КАК В СССР С ПЕДЕРАСТАМИ БОРОЛИСЬ
Почти девять десятилетий тому назад по инициативе советских чекистов руководство СССР приняло решение о введении в нашей стране уголовной ответственности за мужеложство.
Для России проблема гомосексуализма не нова. Ещё на Стоглавом соборе в 1551 году Иван Грозный обличал иерархов Русской православной церкви в приверженности «греху содомскому»: «Во всех монастырях держатся хмельные напитки, и монахи предаются пьянству, по кельям незазорно ходят женки и девки, а «робята молодые» живут там невозбранно».
За полстолетия до Грозного царя теми же проблемами озаботился преподобный Иосиф Волоцкий. Правда, «робят молодых» он именовал «голоусыми отроками», полагая при этом, что «голоусые отроки» сии «для монахов еще опаснее, чем женщины». Преподобный Иосиф отмечал, что «за трапезой слышатся только неподобные речи и скверные слова, а драки между монахами и игуменом — самые обыкновенные явления», вполне возможно, что и на почве ревности.
Процедура наказания за гомосексуализм была введена в 1716 году Воинским уставом Петра I. Глава «О содомском грехе, о насилии и блуде» оного воинского артикула предписывает «жестоко на теле наказать» за мужеложство и «осквернение отрока». За то же самое, но с применением насилия полагалась смертная казнь или «вечная ссылка на галеру».
Через 116 лет после этого гомосексуализм был признан уголовным преступлением. Наказанием служила ссылка в Сибирь на срок до пяти лет. Уголовное уложение Российской империи, утвержденное 22 марта 1903 года Николаем II смягчило наказание. Отныне геям полагалось от трех месяцев до года тюрьмы. Следует отметить, что в полном объеме это Уголовное уложение вступило в силу только в ряде окраинных губерний империи, например, в Прибалтике, а статья против мужеложцев, в отличие от наказания за государственные или религиозные преступления, применялась редко.
Возможно, это было вызвано тем обстоятельством, что тяга к однополой любви была присуща скорее представителям господствующих классов. Вспомним хотя бы активных вдохновителей монархического черносотенного движения — московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича или редактора газеты «Гражданин» князя Владимира Мещерского. После февральской революции 1917 года либералами из Временного правительства уголовное наказание за гомосексуализм было отменено.
* * *
В тексте Уголовного Кодекса РСФСР 1926 года и соответствующих кодексах других союзных республик никакой ответственности за педерастию не имелось. В годы Революции и Гражданской войны красной власти было просто-напросто не до голубых: куда большую опасность представляли белые. Ленина проблема однополой любви не интересовала как таковая, хотя среди сторонников большевиков уже тогда были люди, считавшие иначе. Так, великий пролетарский писатель Максим Горький ещё в 1907 году уничижительно писал о декадентах: «Всё это — старые рабы, люди, которые не могут не смешивать свободу с педерастией, например, для них «освобождение человека» странным образом смешивается с перемещением его из одной помойной ямы в другую, а порою даже низводится к свободе члена — и только».
Судя по всему, такого рода подход разделяли и многие руководители чекистского ведомства. Когда летом 1922 года готовился смоленский процесс над представителями антисоветского духовенства во главе с епископом Филиппом (Ставицким) как «безусловно имеющим нелегальную связь с контрреволюционной погромной организацией в целях интенсивного влияния на тёмную массу верующих во вред советской власти», не последнюю роль сыграли показания слушателей руководимых епископом пастырских курсов. Будущие православные пастыри обвиняли своих возрастных коллег в мздоимстве и прямо писали о гомосексуальных связях епископа и старшего клира епархии.
При произнесении магической формулы «результаты проктологической экспертизы будут опубликованы в центральной и местной печати», епископ Филипп немедленно заявил, что «Советская власть от Бога» и нуждается в уважении со стороны верующих, а изъятые церковные ценности стоит немедленно отправить на покупку хлеба голодающим Поволожья. Об этом глава Смоленской епархии поведал «стране и миру» в своей статье, опубликованной 7 июля 1922 года в газете «Известия». Два дня спустя в смоленской газете «Рабочий путь», епископ подверг резкой критике «позорное политиканство нашего высшего управления, отрицательное отношение его к власти трудящихся» — и отделался по приговору суда всего лишь общественным порицанием.
* * *
Прошло одиннадцать лет, и заместитель председателя ОГПУ СССР Яков Агранов обобщил накопленный опыт в ходе работы с иерархами Русской православной церкви опыт. Чекист Агранов пришел к выводу, что пора советскому обществу избавиться от позорной «забавы богатых бездельников». В сентябре 1933 года оперативниками ОГПУ и сотрудниками Рабоче-крестьянской Советской милиции была проведена первая облава на лиц, склонных к мужеложеству, в результате которой арестовали 130 человек, «подозрительных по гомосексуализму» и виновных, по мнению чекистов, в «развращении совершенно здоровой молодежи, красноармейцев, краснофлотцев и отдельных вузовцев». В докладной записке первого заместителя председателя ОГПУ СССР Генриха Ягоды генеральному секретарю ЦК ВКП(б) Иосифу Сталину, подготовленной товарищем Аграновым по итогам проведенных оперчекистских мероприятий, сообщалось о раскрытии нескольких групп в Москве и Ленинграде, которые занимались «созданием сети салонов, очагов, притонов, групп и других организованных формирований педерастов с дальнейшим превращением этих объединений в прямые шпионские ячейки…» При этом «актив педерастов, используя кастовую замкнутость педерастических кругов в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагал разные общественные слои юношества, в частности рабочую молодежь, а также пытался проникнуть в армию и на флот». На докладной записке есть резолюции членов политбюро ЦК ВКП(б). Сталин оставил суровый и категоричный автограф: «Надо примерно наказать мерзавцев, а в законодательство ввести соответствующее руководящее постановление». Соратники поддержали: «Конечно, это необходимо. Молотов», «Правильно! Л. Каганович».
В декабре 1933 года Генрих Ягода направил в Кремль еще одну докладную записку, подготовленную подчиненными товарища Агранова и отредактированную самим «главным интеллектуалом Лубянки». Текст, подписанный Ягодой, в частности, гласил:
Ликвидируя за последнее время объединения педерастов в Москве и Ленинграде, ОГПУ установило:
Существование салонов и притонов, где устраивались оргии.
Педерасты занимались вербовкой и развращением совершенно здоровой молодежи, красноармейцев, краснофлотцев и отдельных вузовцев. Закона, по которому можно было бы преследовать педерастов в уголовном порядке, у нас нет. Полагал бы необходимым издать соответствующий закон об уголовной ответственности за педерастию.
ОГПУ СССР подготовило и проект такого закона:
Распространить уголовную ответственность за мужеложство, т.е. половое сношение мужчины с мужчиной, на случаи добровольного такого сношения, независимо от недостижения одного из участников половой зрелости.
Мужеложство, т.е. половое сношение мужчины с мужчиною, влечет за собой лишение свободы на срок до пяти лет. То же деяние, совершенное с использованием зависимого положения потерпевшего либо за плату, по профессии или публично — лишение свободы на срок до восьми лет.
По итогам обсуждения материалов ОГПУ СССР политбюро ЦК ВКП(б) рекомендовало ввести уголовную ответственность за мужеложство. С особым мнением выступил лишь номинальный советский «президент», председатель ЦИК СССР Михаил Калинин, высказавшийся «против издания закона, а за осуждение во внесудебном порядке по линии ОГПУ». Лесбиянок члены политбюро решили пощадить, справедливо рассудив, что им просто пока не повезло: каждая из них ещё не встретила настоящего мужика, а как встретит и ощутит с ним свой первый «взлёт», так сразу и «перекуётся»: «Строго секретно. Об уголовной наказуемости за педерастию. П 15/55 16 декабря 1933 г. Утвердить проект закона об уголовной наказуемости за педерастию.
17 декабря 1933 года было опубликовано Постановление президиума ВЦИК (так тогда назывался главный законодательный орган РСФСР), ставшее 7 марта 1934 года законом (статья 154-а Уголовного Кодекса РСФСР, вступившая в силу 1 апреля того же года), в соответствии с которыми введена уголовная ответственность за добровольные половые сношения мужчины с мужчиной. ЦИК СССР тогда же постановил «распространить уголовную ответственность за мужеложство, т.е. половое сношение мужчины с мужчиной, на случай добровольных сношений, независимо от недостижения одним из участников половой зрелости». Тем же постановлением союзным республикам было предложено включить в свои Уголовные Кодексы соответствующую статью: за мужеложство предлагалось наказывать лишением свободы на срок до пяти лет, за мужеложство «с насилием, за плату или публично» — до восьми лет. В отличие от постановления ВЦИК в УК РСФСР эта статья была ещё жестче — она установила нижние границы наказания для адептов однополых связей, чего в постановлении не было: от трех до пяти лет за «простое» мужеложство и от пяти до восьми — за отягощенное насилием или зависимым положением одного из партнеров.
* * *
Введение реальных сроков для геев нашло практически полное понимание среди советских людей. Отражая эти взгляды, Максим Горький в своей статье «Пролетарский гуманизм», опубликованной 23 мая 1934 года в «Правде» и «Известиях», прямо назвал гомосексуализм «социально преступным и наказуемым».
В январе 1936 года нарком юстиции СССР Николай Крыленко заметил что «гомосексуализм — продукт морального разложения эксплуататорских классов, которые не знают, что делать». Нарком Крыленко вполне искренне полагал, что педерастам в советском обществе делать нечего: «В нашей среде, господин хороший, тебе не место. В нашей среде, среде трудящихся, которые стоят на точке зрения нормальных отношений между полами, которые строят своё общество на здоровых принципах, нам господчиков этого рода не надо».
Единственным известным исключением оказался работавший тогда в Москве английский коммунист Гарри Уайт, написавший в мае 1934 года письмо товарищу Сталину с просьбой «остановить акцию против педерастов». «Анализируя характер преследования гомосексуалистов, — писал англичанин (кстати, он не скрывал, что сам является таковым), — надо иметь в виду, что они бывают двух родов: во-первых, такие, которые являются таковыми с самого рождения; во-вторых, которые знали нормальную половую жизнь, но впоследствии стали гомосексуалистами, толкаемые иногда порочностью, а иногда и экономическими соображениями. В отношении второй группы вопрос решается сравнительно просто. Люди, становящиеся гомосексуалистами в силу своей развращенности, обычно принадлежат к буржуазии, отдельные представители которой становятся на этот путь после того, как они пресытились всеми видами наслаждений и извращений, доступных в пределах половых сношений с женщинами». Таких, по мнению автора, стоит подвергать уголовному преследованию. Правда, как он сам утверждает, это бесполезно, ибо буржуа всегда способны откупиться. Гарри Уайт был не против того, чтобы применялся закон и против тех, «кто становится на этот путь по экономическим соображениям». «В результате материальной нужды,- учил товарищ Уайт товарища Сталина, — эти люди вынуждены временно обратиться к такому способу удовлетворения своих половых потребностей, поскольку отсутствие средств лишает их возможности жениться или даже хотя бы обратиться к проституткам».
А вот «врожденных гомосексуалистов» член Компартии Великобритании пожалел: «Исследования показали, что гомосексуалисты этого типа существуют примерно в равной пропорции среди всех классов общества. Можно считать также установленным, что, с небольшими отклонениями, гомосексуалисты составляют около 2% населения любой страны. Если принять эту пропорцию, то выйдет, что в СССР около 2 млн. гомосексуалистов. Не говоря уже о том, что среди них имеются наверняка и такие, которые оказывают помощь социалистическому строительству, но неужели возможно подвергнуть заключению такое большое количество людей!» В конце своего послания английский коммунист потребовал от секретаря ЦК ВКП(б) «публичного авторитетного высказывания по данному вопросу». В качестве своеобразного «асимметричного ответа» на призыв зарубежного коммуниста товарищ Сталин начертал своё мнение на его послании: «В архив. Идиот и дегенерат. И. Сталин». Через несколько недель «идиот и дегенерат» был выдворен за пределы СССР. Так красные в нашей стране остались без голубых.