Неслабый вызов просвещенным людям
Под запрет попадает теперь всякая несанкционированная госорганами лекция, дискуссия, интеллектуальная встреча. К государству в этой связи вопросов нет, российское государство давно не имеет отношения к тому, что как-то связано с эволюцией разума.
Ректор Новосибирского открытого университета, философ-антрополог Роман Шамолин рассуждает о законе, запрещающем любую просветительскую деятельность, если она не согласована с государством. Эксперт считает, что это может быть «летальным» вызовом интеллигенции.
Госдума российская приняла закон, регулирующий и контролирующий просветительскую деятельность. Президент российский этот закон подписал. Под запрет попадает теперь всякая несанкционированная госорганами лекция, дискуссия, интеллектуальная встреча. К государству в этой связи вопросов нет, российское государство давно не имеет отношения к тому, что как-то связано с эволюцией разума. Вернее, оно давно являет себя как антипод такой эволюции. Это его норма. Куда важнее вопрос о том, как поведет себя сам российский разум. Точнее, та часть общества, которая считается его носителем, — просвещенные люди. Что будет делать российская интеллигенция? Вызов брошен неслабый. Возможно, летальный.
Для начала стоит вспомнить, что такое вообще Просвещение. Это довольно просто. Достаточно обратиться к Иммануилу Канту: имей мужество пользоваться собственным разумом — вот девиз Просвещения. То есть непросвещенность есть неспособность думать независимо и самостоятельно, проистекающая не столько из тупости, сколько из трусости. То есть быть человеком образованным, владеть знаниями — это еще совсем не тождественно просвещенности.
Очевидно, что Иммануил Кант неслучайно связывал самостоятельное мышление с мужеством. Ведь мужество требуется от человека там, где есть опасность, риск. Значит, мыслить самостоятельно — это мыслить в условиях опасности. И очевидно, что опасность прямо связана с тем, что человек мыслит вопреки тем или иным запретам. Мыслит, несмотря на то, что ему авторитетно предписывают определенную готовую формулу, догму. Несмотря на весьма реальную вероятность быть наказанным за неисполнение предписанного. Ведь те, кто авторитетно предписывают, очевидно, имеют власть.
Просвещенное мышление, о котором говорит Кант, имело свой аналог и в античности. У древних греков это называлось: паррезия (Parrhesia). Свободное и публичное высказывание своей мысли. Паррезия тоже возникает лишь там, где для говорящего есть опасность. Ее ключевое условие: говорящий всегда обладает меньшим количеством физической, фактической власти, чем тот, с кем он говорит. Паррезия — это речь, которая появляется «снизу» и направляется «вверх». Тот, у кого на руках очевидное преимущество, власть и вытекающая из власти безнаказанность, тот не может ее практиковать. Она недоступна правителю или судье, поскольку их «верхнее» положение ограждает от риска.
Паррезия — это высказывание в формате «несмотря ни на что». И ровно то же самое мы можем применить к нашему понятию просвещения. Ведь пользование собственным разумом означает его практическое применение, а это в первую очередь высказывание. Мужество, на котором акцентирует внимание Кант, оно требуется не там, где ты втайне от всех думаешь иначе, а там, где ты говоришь то, что думаешь.
Имеющий мужество говорить обретает на этот момент и повышенный моральный статус. Он мог бы промолчать, остаться в тени, — но все же говорит. Принудительно, под давлением высказанная мысль, мнение — это не паррезия и не просвещение. Также не имеет отношения к просвещению мысль, высказанная под стимулом обещанного вознаграждения. Человек выбирает «говорить», и выбор этот диктуется его ощущением морального долга, долга исключительно внутреннего, только перед самим собой и своей картиной мира. Для него предпочтительнее подвергнуться возможным репрессиям от власти сильных мира сего или остаться непонятым и непринятым миром, но не дать погаснуть своему императиву. Человек становится моральным субъектом, когда сочетает свое собственное свободное мышление со свободным решением его озвучить. При условии самых неприятных последствий.
Вызов, который сейчас бросает российская власть российскому разуму, если бы он не случился, его, наверное, стоило бы каким-то образом выдумать. Ведь что это, как не представленная возможность определить себя в качестве действительно просвещенного, т. е. преодолевшего страх разума? Возможность раз и навсегда отмежеваться от искусительной пагубной формулы, проникшей с 90-х годов и даже в светлые головы: если ты такой умный, то где твои деньги? Пользоваться своим умом, это в нынешних условиях уже не история о прибавочной стоимости. Это теперь — моральная и политическая история. Как было изначально у древних греков. Как было у Иммануила Канта. Мы снова ныряем на глубину, туда, где зарождаются идеи. На глубине идеи очищаются от приставших случайностей, от спама.
И еще одна параллель. Довольно часто российский путь связывают с христианством. Даже коммунизм можно увидеть как своеобразный вариант Судного Дня и стремление к Тысячелетнему Царству, по крайней мере, так показывал это философ Николай Бердяев. Но чем было бы христианство, не пройди оно несколько веков гонений и подпольной, катакомбной жизни? Не потому ли и стало оно фатальной исторической силой, что его последователи выдержали, несмотря ни на что? Теперь вопрос к нам: выдержит ли наше Просвещение?