«Бегаю с паяльником, отбираю шахту»: шутки бывших замов Тулеева попали в суд

Нотариус может не заметить наручники и «поводок» на доверителе. Нотариус не обязан помнить присутствие гендиректора с финансовым отчетом на годовом собрании акционеров из трех человек. Прокурор может пять часов проверять предприятие, где тысяча шахтеров не получает зарплату, и не увидеть там волнений. Чудеса кузбасского спокойствия и забывчивости в новых показаниях с заседаний по уголовному делу заместителей экс-губернатора Кузбасса Амана Тулеева о хищении акций «Разреза Инского».

Нотариус: «Доверитель с наручниками под столом свою волю излагал четко» Кемеровский нотариус Ольга Вернова в июле 2016 года удостоверяла сделки, доверенности и совершала прочие предусмотренные законом нотариальные действия по адресу: проспект Октябрьский, 51 . В случае совершения нотариальных действий на выезде Вернова должна была указывать в оформляемом документе адрес, где происходило действие, а по внутреннему распорядку Кемеровской нотариальной палаты она вела журнал выездов. При совершении нотариальных действий на выезде тарифы повышались. 12 июля Верновой по рабочему мобильному, который указан на сайтах и визитках, позвонила начальник департамента обладминистрации Елена Троицкая, с которой они были знакомы по работе, и передала ей просьбу от Антона Цыганкова о выезде к нему, чтобы «совершить общую доверенность». Троицкая пояснила Верновой, что Цыганков является собственником акций «Разреза Инского» и желает ими распорядиться. Вернова была занята и ответила Троицкой, что может приехать только по окончании рабочего дня. Троицкую это устроило, Вернова попросила обеспечить ей транспорт и «паспорт гражданина из Новокузнецка». Нотариусу выслали скан паспорта. Подготовку документов Вернова поручила своему помощнику. Помощник проверил сведения о собственнике, вероятно, как обычно запросив сведения из налоговой инспекции. Вернова помнит, что у Цыганкова было на тот момент 51,3% или, что-то же самое, 513 акций «Инского». 148292 Точное содержание доверенности Вернова воспроизвести не смогла, поскольку доверенность автоматически готовит специальная компьютерная программа для нотариусов «Экспресс». Доверенность сама по себе является неким полномочием. Как нотариус поняла в тот момент, конкретно эта доверенность была на распоряжение или продажу акций. Если бы доверенность была на обмен или дарение, то она использовала бы другой шаблон в программе. В конце рабочего дня Троицкая через помощника Верновой сообщила ей паспортные данные поверенного. Поверенным выступил Вернигор: от имени и в пользу Цыганкова он должен продать акции любому лицу. Троицкая приехала за Верновой на автомобиле департамента, и они вместе отправились к доверителю по заранее известному адресу совершения действия — улица Островского, 13А, там располагался Следственный комитет. Прежде Верновой бывать в этом здании не приходилось. Перед выездом Вернова с помощницей проверили специальные законодательные ограничения на нотариальные действия в СК, таковых не обнаружили. Согласие следователя было необходимо нотариусу, только если доверитель находится в СИЗО. В СК запретительная система посещений, но у Верновой были с собой удостоверение, реестр, проект доверенности и печать. Она «предоставила свое удостоверение в окошко» и сказала, что приехала по приглашению Цыганкова. Спустя некоторое время ей открыли дверь. Нотариус была уверена, что, если её пригласили поработать сверхурочно, то ее ждут, о ней должны позаботиться и встретить. Ее действительно кто-то встретил, Троицкая куда-то ушла, а в коридоре к ней присоединился на тот момент еще незнакомый Вернигор. С Вернигором они зашли в какой-то кабинет, где сидели двое, позже оказавшиеся конвоирами, и видный молодой человек, которого Вернова сразу «признала по паспорту». Это был Цыганков. На вопрос прокурора, в каком состоянии был потерпевший, нотариус сообщила: «Сейчас я вам точно могу сказать, хоть он хитрит и лукавит, он сидел спокойно, интеллигентный молодой человек». Цыганков сказал нотариусу, что он юрист, она общалась с ним как с юристом. Вернова Цыганкову представилась, показала свое удостоверение, и, чтобы установить дееспособность, потребовала предъявить его паспорт. Паспорт Цыганкова был у следователя, через некоторое время его «положили на стол перед Цыганковым». Вернова паспорт посмотрела и удостоверилась в том, что «этот юрист в полном объеме дееспособен». То, что паспорт Цыганкова находился в сейфе у следователя, нотариуса не смутило, потому что по ее предыдущему опыту во всех подобных учреждениях «паспорта находились в сейфе спецчасти». Большой разницы между тюрьмой и следственным комитетом в этом отношении женщина не видела, поскольку СК — правоохранительный орган. Вернова удостоверилась, что Цыганков — это Цыганков, что он ее приглашал, уточнила вопрос о проекте доверенности, по которому ее приглашали, и попросила всех освободить кабинет. Цыганков, который до этого «дружелюбно общался» с Вернигором спросил, возможно ли, чтобы остался его поверенный. Нотариус разрешила Вернигору остаться, а конвоиры ответили ей, что им выходить не положено, и, как гражданский человек, Вернова спорить не стала. Но ей было важно, чтобы они не слышали разговора с Цыганковым. Одного конвоира она попросила отойти к окну, второй сидел в полутора метрах от Цыганкова, Вернигор и неизвестный, который был с ним, отошли к дверям. Раньше Вернова подобным образом поступала, когда её приглашали к доверителям в тюрьмах. Когда они остались один на один, Цыганков сообщил, что владеет 513 акциями. «Он мне сказал, что продавать их не собирается, — вспомнила нотариус. — Его просьба была — дарение без указания кому. Вернигор оставался поверенным. Поверьте мне, я никуда не спешила, все у него спросила. Из разговора он был адекватен, на вопросы отвечал неодносложно, мы с ним беседовали. Я стала ему разъяснять, что доверенность на дарение акций невозможно сделать без указания, в чью пользу совершается дарение. Он замешкался и попросил, чтобы доверитель и поверенный были в одном лице. Я сказала, что так не бывает: сразу и в вашу пользу, и в пользу себя. Такая доверенность сразу будет признана ничтожной». В разговор Цыганкова с Верновой никто не вмешивался, на его волю повлиять никто не мог. Цыганков был спокоен, время не тянул и волю свою излагал четко и адекватно. Слышать разговор доверителя с нотариусом никто не мог — Вернова утверждает, что профессионально владеет голосом. Время шло к 19:00, на просьбу зачеркнуть что-то в бланке Вернова пояснила, что это невозможно, поскольку бланки номерные, нужно этот бланк списать и «новую доверенность сочинить». Кто-то назвал фамилию Исайкина, Цыганков её повторил. Вернигор показал ей паспорт Исайкина, она взяла оттуда данные. Нотариус спросила Цыганкова, кем ему приходится Исайкин. «Никаких сомнений относительно его намерений у меня не возникло, потому что он мне объяснил, что это чужой человек, но будет заниматься акциями, а поверенный будет контролировать — показала свидетель. — Он мне сказал, что так хочет и так надо, и он все знает, поскольку юрист». У Верновой было два экземпляра доверенности, они с Цыганковым продолжили обсуждение деталей. Нотариус хотела завершить работу над документом на следующий день, но Цыганков убедительно попросил «закончить это дело сегодня». Паспорт Цыганкова отсканировали, скан отправили на электронную почту Верновой с адреса Следственного комитета. Вернова вернулась в офис, где ее ждала помощница, они подготовили новый проект доверенности и отправили ее на окончательное согласование Цыганкову ответом на письмо со сканом его паспорта. Разрешение переслать доверенность на этот электронный адрес нотариус получила и от кого-то в следственном комитете, и от Цыганкова. Цыганков новый проект доверенности согласовал, утвердил, Вернова распечатала ее на новом бланке. В офис и обратно в СК Вернову доставлял автомобиль Троицкой, хотя сама Троицкая с ней уже не ездила. 146472 Наручники на Цыганкове Вернова увидела только, когда приехала во второй раз и он поднял руки из-под стола, чтобы подписывать бумаги. Под столом наручники были незаметны. «Не я просила снять наручники, — утверждает нотариус. — Он лично обратился к конвоирам, конвоир снял с него наручники, он при мне все почитал, все подписал. После этого я стала все записывать. Я считала, что, если это Следственный комитет, то это правоохранительный орган, значит, у меня вообще не было сомнений никаких». Цыганков на вопрос о наручниках Верновой ответил, что на его волю это не влияет. В начале работы с каждым клиентом Вернова по своей сложившейся практике получала от человека письменное согласие о том, что он имеет намерение совершить нотариальное действие и согласен оплатить тариф. После подписания всех бумаг, на просьбу Верновой оплатить 4000 рублей за оказанные услуги, Цыганков ответил, что не имеет при себе денег, и обратился к Вернигору. «Я им сказала, что мне все равно, кто будет платить, — заявила свидетель. — Я совершила действие, мне оплатите деньги. Они там сбрасывались, оплатили по его просьбе. Я взяла деньги и уехала». Кроме Вернигора в кабинете в этот момент находился ещё один неизвестный в гражданском, который скидывался на оплату нотариуса (Константин Крюков — прим. Тайги.инфо). Совершенное действие Цыганков мог отменить хоть на следующий день у любого нотариуса, и как юрист он не мог этого не знать, но Вернова также разъяснила ему это право. «Если бы у меня хоть на один процент из ста появилось сомнение в том, что он не желает этого делать, я бы никогда не сделала действие. У меня и мысли не было в том отношении, чтобы я могла, заведомо зная то, что он вынужденно это делает, совершить нотариальное действие. Я бы никогда этого не сделала», — утверждает Вернова. С другими лицами нотариус в СК не общалась. Никаких угроз в отношении Цыганкова ни с чьей стороны не было. Подсудимого Данильченко Вернова по просьбе его адвоката в зале суда опознать не смогла, и в кабинете следователя его не вспомнила. Также она не видела в СК подсудимого Сергея Крюкова. С Троицкой нотариус общалась в основном по телефону по поводу автомобиля. 16 июля 2016 года, через четыре дня после событий в СК, вышло постановление, ограничивающее действия задержанных и подозреваемых с участием нотариуса. Лучшая мера прокурорского реагирования — не принимать мер Прокурор Беловского района Сергей Красиков занимал эту же должность и в июле 2016 года, во время событий на «Разрезе Инском», ни с кем из подсудимых не знаком. Зарплаты на шахте начали задерживать в ноябре 2015 года, были невыплаты за декабрь, в январе 2016 года прокуратура стала принимать меры: выносили представления, последовательно привлекали к административной ответственности меняющихся руководителей предприятия: Пожидаева, Чернядьева, Месяца, который был директором месяц. На шахте трудилось около 850 человек, ежемесячный зарплатный фонд был 23−25 млн рублей. В прокуратуру с заявлениями о невыплате зарплат уже обратилось порядка 110 работников «Разреза Инского», и прокуратура получила по этим заявлениям 110 судебных приказов, которые были исполнены приставами до августа 2016 года. Представления прокуратура выносила в соответствии с законом «О прокуратуре» по статье 5.27 КоАП РФ (невыплата заработной платы). С января 2016 года было восемь таких представлений, три предостережения о ненарушении закона и четыре привлечения к административной ответственности. 24 жалобы шахтеры написали в гострудинспекцию. Сегодня заявления шахтеров скорее всего уничтожены по истечении трехлетнего срока давности хранения. 144643 «Задолженность имелась за февраль и за март 2016 года — полная невыплата, — сообщил прокурор. — 28 апреля мы направили в следственные органы постановление с ходатайством о возбуждении уголовного дела по факту невыплаты заработной платы. Постановление мы выносили не в отношении конкретного лица, а в отношении предприятия, поскольку руководство менялось, и было необходимо выяснить, кто был виновен. Управляла „Разрезом Инским“ управляющая компания „УК Менеджмент“ из Новокузнецка, поэтому виновное лицо установить было сложно». Все счета «Разреза Инского» были арестованы, финансовыми делами шахты занималась «УК Менеджмент». Нужна была финансовая экспертиза, чтобы выявить заинтересованность или хищение. 4 мая следователи зарегистрировали прокурорское постановление, а 3 июня 2016 года возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 145.1 (невыплата заработной платы) УК РФ. Постановление о возбуждении уголовного дела никто никогда не обжаловал. У «Разреза Инского» были и другие задолженности по текущим платежам перед налоговой инспекцией, перед Пенсионным фондом порядка 198 млн рублей, перед кредиторами. Ни один кредитор почему-то не обратился в арбитражный суд. Красиков до июля 2016 года встречался со всеми директорами «Разреза Инского», все они показывали ему чертежи, заключения экспертов, рассказывали про горное нарушение, которое шахта проходит, «через две недельки» из него выйдет, появится уголь и деньги на зарплату. Но горное нарушение не заканчивалось, не предназначенные для прохода по породе ножи быстро изнашивались, обещания не выполнялись. Руководство шахты приглашали на районные и областные штабы по финмониторингу, но и это не помогало. Прокурор области называл вопросы задолженности по зарплате «одной из главных задач» и требовал от подчиненных своевременно «принимать меры прокурорского реагирования». Эти меры свидетель назвал эффективными, «поскольку задолженность все-таки частично погашалась». Как предприятие существовало и рассчитывалось при арестованных счетах Красиков не разбирался: «В хозяйственную деятельность предприятия мы не уполномочены вникать. У кого они берут займы и как расплачиваются — это не наша компетенция проверять то, что кто-то за них уплачивал. Нам было важно то, над чем надзираем — соблюдение прав и свобод граждан, в данном случае — работников предприятия». Утром 8 июля Красикову позвонил замглавы района Игорь Старченко, поскольку глава района Александр Щукин был на больничном, а в районе случилось ЧП: работники «Разреза Инского» снарядились, устроили собрание и пожелали встретиться с руководителем по вопросу сроков выплаты зарплаты. Прокурорских обычно на всякий случай уведомляли по телефону обо всех собраниях трудовых коллективов и неординарных моментах. Красиков позвонил полицейскому Максиму Макарову, который уже был на шахте. Макаров сказал, что это не забастовка, а собрание, обстановка стабильная. Полиция на собраниях граждан, по мнению прокурора, явление нормальное, поскольку она обеспечивает общественную безопасность. «После возгорания старой шахты в Старопестерево, в дома на двух улицах — Горняцкая и еще какая-то — пошел газ, — привел пример Красиков. — После этого неоднократно собирались собрания, на них присутствовали всевозможные специалисты и полиция охраняла общественный порядок». Красиков в соответствии с приказом генпрокурора «О чрезвычайных ситуациях» собирался поехать на предприятие, чтобы поговорить с рабочими и проверить соблюдение законности сотрудниками полиции, чтобы «гражданам не выкручивали руки». Около 10 утра ему позвонил из областной прокуратуры начальник отдела Дмитрий Восковиченко и сообщил, что в Белово едет начальник управления общего надзора Игорь Шурыгин. Отправить Шурыгина в Белово мог только прокурор Кемеровской области Бухтояров или один из его замов: Тимошичев или Сыроватко. Красиков хотел встретить Шурыгина, прождал его два часа, Шурыгин не приехал, и Красиков выехал на «Разрез Инской» самостоятельно, прибыл туда около 13:00, Шурыгин уже был на месте. Прокуратуру они представляли на шахте вдвоем. Собрание шахтеров к этому времени кончилось, и они разошлись, техногенной опасности для шахты не было. В кабинете директора шахты Андрея Месяца, кроме Шурыгина, находились замруководителя СК Муллин, директор «УК Менеджмент» Гайдин, и, кажется, трое представителей обладминистрации, среди которых была женщина, никого из них свидетель не запомнил и в суде не опознал. Красикову сказали, что были четверо делегатов от коллектива, но их он не застал. Представителей обладминистрации прокурор не запомнил. Гайдина Красиков хорошо знал по работе штабов по финмониторингу при районной администрации. Роль Гайдина как лица, ответственного за невыплату зарплаты, прокурорскими проверками установлена не была. Впрочем, Красикову было неважно, кто выплатит задолженность, важно было, чтобы соблюдались права рабочих. Гайдин «гарантировал перед всеми», что выплатит зарплату за счет средств перерабатывающей компании «Регионсервис» и по громкой связи по мобильному телефону разговаривал с руководителем этой компании, обращаясь к нему по имени. Тот обещал отправить Гайдину 20 млн рублей в течение двух дней и какую-то сумму в последующем. Задолженность по зарплате составляла на тот момент около 63 млн рублей. Разговор шёл «на полном серьезе» и выглядел убедительно, речь вели об угле для переработки, в котором был заинтересован «Регионсервис». Женщина из обладминистрации требовала письменную гарантию по факсу, но факса свидетель не дождался. По информации Красикова, «Регионсервис» перечислил деньги шахте после 20 июля. Шурыгин как вышестоящий руководитель сказал Красикову, что он на шахте не нужен, и Красиков вернулся на свое рабочее место. На «Разрезе Инском» прокурор пробыл около получаса. Ни с кем из шахтеров прокурор в тот день не разговаривал. Как он узнал позже, в интернете был распространен фейк о том, что шахтеры собирались перекрывать Транссиб. На «Разрезе Инском» Красиков встретил знакомого замруководителя следственного отдела по Беловскому району Вадима Рыбина. Красиков удивился: «Я спросил, по какому поводу он здесь, вроде никаких признаков не было, чтобы он здесь находился. Он сказал, что ему позвонил Муллин и сказал, чтобы привезли уголовное дело по невыплате заработной платы, и изъял его. Постановление об изъятии уголовного дела прислали несколько позже, через 2−3 дня». 144832 Красиков на протяжении допроса упорно не хотел признавать событие на «Разрезе Инском» забастовкой, называл его неординарным, и не мог внятно объяснить, зачем на собрание шахтеров поехал прокурор района. В конце концов прокурор остановился на том, что поехал на шахту, чтобы встретить своего руководителя Шурыгина, которого два часа ждал у себя в кабинете, а тот не приехал, и раньше никогда на «Разрез Инской» не приезжал, а теперь сразу оказался на шахте. Поводом приезда областного руководства могут быть служебная проверка или прием граждан, а в забой не спустилась только одна из двух бригад шахтеров, которые снарядились, сели в автобус, но на работу после собрания не пошли. Адвокат Шандрова несколько раз настойчиво повторила вопрос, какие меры по итогу событий на «Инском» 8 июля 2016 года приняла прокуратура Беловского района. Судья Александр Вялов даже сделал Шандровой замечание за тон общения со свидетелем. «Никаких мер мы не принимали и об этом доложили вышестоящему руководству, прокурору Кемеровской области Павлу Бухтоярову», — ответил Красиков. Меры не принимали, потому что не было необходимости. Пока сохранялась задолженность прокуратура проводила постоянный мониторинг. Красников с помощницей Натальей Петренко отслеживали погашение задолженности по зарплате на шахте по банковским документам: 14 -15 июля 2016 года часть задолженности была погашена из фонда «Милосердие», социальная напряженность была снята, 21 или 27 июля 32−33 миллиона рублей были выплачены из средств «Регионсервиса», а на 16 или 23 августа задолженность была ликвидирована полностью. Через какие счета «Разрез Инской» гасил долги свидетель не знает. Подсудимый Данильченко, напомнил, что его обвиняют в преступлении корыстной направленности, и стал задавать районному прокурору вопросы о пожаре на шахте и загазованности летом 2016 года в Старопестерево. Красиков пояснил, что читал заключение технической экспертизы. Экспертиза установила, что «Разрез Инской» в 2016 году проходил в тех местах пласт и задел запечатанную из-за пожара ещё в 1995 году шахту «Сигнал». Действия «Инского» привели к тому, что снизился уровень воды, в эндогенный пожар поступил воздух и все разгорелось с новой силой. «Разрез Инской» взял на себя обязательства по переселению пострадавших жителей. Также Данильченко пытался привести в пример деятельности Гайдина и «УК Менеджмент» подконтрольную им шахту «Колмогоровская-2», где летом 2016 года также не выплачивалась зарплата. Прокурор Красиков тогда на «Колмогоровскую-2» неоднократно выезжал, но подробностей не сообщил. Прокурор: «Адвокатам слушать про методы следователей не понравится» Юргинский межрайонный прокурор Игорь Шурыгин с июля 2015 по октябрь 2018 года занимал должность начальника управления по надзору за исполнением федерального законодательства прокуратуры Кемеровской области, организовывал работу прокуроров города и районов, в том числе курировал вопросы по невыплате заработной платы. 8 июля 2016 года Шурыгин был на службе, около 13:00—14:00 его пригласил и.о. прокурора области Владимир Сыроватко и сказал, что из администрации области поступила информация, что в Беловском районе, на шахте «Разрез Инской» проходят протестные мероприятия, шахтеры отказываются спускаться в лаву. Сыроватко предложил Шурыгину поехать туда, разобраться, что происходит, и сообщил, что от обладминистрации на место поедет Елена Троицкая. Шурыгин позвонил Троицкой, попросил его подвести. Около 15:00 они приехали на шахту, которая уже работала в штатном режиме. Протестных акций, митингов и шествий не было, о чем Шурыгин позже составил докладную записку. 145299 В кабинете руководства на втором этаже находились Данильченко, Муллин и два следователя, Месяц, Гайдин, Красиков, и.о. главы Беловского района. Высокий состав участников свидетеля не удивил, поскольку вопрос по выплате зарплаты «в Кемеровской области всегда стоял комплексно, масштабно». Красиков и и. о.главы района рассказали Шурыгину, что утром «после оперативки и раскомандировки» шахтеры выдвинули требование о выплате им заработной платы. Руководство обещало выплатить деньги, но имело технические проблемы с добычей угля. Шахтеры оставили четырех переговорщиков, а остальная смена ушла в лаву. «С переговорщиками был составлен разговор о том, что руководством шахты принимаются всевозможные меры по погашению задолженности по зарплате, — считает свидетель. — На тот период, насколько я помню, был долг около 60 миллионов рублей». Потом Данильченко организовал совещание с Месяцем, Гайдиным и главным инженером (Чернядьевым), они объяснили, что по технологическим причинам угля нет, и денег заработать не на чем. Гайдин по телефону связался с руководителем компании «Регионсервис» Воробьевым, тот обещал ему перечислить в счет будущей поставки угля для обогащения 50 млн рублей. Присутствующие по настоянию сотрудников обладминистрации дождались от Воробьева «гарантийного письма с синими печатями и подписали это письмо». Документ Шурыгин видел, но содержания и способа его доставки не помнит. На письме были подписи Воробьева и Гайдина или Месяца. «Около 19:00 была пересменка. Мы провели совещание с работниками этой смены в актовом зале. Вел мероприятие Данильченко, выступал в основном Гайдин, мы присутствовали при этом, — рассказал Шурыгин. — Довели до работников, что у нас есть гарантийное письмо, что принимаются все меры к тому, что задолженность по заработной плате будет погашена. Это было сделано, чтобы погасить все социальные вопросы. Работники с пониманием относились к этому. Все понимали то, что пока не пройдут этот пласт, пока не будут добывать уголь, с выплатой заработной платы будут проблемы. Данильченко говорил, что руководство области не оставит коллектив». После совещания Шурыгин с Муллиным на служебном транспорте последнего отбыл в Кемерово. С Муллиным они были знакомы давно, и поэтому им было, о чем поговорить, кроме «Разреза Инского». Федеральное и уголовно-процессуальное законодательство они не обсуждали. Отвечая на вопросы адвоката Позднякова, Шурыгин нехотя обронил: «Если я скажу о методах, о которых говорил Муллин, защите будет неприятно это слышать. Спектр разговора был в том, что руководители предприятия все равно выплатят заработную плату». Ни о соглашении коллектива с руководством, подписанным Кутеневым и Месяцем, ни об угрозах шахтеров прекратить трудовую деятельность в случае нарушения сроков погашения задолженности, ни о самих оговоренных сроках прокурор Шурыгин за время всех совещаний и собраний так и не узнал. По докладным запискам, которые он просматривал перед заседанием суда, свидетель восстановил в памяти, что проблемы с задержками зарплат на предприятии появились в начале 2016 года. Меры реагирования по поднадзорности территории принимал прокурор Беловского района Красиков. Заявлений от шахтеров в адрес прокуратуры области Шурыгин не помнит. О возбуждении уголовных дел по проблемам «Разреза Инского» Шурыгин знал из докладных записок, но непосредственный надзор за этими делами также осуществляла районная прокуратура. 145396 Свидетель несколько раз повторил, что обстановка на «Разрезе Инском» 8 июля была спокойная, напряженности не было, работники все понимали. На вопрос, что же в таком случае «надо было гасить» на собрании с коллективом, Шурыгин ответил: «Ну, требования-то есть, зарплата-то не платится, у каждого семьи. Работники вставали на собрании, говорили, что все понимают, но просили активизироваться и изыскивать средства». «Когда я уезжал, была поставлена задача прокурору Беловского района продолжить проверочные мероприятия, связанные с выплатой заработной платы, — резюмировал Шурыгин. — То есть, они к определенному сроку на системной основе запросят информацию, проанализируют, посмотрят, почему не выплачивалась заработная плата, и примут меры. Это делается на системной основе постоянно, ежемесячно». Впрочем, если верить обоим прокурорам, то не понятно, как они вообще встретились на шахте. Красиков, говорит что приехал на «Разрез Инской» около 13:00, Шурыгин уже был там, а через 30−40 минут Красиков с разрешения Шурыгина уехал восвояси. Шурыгин утверждает, что приехал с Троицкой около 15:00, Красиков уже был на месте, а примерно до 20:00 было собрание, после которого Шурыгин поставил Красикову задачу и уехал первым. И Красиков, и, вероятно, с его слов, Шурыгин утверждают, что никаких протестных акций на шахте не было, и работа не приостанавливалась. По результатам своей проверки два прокурора сделали выводы, что в шахту не спустились только четверо переговорщиков от коллектива. Заметим, это полностью противоречит всем ранее заслушанным показаниям шахтеров и участников событий. Что в течение пяти часов проверял межрайонный прокурор на шахте, таким образом, остается загадкой. В суде обозрели письмо в облпрокуратуру по ситуации на «Разрезе Инском» из администрации Кемеровской области от 8 июля 2016 года, которое зампрокурора области Сыроватко отписал Шурыгину. Шурыгин письмо отписал начальнику отдела Наталье Чалзап, скорее всего, потом письмо переправили в прокуратуру района, потому что областная прокуратура проверки предприятий не осуществляет. Доклада по результатам проверки Шурыгин не помнит, выемки документов в прокуратуре тоже. Логика хождения писем по прокуратурам в объяснении Шурыгина выглядит так: в месячный срок надо дать ответ тому, кто письмо направил, даже если в ответе написано, что письмо просто переправили в другое место. По сути ответа Шурыгин ничего добавить не смог, но рассказал, кто подписывает письма: «Если уровень заместителей, то заместитель подписывает, если уровень губернатора — только прокурор области, если письмо подписано Ивановым, то ответ должен был подписать Сыроватко». Шурыгин обозрел также ответ в обладминистрацию, подписанный замом областного прокурора Кондаковым, признал, что вычитывал все письма, но содержания его не вспомнил. Две доверенности потерпевшего Цыганкова Новокузнецкий нотариус Наталья Карагеоргий в течение многих лет помогала оформлять документы подсудимым Александру Щукину и Геннадию Вернигору. 13 июля 2016 года свидетель удостоверила две доверенности от имени Цыганкова. Одна доверенность на имя Константина Крюкова была на представление интересов акционера «Разреза Инского» со всеми полномочиями, включая ведение дел в суде и передачу акций в качестве уставного капитала в ООО «Кузнецкий уголь». Вторая доверенность на имя Геннадия Вернигора была на представление интересов участника ООО «Управляющая компания «Кузнецкий уголь». Был ли при этом Цыганков участником «Кузнецкого угля», Карагеоргий не знала. 147570 Проекты доверенностей подготовили для нотариуса юристы каких-то компаний, содержание их она не проверяла, а прийти они вполне могли по электронной почте. Кто оплачивал нотариальные действия и забирал у нее доверенности, свидетель не помнит, но уверена, что Цыганков как доверитель приходил к ней лично, лично читал, подписывал и согласовывал проект. Крюков и Вернигор при сделке не присутствовали, потому что по нормам их присутствие необязательно, обязательно только присутствие того, кто выдает доверенность. Удостоверял годовой финотчет — запомнил квартиру, которой не нашли в протоколе Свидетель Андрей Вернов в 2016 году был нотариусом в Беловском нотариальном округе. В июне 2016 года по просьбе юристов он выезжал на «Разрез Инской», присутствовал на собрании участников и удостоверил протокол общего собрания участников. Это был единственный раз, когда он выезжал на шахту. На собрании присутствовали Антон Цыганков, юрист Ольга Роут и сам Вернов. Роут подготовила для нотариуса документы сначала в электронном, а потом и в бумажном варианте. Цыганков был основным акционером «Разреза Инского», что делало собрание состоявшимся, его личность Вернов удостоверил и проверил уставные документы компании. «Потребовалось заверение, там пострадал какой-то шахтер, и его родственникам надо было передать квартиру на основании этого протокола», — вспомнил один из вопросов собрания акционеров нотариус, другие поднимавшиеся темы, он забыл. 145014 «Скажите, там обсуждались утверждение годового отчета общества? Утверждение годовой бухгалтерской отчетности, распределение прибыли общества по результатам 2015 финансового года? Выплата дивидендов по итогам 2015 года?» — спросила нотариуса адвокат Шандрова. «Некоторые из этих вопросов были, но я точно не помню какие», — ответил свидетель. В суде обозрели протокол годового общего собрания акционеров «Разреза Инского» от 29 июня 2016 года. По протоколу председателем собрания был Андрей Месяц. «Значит был», — подтвердил Вернов, ранее Месяца никак не упоминавший. Стали искать на протоколе удостоверение нотариуса. Удостоверения в протоколе не оказалось. Вернов пояснил, что оно было на подшитом свидетельстве про квартиру, «чтобы человеку, которому выдавалась квартира, можно было зарегистрировать право собственности». Впрочем, ни про какую квартиру в протоколе тоже ничего, к удивлению адвоката Шандровой, обнаружить не удалось. В июле 2016 года Андрею Вернову позвонила нотариус Ольга Вернова (его мать), и попросила сведения по «Разрезу Инскому», чтобы проверить список участников-акционеров. Вернова не сказала для каких нотариальных действий ей нужны эти сведения. Вернов документы выслал. Вернова знала, что у него есть документы, поскольку она, имея больше опыта, помогала ему удостоверять протокол общего собрания участников накануне. Стрелок: «Работники СК проходят по чипам» Стрелок ФГУП «Охрана Росгвардии» Ольга Арещенко в июле 2016 года работала в той же должности и несла службу на проходной в Следственном управлении СКР по Кемеровской области на улице Островского, 13 а. «К нашему окошку на первом этаже при входеподходилипосетители, мы их записывали, телефон у нас был, мы вызывали следователей, пропускали посетителей. Следователи и полицейские могли провожать», — описала Арещенко свои служебные обязанности. Вахту несли четверо охранников: Куренышева, Петухова, Арещенко и Аксенов. Работалипосменно, руководствовались инструкцией, вели журнал посетителей, куда в июле 2016 году не вносили людей, которых сопровождали полицейские и следователи. «Теперь, после того случая всех вносим», — отметила свидетель. Работники С К «нажимали на кнопку» и «проходили по чипам». Полицейские и конвоиры по служебным удостоверениям могли входить в управление после 8:00 утра. Если посетители не знали куда идти, вахтеры были обязаны вызвать дежурного следователя. Журналы посетителей с вахты изъяли, стрелки их больше не видели. Графиков своих дежурств трехлетней давности Арещенко не помнит. Следователиуже показывали Арещенко какие-то листики, как будто с ксерокопиями из журнала, и спрашивали, говорят ли ей что-то имена Геннадий Вернигор, Константин Крюков, Ольга Вернова, но она их не помнит и узнать не может, но день помнит хорошо. Не помнит свидетель и имен конвоиров Цыганкова. График дежурств обозрели в суде, свидетель его удостоверила, согласилась, что вышла из отпуска 11 июля и приступила к работе, но памяти и деталей это не добавило. Суд огласил показания Арещенко на предварительном следствии. Следователь утверждал на допросе, что 12 июля записи о входе в здание С К Вернигора, Крюкова и Верновой в журнале посетителей отсутствуют, и спрашивал Арещенко, почему их анкетные сведения не занесены в журнал. Арещенко этого объяснить следователю не могла. Арещенко обозрела журнал посетителей за 12 и 13 июля. Она была на дежурстве, когда 12-го в 16:40 в СК заходил Вернигор и в 16:41 Константин Крюков. Росписи в журнале она опознать не смогла. Но записи эти в журнале есть, значит, и посетители были. «Так красиво написано, я так даже сказать не мог» Свидетель Александр Гуляев в 2016 году работал начальником участка паросилового хозяйства «Разреза Инского», занимался на поверхности котельными, очистными сооружениями и прочей инфраструктурой. Зарплаты работников на участке Гуляева, по его словам, по сравнению с шахтерскими были мизерными, поэтому недоплачивать им могли только крайне маленькие суммы, рублей по пятьсот. Сроки задержки зарплаты и погашения свидетель не помнит, причины задержки ему не известны:" Деньги переводились на карточку, и если мне на тысячу или две добавилось к этой сумме, как я это запомню?" Весь коллектив знал, что «лаву нарезали, начали рубить и зашли на породу». Гуляев слышал, что шахтеры собирались где-то 8 июля, но у него была своя работа, свои наряды, ему было «некогда бегать». Узнал он о собрании с чьих-то слов, и в интернете была какая-то съемка. 145922 Ни в каких собраниях свидетель не участвовал, заявлений в благотворительный фонд «Милосердие» не писал, о смене директора что-то слышал, но кто точно был директором в июле 2016 года: то ли Пожидаев, то ли Месяц — не помнит, фамилию Сидоров не знает, что-то слышал про компании «Менеджмент» и «Промуглесбыт». Директора Гуляев «видел раз в год», относился к хозяйству главного механика, а на планерки ходил, только если появлялись проблемы, а проблем в его хозяйстве не было. Уголь в котельную свидетеля из шахты поступал, даже когда шли по породе. Гуляев однажды видел подсудимого Александра Щукина. Сотрудников «Разреза Инского» собрали в актовом зале на комбинате шахты, и ему пришлось посидеть там двадцать минут. Повестку собрания и выступления Щукина свидетель не помнит: «Я даже не помню, о чем он говорил. Я запомнил его как личность». Судья Александр Вялов огласил показания свидетеля Гуляева от 8 декабря 2016 года. Тогда он говорил, что шахтой управляет гендиректор и управляющая компания «Менеджмент». Руководителя «Менеджмента» Гайдина свидетель часто встречал на предприятии. Гуляев тогда подробно описывал прохождение геологического нарушения, вплоть до номеров лав, отсутствие угля и формирование задолженности по зарплате. Деталей забастовки он не знал и тогда, потому что был с подчиненными на подведомственных объектах. «Там так написано вообще красиво, я так даже не мог сказать-то, если честно», — прокомментировал Гуляев. Гуляев в показаниях на предварительном следствии говорил, что владелец шахты «Грамотеинской» Щукин по слухам купил их «Разрез Инской», что Щукин проводил собрание коллектива, просил выйти женщин и представлял директора Сидорова. Дни под руководством Сидорова проходили в рабочем режиме. У Гуляева на водоводе случился прорыв, Гуляев доложил об этом Сидорову, Сидоров обещал экскаватор, который и приехал к Гуляеву на помощь с «Грамотеинской» через полчаса. Водовод починили. Через несколько дней Гуляев видел, как Месяц на площадке объявлял рабочим, что снова стал директором шахты. Кроме того, свидетель обозрел и удостоверил свое июльское заявление в фонд «Милосердие» с просьбой выплатить ему задолженность по зарплате за март-апрель 2016 года в размере 22 062 рубля. «Я не по?