощущение, когда человек на твоих глазах умирает и ты единственный можешь ему помочь. Конечно, когда это происходит, это врезается в память. Конечно, за длительный период работы это было не раз, и не два…Но к этому невозможно привыкнуть! Как профессионал ты этого ждешь, применяешь свои знания, стараешься чтобы эта смерть произошла, как минимум, не сейчас. Это и есть специфика этой профессии, а для других, со стороны, это кажется чудом — вот человек был мертвый, а через какое-то время он ожил. Это можно сравнить только с чудом рождения человека, и мы не даем преждевременно уйти ребенку. — Вы производите впечатление уравновешенно человека, которого ничто не может вывести из себя. Вы эмоции прячете внутри или эмоции в принципе — это не Ваше? — Эмоции у меня конечно есть, я как любой человек и злюсь, и радуюсь. Но в реанимации все-таки нужно быть более уравновешенным, чем в какой- ни будь другой профессии. Это как военные лётчики, куда тоже набирают таких ребят с устойчивой психикой, чтобы раньше времени не катапультировался — немного подумал, прежде чем нажал кнопку. — Как жена, дети относятся к вашей работе? — За эти годы уже привыкли. И ночные дежурства, и экстренные вызовы, конечно, мало радуют окружающих, но они уже смирились, понимают мою профессию, необходимость. Иногда даже сами говорят — езжай, нужно помогать. — Старший сын пошел по Вашим стопам и тоже стал детским реаниматологом, не хотелось его оградить и направить в более спокойную стезю? — Исходно было желание вообще отговорить его от медицины, мы с супругой врачи, плюс у меня в семье все медики и казалось, что все, хватит уже врачей. Но, он сам сделал выбор и сам решил идти в реаниматологию. Дочка выбрала не медицину, младший сын пока хочет быть строителем. — Вернемся к технологиям. Если сравнить время, когда Вы начинали более 20 лет назад и то, что есть сейчас в лечении детей с пороками сердца. Есть отличия? — Я начинал работать в центре имени Мешалкина — одна из ведущих клиник в России, но за это время произошел огромный рывок в технологиях, в профессионализме хирургов, реаниматологов. 20 лет назад это было достаточно новое в России направление — кардиохирургия детская, особенно новорожденных детей. Немногие знали, умели, оборудования не хватало, людей. Сейчас прогресс приличный. — Имеет значение в успехе лечения связка кардиохирург — реаниматолог? — Конечно. Мы не можем руками сделать операцию, а хирурги не могут выходить пациента после операции. И командная работа здесь основная. В лечении одного пациента задействовано большое количество врачей, медсестер, вспомогательных служб. В операционной иногда одновременно находится более 10 — 15 человек — это основное отличие от других хирургических профессий. — О чем мечтаете? — О разном. Иногда об отдыхе, иногда о том, чтобы у детей все было хорошо, чтобы никто не болел. — Вы считаете себя счастливым человеком? — Не думал никогда… Всегда хочется большего, есть к чему стремиться. Достаточно ли того, что у меня есть? Да. Мы многого достигли, у нас многое получается, но останавливаться рано.