Человек с трибуны
Главным для писателя Юрия Трифонов был не счет на табло, а судьбы и характеры спортсменов
В нынешнем году исполняется 90 лет со дня рождения писателя Юрия Трифонова. Его имя ассоциируется с множество замечательных книг – «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Обмен», «Другая жизнь», «Дом на набережной», «Старик». Но я буду говорить об иной стороне его творчества – спортивной, которой писатель уделял немало пристрастного внимания еще до поры своей мировой славы.
Трифонов обожал футбол, но его признания были тихими и лиричными: «Не надо описаний, запахов, метафор. Достаточно сказать просто: «Наступила весна». Дальше понятно – открытие сезона, первые матчи…
Он не раз задумывался, «…имеет ли моя любовь к футболу какую-то цель? И не только моя, но и любовь к футболу Лени, Алеши, Сидора, Ивана и еще ста тысяч других поклонников кожаного мяча. В чем корень нашего увлечения?» И сам отвечал - вполголоса, застенчиво, как влюбленный юноша: «Я люблю, потому что люблю…»
«Боление» писателя, чья широкая известность была впереди, хотя он уже носил значок лауреата Сталинской премии за роман «Студенты», было спокойным, вдумчивым и, по нынешним меркам, необычным. Во время игры он в основном молчал, не отрывая взгляда от поля, ничем не выдавая своего волнения, и лишь стекла очков заинтересованно блестели.
Может, Трифонов так и не выбрал себе команду-кумира? Вовсе нет. Его коллега и друг Константин Ваншенкин, вспоминал: «Юрий Трифонов жил в середине пятидесятых на Верхней Масловке, возле стадиона «Динамо». Начал ходить туда. Прибаливал за ЦДКА по личным мотивам – тоже из-за Боброва. На трибунах познакомился с закоренелыми «спартаковцами»: И. Штоком, А. Арбузовым, начинающим тогда статистиком футбола К. Есениным. Они убедили его, что «Спартак» лучше…» Кстати, на стадионе Трифонов сидел не в ложе прессы, куда попадали по специальным пропускам. Он приходил с билетом на самую дорогую трибуну «Динамо» – Северную. Тот же Ваншенкин считал, что «Юра писал о футболе, как человек с трибуны».
Необходимая ремарка – для молодых читателей – Шток и Арбузов были маститыми драматургами, а Есенин слыл известным статистиком. Но не просто «счетчиком» голов, а первым летописцем советского футбола. Он знал об игре все – может, даже больше, чем о своем знаменитом отце – поэте Сергее Есенине.
«Грешным делом, я подумал, что он ходит на футбол просто для того, чтобы не отстать от компании, - вспоминал другой современник Юрия Валентиновича. - Но неторопливые, несколько ленивые реплики, которые он как бы нехотя подавал, вскоре убедили меня, что прекрасно разбирается в футболе и отлично знает, кто есть кто…»
Это Трифонов блестяще доказал в спортивной журналистике, к которой приохотился во второй половине пятидесятых годов. В течение многих лет он был членом редколлегии журнала «Физкультура и спорт», корреспондентом этого и других изданий на Олимпийских играх в Риме, Инсбруке, Гренобле, на нескольких чемпионатах мира по хоккею, волейболу. Побывал он и на футбольном первенстве планеты в 1966 году. Матчи на английских полях он сравнивал с трагедией: «Слишком много катастроф, крушений и слез мы видели в этой пьесе, чтобы причислить ее к какому-либо иному жанру…».
Трифонов написал десятки ярких статей и репортажей на спортивные темы. «Истинная сила духа скрыта от взглядов, но в решающее мгновение она видима всем, - писал он. - И в большом спорте, где события разворачиваются на глазах у сотен тысяч и даже миллионов людей, эта зримость, эта материализация духа впечатляет особенно. В спорте нет незаметных героев, как нет и незаметных малодушных».
Трифонову-писателю принадлежит немало заметных произведений со спортивным «уклоном». Это, в частности, киносценарий – жаль, не реализованный - «Бесконечные игры», рассказы «Конец сезона», «Победитель шведов». Последний стал основой для популярного в свое время фильма «Хоккеисты» с Вячеславом Шалевичем, Геннадием Юхтиным, Эльзой Леждей, Николаем Рыбниковым.
В качестве дополнения приведу цитату писателя Александра Нилина: «Юрий Валентинович сочинял сценарии и дикторский текст к документальным фильмам вроде «Стартует молодость», «Ловкость, красота и здоровье» или же «Мы были на Спартакиаде» (кстати, фильм этот, и сегодня интригующий фамилией выдающегося писателя в титрах, славу принес не ему, а композитору Соловьеву-Седому и поэту Матусовскому - за песню «Подмосковные вечера»).
Для писателя важным, но отнюдь не главным элементом спорта был счет на табло. Главное же - судьбы, характеры участников действа. И - драматургия, зрелищность поединка, его антураж. В нем он находил самые неожиданные оттенки: «Красота футбола вот в чем: в ясном голубом небе раннего лета, когда сочно и опьяняюще пахнет свежая зелень, и трава промыта недавним дождем, и скамейки еще не совсем просохли, и мы подстилаем газеты и садимся…».
Писатель размышлял: что же такое спорт? Феномен, безумие или тайна? Склонялся к последнему: «В спорте, как и в искусстве, побеждает то, что согрето душой, что исполнено с вдохновением. Побеждает «чуть-чуть» и «что-то». Бедный человеческий язык, неспособный объяснить необъяснимое!»
Трифонов искал в игре «неожиданные повороты сюжета, колебания счастья и невезения, в которых бьется темный пульс судьбы». Известно, что уровень советского футбола шестидесятых годов прошлого столетия – и по качеству игры, и по результатам национальной сборной был вполне благополучным. Юрий Валентинович, как истинный болельщик-оптимист, предрекал его дальнейший прогресс: «Нам кажется, что футбол расцветает… Ведь самое интересное, за чем мы сейчас следим, сидя на трибуне, это не сюжетная сторона игры, не то, как забивается мяч, а то, как противоборствуют мысли, как пульсирует интеллект». Увы, его предвидение не сбылось…
А вот тут он попал в самую «девятку»: «Большой футбол только по инерции да по недомыслию называют игрой. На самом деле какая уж тут игра! Миллионы зрителей. Миллионные доходы. Давно пора от спортивных комедий перейти к спортивным драмам…» Сказано давно, а звучит очень современно! Как и другие слова писателя: «Для того чтобы понять сегодня, надо понять вчера и позавчера».
Он ждал, что наступит время, когда зрители будут аплодировать не только совершенству игры, но и увидят «высокий интеллектуальный уровень спортивных журналистов, пишущих о футболе, и, если хотите знать, интеллект сотен тысяч заполняющих трибуны». Увы, и в этом случае его надежды не оправдались. Но предпосылки к приходу этого «интеллекта», безусловно, были. Болельщики вели себя в то время, в не пример, нынешнему - оголтелому и неистовому, вполне доброжелательно.
Спорт глазами Трифонова – это богатство ощущений и ассоциаций. В очерке «История болезни», описывая финальный матч на первенство мира 1961 года двух блистательных Михаилов – Ботвинника и Таля, писатель вдруг «отвлекается» от происходящего в Театре Эстрады: «Я увидел серые бетонированные стены огромного дома, асфальтированный двор внизу. Много лет не был я здесь. Вон окна нашей старой квартиры на пятом этаже. В каждом подъезде этого дома у меня были приятели: здесь Олег, там Левка, там другой Левка. С тем, другим Левкой Федотовым, меня связывало так много! Он был замечательный человек. Когда-нибудь я напишу о нем». Трифонов сдержал слово и через 15 лет написал роман «Дом на набережной»…
Трифонов порой «схватывал» то, чего не замечали его коллеги. Понятно, например, кто такой чемпион – герой, богатырь, славный сын Отечества. А тот, кто проиграл в международных соревнованиях? Трус, лентяй или, во всяком случае, подозрительный субъект? Это уже к вопросу о смещении значений и акцентов, которыми грешили, в частности, журналисты и комментаторы его времени.
…В начале семидесятых годов Юрий Валентинович дал «финальный свисток» своим, казавшимся бесконечными, играм. Исчерпал тему? Или ее заслонила другая жизнь, полная других, более масштабных планов - уже рвались на бумагу его знаменитые романы и повести.
Но кто сказал, что свою давнюю свою привязанность к футболу писатель убрал далеко от сердца? И, может быть, к своей старой привязанности Юрий Валентинович еще вернулся бы. Но это можно лишь с грустью предполагать.
Напоследок малоизвестный факт. В 1980 году по предложению немецкого писателя Генриха Белля Юрий Трифонов был выдвинут на соискание Нобелевской премии по литературе. Шансы получить награду были достаточно велики, но надежды оборвала внезапная смерть писателя в марте 1981 года…
Снимок в открытие статьи: писатель Юрий Трифонов /Фото: А.Лесс/ТАСС