Нужны ли Москве «воровские» улицы?
Егор Холмогоров
Попытка переименовать Настасьинский переулок знаменует возврат варварского отношения к городской топонимике
Худрук Театра имени Ленинского Комсомола («Ленкома») Марк Варшавер изрядно переполошил московскую общественность. Сообщив прессе радостную новость, что отныне театр будет называться «Ленком имени Марка Захарова» в честь недавно почившего замечательного режиссёра, он поспешил обрадовать:
Более того, уже есть решение! Настасьинский переулок будет переименован в переулок Марка Захарова.
После такой новости многие москвичи, что называется, «встали на уши». Казалось бы, уже давно прошли времена, когда историческую топонимику в московском центре корёжили в честь деятелей партии и правительства, международного коммунистического и рабочего движения или даже тружеников науки и культуры. Исторические города, улицы, площади, мосты лишались в ХХ веке своих исторических имён, заменяясь порой на совершенно нелепые. Лишь один раз, в 1944 году, в городе на Неве удалось вернуть ряд исторических названий, в частности Невский проспект, и это было воспринято блокадниками как награда за перенесённые ими безмерные страдания. Но уже в начале 1950-х разгром исторической топонимики начался там снова. Москве же до конца коммунизма и вовсе увидеть возвращение имён было не суждено.
Но в 1992 году, слава Богу, большинству улиц и переулков в центре Москвы были возвращены исторические имена. Тогда говорили: «с Воровской обратно в Поварскую» (улице Воровского вернули историческое имя Поварская). Возвращали по принципу исторического имени, даже если советские названия были не в память чекистов и комсомольцев, а в честь уважаемых театральных деятелей, которые, право же, ничуть не менее заметны в истории русского театра, чем Марк Анатольевич Захаров.
Мы уже привыкли к тому, что МХАТ имени Чехова расположен в Камергерском переулке, а не в «проезде Художественного театра», что мы гуляем по Малой Никитской улице, а не по «Качалова», по Большому Каретному, а не по «улице Ермоловой» (у Ермоловой чёрного пистолета точно не найти), по Брюсову переулку, а не по «улице Неждановой», по Большому Новопесковскому переулку, а не по «улице Вахтангова», по Петровскому переулку, а не по «улице Москвина», по Большому Козихинскому, а не по «улице Остужева», по Пушкарёву переулку, а не по «улице Хмелёва», по Большому Лёвшинскому переулку, а не по «улице Щукина», по Глинищевскому переулку, а не по «улице Немировича-Данченко», по Леонтьевскому переулку, а не по «улице Станиславского» (Константин Сергеевич Станиславский получил «свою» улицу за Садовым Кольцом вместо «Малой Коммунистической», у той, правда, тоже было старое название — «Малая Алексеевская», но уж ладно).
И вдруг попытка вернуться к посмертному награждению улицами за счёт исторической топонимики московских переулков. Вопреки закону, требующему обязательно ждать 10 лет, над ещё свежей могилой — и уже попытка перевесить таблички на родном для многих москвичей Настасьинском переулке, который, помимо прочего, не имеет никакого отношения к «Ленкому», кроме того, что расположен рядом. Однако театр не стоит на этом переулке, подходят к нему обычно с Малой Дмитровки. А основание «рядом стоит» выглядит, мягко скажем, натянуто.
В каком-то смысле это ещё один симптом подползающей к нам неосоветской гангрены. Теперь наша минимально приблатнённая к власти творческая интеллигенция вообразила себя советской элитой. И что начнётся дальше? «Площадь Аллы Пугачёвой»? «Галкин переулок»? «Проход Валерия Леонтьева»? «Тупик певицы Финтифлюши»? До каких ещё форм проституирования московской исторической топонимики можно будет опуститься при известных деньгах и влиянии?
Если московские власти в самом деле всерьёз намереваются осуществить этот проект, то останется только поразиться их цинизму. В Москве десятки улиц носят имена убийц и террористов: улица Халтурина — в честь террориста, убившего 11 и ранившего 56 человек, множество объектов в честь цареубийцы Войкова, лично поливавшего трупы царских детей кислотой, площадь Бела Куна, организатора кровавого террора в Крыму в 1920-м, столетие которого мы будем со скорбью вспоминать через год, улица Кедрова, палача красного террора в Вологде, создателя концлагерей в Холмогорах и на Соловках, улица Менжинского, многолетного главы ОГПУ, ответственного за террор и раскулачивание, улица Атарбекова, лично убивавшего десятками заложников из «буржуазных классов», в частности руководившего кровавой расправой на горе Машук (были, в частности, убиты герой Первой мировой войны, генерал Радко Дмитриев, бывшие министры путей сообщения и юстиции Сергей Рухлов и Николай Добровольский, братья-князья Владимир и Леонтий Шаховские, генерал-лейтенант, князь Александр Багратион-Мухранский, начальник Морского генерального штаба, граф Алексей Капнист и многие другие).
На многочисленные требования русской православной общественности разобраться с этими кровоточащими названиями городские власти прячутся «в домик»: «законы», «мнение жителей», «давайте проведём опрос» (в котором потом стройные ряды ботов дружно голосуют за цареубийц). Оказывается, самые кровавые имена на московской карте несмываемы и неприкосновенны. То ли дело домовладелица Настасья, жена князя Волконского, от имени которой пошло название старого московского переулка, в котором стоит изумительный шедевр русского модерна — здание Ссудной казны. Ни за неё, ни за Пушкарей, Стрельцов, ни за святых Афанасиев, Леонтиев, Георгиев и Никит горком КПРФ не вступится, поэтому их мэрия, видимо, не боится.
Когда-то русский историк и просветитель Владимир Леонидович Махнач предложил замечательный принцип презумпции невиновности исторической застройки. «Для сноса исторической застройки необходима безупречная аргументация, для сохранения любого элемента исторической застройки никакой аргументации не требуется».
У инфицированных «похорошеллой», как мы знаем, всё наоборот. Для сноса и застройки не нужно никаких аргументов, и только защитники исторического облика столицы должны до посинения доказывать, что тот или иной старый дом — «не верблюд». Причём коммуникация власти с защитниками города проходит по разряду «не более чем заигрывания с туземцами», как высказалась недавно одна лоббистка застройщиков.
Похоже, принцип презумпции невиновности придётся расширять с исторической застройки на историческую топонимику. Если речь идёт не о наименовании новой улицы, а о переименовании, должны быть очень серьёзные основания.
Если речь идёт о замене исторического названия улицы, уходящего в глубь столетий, то никаких оснований быть не может. Это просто не может, не должно допускаться.
Никакое создание «воровских» улиц в историческом центре 872-летней Москвы не уместно.
Своего рода момент истины наступает тут для общественных и градозащитных организаций и активистов. Кто действительно переживает за наше историческое наследие, а кто ищет в градозащитных темах лишь повод поцапаться с властями, а на конфликт с тусовкой «старых театралов» не пойдёт, скоро увидим.
Но прежде всего должны подумать наследники Марка Анатольевича Захарова. Хотят ли они для замечательного режиссёра такой сомнительной «чести»? Будет сопротивление, будет возмущение, будет сказано много обидных и несправедливых слов по адресу самого ушедшего мастера театра и кино, а не только по адресу тех, кто затеял историю с переименованием и одобрил эту затею. А главное, рано или поздно «переулок Марка Захарова» постигнет та же судьба, что и «улицу Качалова». Ему будет возвращено его историческое имя — Настасьинский.
В городе Москве появилось сейчас огромное пространство — Новая Москва, — которое будет нуждаться в сотнях названий улиц, переулков и площадей. И там имена замечательных деятелей нашего искусства были бы как нельзя более уместны. В центре же Москвы важнее всего наше осознание, что это город с историей, что мы не вчера сюда пришли и не кочевниками поселились. И тут нельзя передвигать ни йоты — ни камня, ни слова.