Хади аль-Бахра о том, как видит работу Конституционного комитета сирийская оппозиция

Сегодня в женевской штаб-квартире ООН откроется первое заседание сирийского Конституционного комитета. В одном зале соберутся 150 сирийцев: представители официального Дамаска, оппозиции и гражданского общества. Накануне заседания о надеждах, возлагаемых на переговоры, корреспонденту “Ъ” Марианне Беленькой рассказал глава делегации сирийской оппозиции в Конституционном комитете Хади аль-Бахра. Похожих взглядов придерживаются и представители гражданского общества. Делегаты от сирийского правительства предпочли воздержаться от бесед с журналистами до начала работы комитета.
— Для того чтобы согласовать состав комитета, понадобилось почти два года. Сколько времени уйдет на согласование единого видения политического будущего Сирии, не знает никто — слишком много спорных вопросов между разными лагерями. Вы сами что надеетесь получить по итогам переговоров — новую конституцию или поправки к действующему главному закону? — Задача Конституционного комитета — изучить весь сирийский опыт, который был у нас начиная с 1920 года, пересмотреть все наши предыдущие конституции: от первой и до последней, принятой в 2012 году. Именно для этого мы и создавали Конституционный комитет. Нам нужно решить, что из старых конституций может быть полезно, что нужно обновить, от чего отказаться и что добавить.

Так, изучая старый опыт, мы придем к сути новой конституции. Вне сомнений, у нас будет новая конституция. Мы хотим получить конституцию, которая гарантирует разделение власти: исполнительной, законодательной и судебной. — Однако официальный Дамаск неоднократно заявлял, что хочет говорить только о поправках к конституции, а не о новом документе. — Как вы это представляете? Вот вы берете последнюю конституцию 2012 года, убираете одну статью, поправляете другую, добавляете что-то. И так меняются десятки пунктов. В итоге вы все равно получаете новую конституцию, как ни крути. — То есть вы приехали в Женеву без конкретного плана, проекта конституции? — Эти вопросы должны обсуждаться между сирийцами, между нами и двумя другими группами, входящими в состав Конституционного комитета. Мы должны не заниматься буквоедством, а думать о сути конституции: о свободе, правах человека, роли той или иной ветви власти. — Какие статьи Конституции, с вашей точки зрения, будут вызывать наиболее острую дискуссию? — Пока не стоит говорить об этом заранее, мы же не обсуждаем один конкретный документ. Главное, что должно быть соблюдено,— правило разделения властей. — Однако заранее было много дискуссий по разным вопросам. Например, о будущем названии государства: Сирийская Арабская Республика или просто Сирийская Республика… — Как будет — должно решаться в ходе переговоров. Это не наше личное решение. Мы должны выслушать все стороны, их аргументы за и против. Я хочу иметь возможность сравнить разные точки зрения и принять решение. Прежде всего мы должны научиться слушать друг друга. — То же касается других вопросов? — Да. Мы должны прислушаться друг к другу, быть открыты к чужому мнению и только потом принимать решения. — Два года назад Россия предложила черновик конституции Сирии. Вы видели этот документ и, если да, что о нем думаете? — Полагаю, что целью России было не навязать нам свой проект, а подтолкнуть переговорный процесс, начать дискуссию о конституционной реформе. Российский проект — это специфический документ. Его писали не сирийцы. Но Россия не настаивала на принятии своего варианта.

Напротив, россияне всячески выступают за то, чтобы сирийская конституция писалась самими сирийцами на основе внутрисирийского диалога. — Что вы обсуждали с российскими дипломатами за день до заседания Конституционного комитета? — Мы обсуждали, как идет подготовка к заседанию, как мы относимся к процедурным вопросам, каковы наши оценки шанса на прогресс в переговорах. Российская сторона выразила полную поддержку Конституционного комитета, сирийско-сирийского диалога под эгидой ООН без какого бы то ни было вмешательства внешних сил. Россия — один из основных коспонсоров Конституционного комитета среди других государств, как европейских, так и США. — Вы планируете прямые переговоры с делегацией правительства? — Все сирийцы будут сидеть в одной комнате, никто не будет вести переговоры отдельно. Все будут слышать, что и как говорит другая сторона. И, конечно, для нашей дискуссии будут установлены правила, оговорен регламент. Все это позволит нам продвигаться вперед. — Должны ли быть временные рамки у переговоров? — Наша задача — сделать этот путь как можно короче. Мы несем ответственность перед сирийским народом, который страдает уже девять лет. — Что вы будете делать, если пройдет, например, шесть месяцев, а результата не будет? — Я надеюсь, что он будет. Это наша цель. Мы ради этого и приехали. Если же все-таки произойдет то, о чем вы говорите, тогда надо будет остановиться и оценить, кто в этом виноват. Возможно, одна из групп, которая входит в комитет, чинит препятствия и затягивает процесс. Но поскольку все наши переговоры и дискуссии будут идти под эгидой ООН, именно ООН должна будет назвать виновную