Андрею Миронову исполнилось бы 76
Миронов родился 7 марта, но родители решили: «Запишем 8-го. Будет подарок для женщин». Он действительно стал им – редко какая из представительниц слабого пола могла устоять перед исключительным обаянием актера.
Андрей Миронов родился в семье Марии Владимировны Мироновой и Александра Менакера. Пути его родителей пересеклись, когда они оба уже успели обзавестись семьей. Менакер оставил ради Марии жену – балерину Ирину Ласкари и сына Кирилла – будущего хореографа.
В 1941 году на вечернем спектакле накануне 8 Марта года у тридцатилетней Марии Владимировны прямо за кулисами начались схватки. Так вместе с долгожданным сыном возникла красивая история, что будущий великий артист родился на сцене. Вообще-то Андрей родился 7 марта, но его родители решили: «Запишем 8-го. Будет подарок для женщин».
При рождении он получил фамилию отца и носил ее до 1950 года, когда добрые люди посоветовали родителям сменить мальчику фамилию, чтобы «пятая графа» не осложняла ему жизнь. Так Андрей Менакер стал Андреем Мироновым.
По воспоминаниям самого артиста, в детстве и юности он большую часть времени проводил с родителями. Благодаря им ему посчастливилось общаться с талантливыми людьми: Михаилом Зощенко, Валентином Катаевым, Борисом Ефимовым, Верой Марецкой, Фаиной Раневской, Леонидом Утесовым, который дарил маленькому Андрюше музыкальные инструменты и очень огорчался, когда мальчик их ломал – ему было интересно посмотреть, что внутри.
В одиннадцать лет он чуть не дебютировал в кино. Но раннему началу кинокарьеры помешала… природная чистоплотность – чистота и порядок в доме Мироновых были возведены в культ. В подмосковное Пестово, где в Доме отдыха мхатовцев проводили отпуск родители, приехала съемочная группа фильма «Садко». Андрею вместе с сыном знаменитого мхатовца Хмелева поручили «роли» в массовке. Но Хмелеву дали роскошный костюм боярчонка, а Миронову – дерюгу попрошайки, которую он, побрезговав надеть на голое тело, нацепил поверх модной тенниски с блестящей молнией. Когда в кадре рядом с боярином оказался колоритный нищий в носках под лаптями и рубище, через которое отчетливо просвечивала молния, режиссер с криком изгнал хулигана со съемочной площадки.
Первые роли Миронов сыграл на сцене школьного театра. Он блистал в пьесе Константина Симонова «Русские люди» в роли немца фон Краузе. Сам вспоминал: «Кончилось тем, что я затмил всю партизанскую линию. Небольшая роль стала чуть ли не основной в сюжете пьесы. Партизаны все меркли рядом с моим разнузданным немцем».
Поступление Андрея Миронова в театральное училище им. Щукина стало для его родителей сюрпризом: ему хорошо давались языки, думали, что он будет поступать в МГИМО или на иняз. Родители благосклонно восприняли решение сына стать артистом. Иначе без их одобрения, а в особенности без согласия матери, Марии Владимировны, Андрей без разговоров забрал бы документы из театрального и стал дипломатом. И, возможно, не ушёл бы так рано из жизни. Как станет известно после его смерти, Миронов страдал врождённой аневризмой сосудов головного мозга – заболеванием, категорически несовместимым с такой эмоциональной профессией, как актёрство.
В июне 1962 г. Андрей Миронов был принят в труппу Московского театра сатиры, где проработал 25 лет до самого конца. Одна из первых его ролей на этой сцене – Сильвестр в «Проделках Скапена» Ж.-Б. Мольера. Долго в памяти зрителей хранился момент, когда Сильвестр «так весело прыгал по сцене, как мячик, так упивался своей прыгучестью, что упал в оркестровую яму». Разодрав барабан, на который он приземлился, в клочья, со свойством мячика он выпрыгнул в ту же точку на подмостки сцены под гром аплодисментов.
Первые спектакли Андрея Миронова – «Клоп», «Баня», «Над пропастью во ржи», «Доходное место» – вызвали общее восхищение зрителей и критики, что нечасто случается на театре.
Роль Холдена в спектакле «Над пропастью во ржи» (по повести Сэлинджера) – во время работы над ней он познакомился с актрисой Татьяной Егоровой, в которую долго был влюблен, – сделала его знаменитым на всю Москву. В 60 – 70-е годы в театр было не попасть – ходили «на Миронова».
В 1971 году Андрей Миронов женился на актрисе Театра Сатиры Екатерине Градовой – исполнительнице роли радистки Кэт в знаменитом сериале «Семнадцать мгновений весны». У них родилась дочка Мария. Как вспоминает Градова, «Андрей боялся оставаться с маленькой Манечкой наедине. На мой вопрос, почему, отвечал: «Я теряюсь, когда женщина плачет». Очень боялся кормить Машу кашей. Спрашивал, как засунуть ложку в рот: «Что, так и совать?» А потом просил: «Давай лучше ты, а я буду стоять рядом и любоваться ею…»
Причиной их развода, по слухам, были сложные отношения Градовой со свекровью. Второй женой Миронова стала актриса театра Советской армии Лариса Голубкина. Она была его старше на год, и тоже имела дочь Машу, которая была ровесницей его собственной дочери. Миронов удочерил ребенка Голубкиной.
После роли обаятельного злодея Геши в «Бриллиантовой руке» сердца миллионов советских людей навсегда были отданы Андрею Миронову. Песня «Остров невезения» стала для Миронова пропуском в мир мюзиклов («Соломенная шляпка», «Небесные ласточки»), так что после «Бриллиантовой руки», пожалуй, не было ни одной ленты, где бы он не пел.
Кроме музыкальности, Миронов поражал всех и своим бесстрашием: все трюки в кинофильмах он выполнял только сам. В картине «Невероятные приключения итальянцев в России», снятой Эльдаром Рязановым, он висел над Невой на высоте двадцатиэтажного дома, перебирался с пожарной машины на крышу «Жигуленка», сползал из окна гостиницы «Астория» на ковровой дорожке. Итальянские актеры крутили пальцем у виска и называли его «сумасшедшим русским».
После «Итальянцев в России» Рязанов приступил к «Иронии судьбы», не сомневаясь, что Ипполита сыграет Андрей. Но тот попросил роль Жени Лукашина, и отказать ему режиссер не мог.
Он дал ему попробоваться в каверзной сцене. Миронов, пряча глаза, застенчиво произносил: «Я у женщин никогда не пользовался успехом… еще со школьной скамьи… Была у нас девочка, Ира. Я в нее в восьмом классе втюрился… Потом она вышла за Павла». Но роль Лукашина досталась Мягкову – поверить в то, что неведомая Ира могла пренебречь таким парнем, как Миронов, было невозможно.
Поклонницы часами просиживали на лужайке у калитки мироновской дачи: вдруг выйдет Андрей. На площадь Маяковского стекались толпы посмотреть, как он выходит из театра – обаятельный, жизнерадостный, с глазами цвета синьки. Поклонницы ради автографа своего кумира готовы были броситься под колеса его автомобиля, а иногда действовали и вовсе экстравагантно – прокалывали шины.
Миронов постоянно искал выхода всей силе своего драматического таланта, но, к сожалению, истинно серьезных и глубоких ролей было немного. Одной из лучших таких его работ в кино стала, пожалуй, роль Ханина в ленте «Мой друг Иван Лапшин». От комизма, легкости и обаяния прежних его – светлых и лиричных – персонажей не осталось и следа, а на экране возник человек, переживший истинную душевную драму.
Зато в театре Андрей Миронов сыграл много серьезных ролей мирового драматического репертуара: Фигаро, Жадов, Хлестаков, Чацкий, Лопахин, купец Васильков, Дон Жуан, Жорж Дюруа, Грушницкий, молодой Вишневский, – не говоря уже о ролях современной тематики.
Первые серьезные признаки болезни у Миронова обнаружились в конце 70-х годов.
Осенью 1978 года во время гастролей в Ташкенте у него произошел первое кровоизлияние в мозг. Второе кровоизлияние оказалось смертельным. Оно застало Миронова на сцене рижского театра, где он играл Фигаро. Почему-то именно в этот день, 14 августа 1987 года, в Прибалтику съехались почти все родственники Андрея – его мать, обе жены, дочери – и многие его друзья.
Как вспоминает его партнер по спектаклю Александр Ширвиндт, последней репликой Миронова были слова: «Да! Мне известно, что некий вельможа одно время был к ней неравнодушен, но то ли потому, что он ее разлюбил, то ли потому, что я ей нравлюсь больше, сегодня она оказывает предпочтение мне…» Это были последние слова Фигаро, которые он успел произнести… После чего, пренебрегая логикой взаимоотношений с графом, Фигаро стал отступать назад, оперся рукой о витой узор беседки и медленно-медленно стал ослабевать… Граф, вопреки логике, обнял его и под щемящую тишину зрительного зала, удив¬ленного такой «трактовкой» этой сцены, унес Фигаро за кулисы, успев крикнуть «Занавес!». «Шура, голова болит», – это были последние слова Андрея Миронова, сказанные им на сцене Оперного театра в Риге и в жизни вообще…»
Два дня врачи боролись за жизнь Миронова, однако медицина оказалась бессильна. Он так и не пришел в сознание и 16 августа скончался. Хоронили Андрея Миронова в костюме Фигаро.
Читать далее →