25 лет СНГ: успех или провал интеграции?
Почему европейский вектор на постсоветском пространстве противопоставляется евразийскому?
В декабре 2016 года исполняется 25 лет не только распаду СССР, но и созданию СНГ. Вокруг роли этого объединения до сих пор ведутся споры. Можно ли сказать, что оно смягчило «разводный процесс»? Существует ли содружество сегодня в реальности или это чисто формальное объединение? Почему не удалось добиться изначальных целей и есть ли будущее у этого проекта.
Об этом на страницах «Российской газете» пишет спикер Госдумы РФ Сергей Нарышкин. Он указывает на то, что изначально СНГ задумывалось в качестве объединения стран с общим экономическим и военно-стратегическим пространством, согласованной внешней политикой. Однако такой формат не был в полной мере достигнут, в силу того, что некоторые участники СНГ отошли от взятых при его создании обязательств, стремясь интегрироваться в мировую экономику поодиночке, рассчитывая на поддержку западных стран.
Нарышкин обращает внимание на то, что некоторые страны противопоставили европейскую интеграцию евразийской, призвав отказаться от такого противопоставления, так как как и сама Европа является частью Евразийского континента, и поэтому наши страны изначально стремятся к гармонизации интеграционных процессов в Европейском и Евразийском союзах, к созданию в будущем, как и предвидел президент Франции Шарль де Голль, общеевропейского пространства без разделительных линий от Лиссабона до Владивостока.
— В евразийских интеграционных процессах, инициированных Россией, Азия перевешивает Европу, — уверен политический аналитик международной мониторинговой организации CIS-EMO Станислав Бышок.
— Это лучше, чем ничего, но хуже того, что могло бы случиться, используй Москва на ключевом, то есть западном, направлении не только вопрос цены на газ, но и «мягкую силу», влияя на общественные тренды в странах интереса. Скажем, концепции «братских народов» или «славянского единства» хороши в первую очередь именно для экспорта, а уже потом — для внутреннего потребления. У нас же получилось, что русских после распада СССР продолжали воспитывать в рамках данных доктрин, об этом говорили и говорят первые лица российского государства, но при этом сами «братские народы», причём я имею в виду далеко не только Украину, усваивали на протяжении независимости совсем иные идеологемы, как правило — прямо противоположные.
Принципиальное отличие СНГ и Евразийского союза от, скажем, Европейского союза, на мой взгляд, заключается в том, что членство в первых двух структурах не воспринимается большинством населения и политических партий стран-участниц как обуза и утрата суверенитета и невозможность вести независимую внутреннюю и внешнюю политику. Наличие возможности для свободного передвижения товаров и людей воспринимается сейчас как норма. Хорошо это или плохо — вопрос отдельный, однако ничего, похожего на «брюссельскую бюрократию», в евразийских интеграционных структурах нет, как нет и навязывания со стороны Москвы каких-то обременительных ограничений.
«СП»: — «Сегодня, спустя двадцать пять лет, можно по-разному оценивать СНГ, отмечать упущенные возможности и неоправдавшиеся ожидания, но бесспорно одно — тогда это был единственный многосторонний международный формат, объединивший постсоветское пространство, причем во всех сферах: политической, экономической, культурно-гуманитарной и военной. СНГ, с одной стороны, обеспечило цивилизованный «развод» советских республик, с другой — противодействовало дезинтеграции, создавая предпосылки для создания нынешнего Евразийского экономического союза», - пишет Нарышкин. Согласны ли вы с ним? Помогло ли СНГ смягчить дезинтеграцию?
— В целом я согласен с этим мнением. Мы не знаем, как развивалась бы ситуация на постсоветском пространстве, не будь создан СНГ. Возьмём распад Югославии: с какими-то республиками «развод» произошёл цивилизованно, с какими-то привёл к затяжным войнам, грубому вмешательству внешних сил и ослаблению корневого для теперь уже бывшей союзной республики государства — Сербии. При этом на базе бывшей Югославии не было создано ничего, а её составные части постепенно дрейфуют в сторону интеграции в европейские и евроатлантические экономические и военно-политические структуры. Если бы Россия в своём проекте евразийской интеграции выбрала западный вектор, возможно, Сербия уже была официально в орбите нашего государства. Сейчас периодически возникают разговоры о возможности расширения Союзного государства РФ и Белоруссии за счёт Сербии, но есть серьёзные опасения, что момент упущен.
«СП»: — Учредители СНГ декларировали его как объединение стран с общим экономическим и военно-стратегическим пространством, согласованной внешней политикой. Почему это осталось лишь декларацией?
— Украина, не успев учредить СНГ, пошла «своим путём» — в противоположном направлении, что с самого начала существенно подорвало потенциал объединения. Белоруссия, исходя из очевидных экономических и демографических факторов, не могла стать равновеликим партнёром с Россией, поэтому вела весьма осторожную политику в отношении интеграции. Россия жила в иллюзиях, что «никто никуда не денется», которые были — надеюсь — окончательно развеяны киевским «Евромайданом». Тем не менее, на мой взгляд, интеграционный потенциал у СНГ и Евразийского союза по-прежнему есть, а Москва начинает проводить более прагматичную политику на своей периферии.
«СП»: — По словам Нарышкина, особое значение для экономики большинства стран имела свободная торговля в рамках СНГ и прежде всего — открытость для них российского рынка, а также безвизовый режим и возможность работать с Россией. Насколько это помогло сохранить культурно-историческую общность?
Видеоврез (реклама)— В среде российского чиновничества, включая верхи, и даже отчасти в экспертном сообществе, особенно, к сожалению, среди тех, кто занимается национальной политикой, сохраняется глубоко сидящее убеждение, что, мол, в отличие от Запада, который не может справиться с инокультурным миграционным потоком, в России с этим всё хорошо, ведь всё постсоветское пространство остаётся связанным единым языком, культурой и исторической памятью. Это не просто не совсем верно, это неверно абсолютно.
В современном мире вся культура и так называемая историческая память народов формируется за счёт государственной системы образования, проще говоря — чему детей учат школьные учебники истории и лидеры общественного мнения, допускаемые в широкие СМИ. Большинство постсоветских республик впервые стали независимыми государствами только после распада СССР. Основы государственности для них были созданы ещё большевистской национальной политикой «коренизации». Получив независимости, все постсоветские республики, за исключением РФ, начали интенсивный процесс нацстроительства, включая написание собственной истории (или исторической мифологии), развитие собственного языка и т.д. Россия в новом национальном историческом нарративе становилась либо малозначимым эпизодом тысячелетней истории великого народа N, либо — тысячелетним же врагом, мешавшим, фигурально или даже буквально выражаясь, евроинтеграции великого народа N.
Трудно сказать, это глупость или сознательное вредительство, что русских продолжали воспитывать в рамках мифологии «братских народов», при этом не удосуживаясь заглянуть в учебники, по которым, собственно, учились получившие независимость «братья».
«СП»: — Как бы вы оценили деятельности СНГ в научно-образовательной и культурно-гуманитарной сфере, особенно в том, что касается памяти о Великой Отечественной войне?
— Все люди и даже государства порой склонны выдавать желаемое за действительное. Идея Москвы о том, что участие СССР в Великой Отечественной каким-то образом объединяет ныне независимые страны бывшего Союза — ярчайший пример этого. И снова: если русских в контексте изучения истории героического сопротивления внешней агрессии индоктринируют идеями «братских народов» и «общей победы», то официальный исторический нарратив значительной части наших постсоветских партнёров скорее говорит о наличии конфликта между русско-советским и германским тоталитарными режимами, в которые против их воли были втянуты более маленькие периферийные народы.
Снова повторюсь: братство, что бы под этим ни подразумевалось — это чувство взаимное. Если оно исходит только от одного из диады, то это называется самовнушением или иллюзией. Нельзя строить внешнюю политику на иллюзиях.
«СП»: — Считаете ли вы, что такие страны, как Украина, Молдавия, Грузия потеряны для евразийского проекта?
— Согласно такому авторитетному американскому аналитическому центру, как Stratfor, Украина и Молдавия в обозримой перспективе, несмотря на всю прозападную и антироссийскую риторику их руководства, будут вынуждены балансировать между Западом и Россией и искать компромиссы с обеими сторонами, как это было на всём протяжении их независимой истории.
Что же касается запущенного Россией евразийского интеграционного проекта, то вопрос заключается скорее в том, кого в этот проект принимать откажутся, принимая во внимание достаточно мягкую, по сравнению с ЕС, модель интеграции. Если от вас требуют мало, а взамен предлагают много, то перспектива открывается достаточно привлекательная.
— «Цивилизованный развод» действительно состоялся, это, безусловно, — считает историк и политолог Александр Елисеев.
— И в этом заслуга СНГ. Главы республик бывшего СССР просто не хотели идти на жёсткую конфронтацию, чреватую югославским сценарием. И у СНГ, помимо институциональной, была и, условно говоря, «пропагандистскую» роль. Оно сгладило психологический шок от распада Союза. У людей возникло ощущение, что СССР и распался и, в то же самое время, трансформировался в нечто новое.
«СП»: — По словам Нарышкина, результаты СНГ как организации могли бы быть намного большими. Помешало отсутствие достаточного политического единства, нацеленности на евразийскую интеграцию. Почему политическое единство в СНГ оказалось недостаточным? Да и могло ли оно быть достаточным после распада СССР?
— Иначе и быть не могло, ведь СНГ создавался как раз с целью обеспечить «цивилизованный развод». Потом, когда уже задумались о реинтеграции стали возникать новые формы. Но ожидать здесь каких-либо серьезных подвижек от самого СНГ было бы совершенно не логично.
«СП»: — Как известно, Украина даже не подписала устав СНГ. Почему? Когда начался ее отход от интеграционного процесса? В 2014-м? в 2004-м? Или раньше? Почему Украина, как одна из стран-учредительниц СССР и СНГ, так и не стала частью евразийского интеграционного проекта?
— Дело в том, что сам «интеграционный проект» чётко не сформулирован. Вот, например, в чём его сущностное отличие от европейского? Это непонятно. При этом, жизненный уровень в ЕС выше. Вот поэтому так слабы силы, выступающие за реинтеграцию. У них нет мировоззренческого стержня. Европейский проект (пока) сильнее. А, между тем, некое тяготение всё-таки есть. В 2013 году очень многие украинцы выступали за присоединение к ТС.
«СП»: — По словам Нарышкина, нельзя противопоставлять европейский и евразийский векторы интеграции. Европейская интеграция в исторической перспективе является составной частью евразийской, как и сама Европа является частью Евразийского континента. Так ли это? Почему на практике некоторые противопоставляют? Можно ли в нынешних условиях представить себе сочетание этих проектов?
— На мой взгляд нельзя абсолютизировать геополитику и геостратегию. Чрезвычайно важен цивилизационный фактор. Европа — романо-германская цивилизация, и тамошняя интеграция воспроизводит соответствующие архетипы. У нас же цивилизация иная. Её корни уходят очень далеко, в скифские времена. Тогда скифы (славяне-земледельцы, северные иранцы-кочевники и др. народы) занимали огромные пространства Евразии, пронизывая своими этнокультурными потоками и Европу. Очевидно, здесь и надо искать суть и истоки того, что мы называем евразийским проектом. Потому как отождествлять его со всем материком — нельзя, слишком уж велики различия разных социокультурных общностей. География не может выступать как нечто главенствующее.
«СП»: — Нарышкин говорит, что объединение наших стран не может носить узко экономический характер. Для повышения эффективности Евразийского экономического союза важно расширять сферы взаимодействия его участников за счет культурно-образовательного и информационного, научно-технического и экологического сотрудничества. Однако пока мы видим лишь экономическую интеграцию в виде ТС, ЕвразЭС. Когда ждать политической интеграции и насколько она может быть глубокой? Может ли появиться что-то вроде ЕС или СССР?
— Тут имеет место некая инерция, доставшаяся в наследство от СССР. Точнее так — оттуда взяли экономический детерминизм, но очистили его от идеологии. Отсюда и многие промахи. Наиболее ярко это проявляется в явно недостаточной работе с теми политическими движениями в странах бывшего СССР, которые занимают (или могли бы занять) пророссийскую позицию.